Обама и Запад, перечитайте Фукуяму до конца и обратите свой взор на Восток

След Запада в мире скоро станет гораздо меньше.
Сингапур. Для многих падение Берлинской стены означало так называемый "конец истории" и наступление заключительной победы Запада.
На этой неделе Барак Обама - первый чернокожий президент супердержавы, когда-то охваченной торжеством по поводу победы в "холодной войне" - направляется в Пекин, чтобы встретиться с банкирами Америки – китайским коммунистическим правительством – что было практически невообразимым во время падения Стены 20 лет назад. Действительно, такое завихрение времен является хорошей отправной точкой для изучения того, куда двинулась история за последние два десятилетия.
Позвольте мне начать с крайне провокационного заявления, чтобы довести мою точку зрения: известное эссе Фрэнсиса Фукуямы "Конец истории", по всей вероятности, причинило определенный серьезный ущерб западным умам в 1990 гг. и после этого. Нельзя обвинять Фукуяму в этом. Он написал тонкое, сложное и отмеченное нюансами эссе. Вместе с тем, немногие из западных интеллектуалов прочитали эссе полностью. Какой единственный вывод вместо этого они сделали из эссе? Что конец истории представляет собой триумф Запада.
В то время высокомерие Запада повсюду витало в воздухе. Я это тогда почувствовал. В 1991 году я услышал, как высокопоставленный бельгийский чиновник, говорящий от имени Европы, заявил группе азиатов: ""Холодная война" закончилась. Остались лишь две супердержавы: Соединенные Штаты и Европа". Это высокомерие также объясняет, почему западные умы оказались не в состоянии предвидеть, что вместо триумфа Запада 1990 гг. засвидетельствуют конец доминирования Запада во всемирной истории (но не конец Запада) и возвращение Азии.
Нет сомнения в том, что Запад способствовал возвращению Азии. Как я задокументировал в своей книге, многие азиатские общества преуспели, поскольку они наконец-то поняли, абсорбировали и внедрили семь столпов западной мудрости: а именно, экономику свободного рынка, науку и технику, меритократию, прагматизм, культуру мира, верховенство закона и образование.
Обратите внимание на то, что отсутствует в списке? Западный политический либерализм, несмотря на утверждение Фукуямы о том, что "триумф Запада, западной идеи является очевидным, прежде всего, исходя из полного отсутствия жизнеспособных систематических альтернатив западному либерализму".
Общее предположение в умах Запада после чтения эссе Фукуямы было связано с тем, что мир, так или иначе, больше ориентируется на Запад. Вместо этого случилась полная противоположность. Модернизация распространилась по всему миру.
Но модернизация сопровождалась девестернизацией, а не вестернизацией. Сегодня Фукуяма признает это. Как он сказал в недавнем интервью, "старая версия идеи модернизации была европоцентристской, отражая собственное развитие Европы. Она в действительности содержала признаки, которые стремились определить модернизацию весьма узким способом".
В том же самом интервью Фукуяма был прав, когда подчеркивал, что три компонента политической модернизации включали в себя создание эффективного государства, которое могло применить правовые нормы, внедрить верховенство закона, накладывающее обязательства на правителя и подотчетность.
Действительно, именно они представляют те самые черты политической модернизации, которых стремятся достичь многие азиатские государства. Азиаты, конечно же, соглашаются с тем, что никакое государство не может функционировать или развиваться без эффективного правительства. Исходя из этой точки зрения, мы особенно чувствуем себя реабилитированными после недавнего финансового кризиса. Одной из причин того, что США оказались настолько опечалены, было принимаемое близко к сердцу идеологическое предположение таких ключевых американских высокопоставленных чиновников, как Алан Гринспэн, о том, что Рональд Рейган был прав, утверждая, что "Правительство не является решением нашей проблемы; правительство само представляет собой проблему". К счастью, азиаты не стали жертвой этой идеологии.
Следовательно, в XXI столетии история развернется в направлении полной противоположности того, что западные интеллектуалы ожидали в 1991 году. Тогда все они предполагали, что конец истории означает триумф Запада. Вместо этого мы теперь увидим, что возвращение истории представляет собой отступление Запада.
Есть одно предсказание, которое я могу сделать с уверенностью – это то, что след Запада в мире, который был чрезвычайно большим по своим масштабам в XIX и XX столетиях, в XXI столетии существенно уменьшится.
Это не будет означать отступление от всех западных идей. В действительности многие такие ключевые идеи, как экономика свободного рынка и верховенство закона, будут подхвачены всегда и повсеместно.
Вместе с тем, мало кто из азиатов будет полагать, что западные общества являются самыми лучшими при осуществлении этих идей Запада. В действительности, общее предположение о компетентности Запада в управлении и менеджменте будет заменено пониманием того, что Запад стал весьма некомпетентным в управлении своей экономикой. Образуется новое пространство. Уважение к идеям Запада будет сохраняться, но уважение к практике Запада уменьшится, до тех пор, пока не произойдет вновь улучшение деятельности на Западе в сфере управления.
К сожалению, во всех недавних обсуждениях "Конца истории" 20 лет спустя после ее публикации мало кто из западных комментаторов осмелился затронуть тему самой большой ошибки в практике Запада.
Фундаментальное предположение "Конца истории" заключалось о том, что Запад останется "маяком" для мира в сфере демократии и прав человека. В 1989 году, если бы кто-то осмелился предсказать, что в течение 15 лет передовой "маяк" прав человека станет первым развитым государством Запада, которое вновь введет в практику пытки, то все бы закричали: "Это невозможно!". В то же время невозможное все-таки случилось!
Мало кто на Западе понимает, какой шок Гуантанамо вызвало в умах за пределами Запада. Поэтому многие озадачены тем, что западные интеллектуалы продолжают предполагать, что они могут изображать себя и свои страны в качестве моделей, которым следует следовать, когда они обращаются к остальной части мира в отношении прав человека. Фукуяма прав, когда он подчеркивает важность "подотчетности". В то же время никто на Западе не понес ответственность за Гуантанамо.
Следовательно, какой моральной властью обладает Запад, чтобы продолжать говорить о проблемах прав человека? Эта потеря моральной власти является полностью противоположным результатом от того, что ожидали умы на Западе, когда они праздновали падение Берлинской стены в 1989 году.
Не означает ли это, что мы должны перестать надеяться? Не станет ли мир более грустным местом? Вероятно, мало кто на Западе помнит о том, что Фукуяма написал в последнем параграфе своего эссе.
Он написал: "Конец истории будет представлять собой очень грустное время. Борьба за признание, готовность рискнуть жизнью для достижения совершенно абстрактной цели, идеологическая борьба по всему миру, которая вызывала к жизни смелость, храбрость, воображение и идеализм, будут заменены экономическим расчетом, бесконечным решением технических проблем, озабоченностью экологическими проблемами и удовлетворением изощренных потребительских запросов. В постисторический период не будет ни искусства, ни философии, только бесконечный уход за музеем истории человечества".
Здесь также, по мере начала XXI столетия, мы увидим совершенно противоположный результат. Возвращение Азии будет сопровождаться удивительным азиатским Ренессансом, в ходе которого многие разнообразные азиатские культуры обнаружат заново свое потерянное наследие искусства и философии.
Нет сомнения в том, что азиаты будут праздновать возврат истории в XXI столетии. Единственный вопрос заключается в том, присоединится ли Запад к ним в ходе этих празднований или он будет продолжать ждать наступление своего конца?

(Кишор Махбубани является деканом школы общественной политики им. Ли Куана Йю в Национальном университете Сингапура. Он является автором книги "Новое азиатское полушарие: непреодолимое смещение глобальной власти на Восток").

Кишор Махубани
"Christian Science Monitor", 10 ноября 2009 года
Перевод –