Объединенная энергосистема Центральной Азии (ОЭС ЦА) переживает очередной кризис - Узбекистан объявил о выходе из ОЭС. Причина конфликтов - энергетический сепаратизм в использовании водно-энергетических ресурсов региона

В начале прошедшей недели посол Узбекистана в Таджикистане Шоислам Шокасымов официально предупредил власти Таджикистана, что "с 1 декабря 2009 года все электрические сети Узбекистана переходят в режим автономной работы". Тем не менее, по его словам, Узбекистан готов продолжить с Таджикистаном сотрудничество в энергетической сфере на основе "двусторонних межправительственных соглашений, как это принято в международной практике".

Ташкент намеревался выйти из параллельной работы с ОЭС 15 октября текущего года, но затем отказался от этих планов. Системная авария, произошедшая 9 ноября этого года на Нурекской ГЭС, привела к аварийному отключению магистральной ЛЭП узбекской энергосистемы в Сурхандарьинской области. Узбекистан вновь заявил о том, что "в сложившихся условиях ГАК "Узбекэнерго" не видит возможности дальнейшего функционирования Объединенной энергосистемы Центральной Азии и КДЦ "Энергия". Демарши узбекской стороны - не новость. Другие участники ОЭС тоже не раз заявляли о выходе из системы - но каждый раз вынуждены были возвращаться обратно.

Каждый сам за себя
Объединенная энергосистема Центральной Азии, с расположенным в Ташкенте Координационно-диспетчерским центром (КДЦ) "Энергия", была создана еще в советское время. Эта схема позволила максимально повысить (путем регулирования пиковых нагрузок и перетоков электроэнергии) устойчивость работы энергосистем каждой из входящих в нее республик и одновременно использовать основные водохранилища для нужд ирригации.

После развала СССР восстановление энергетического кольца было оформлено в 1997 году специальным соглашением. Но, несмотря на многочисленные декларации, в сфере энергетики реального и взаимовыгодного объединения так и не произошло. Со стороны стран-участниц неоднократно предпринимались попытки удовлетворять лишь собственные потребности. При этом на то, что эти действия вели к возникновению системных аварий и нарушению диспетчерских режимов у партнеров по ОЭС, внимания не обращалось. В июне 2003 года из ОЭС ЦА вышел "нейтральный" Туркменистан.

Энергетический сепаратизм уже породил множество проблем, причем в каждой из стран региона. Однако решения, стоящие на межнациональном уровне, ищутся на уровне энергетических и водных ведомств. Основной конфликт происходит между представителями орошаемого земледелия Узбекистана и Казахстана - с одной стороны и энергетиками Кыргызстана и Таджикистана - с другой. В частности, узбекская и казахстанская стороны настаивают на использовании Токтогульского водохранилища в ирригационно-энергетическом режиме (слив летом 72% воды, зимой - до 28% от годовой величины сбросов воды), что было заложено в советское время при его проектировании. Тогда зимой Токтогульская ГЭС работала при минимальных нагрузках, что компенсировалось загрузкой Фрунзенской (ныне Бишкекской) ТЭЦ (на которую поставлялся газ из Узбекистана и уголь из Казахстана) и дополнительными поставками электроэнергии из входящих в объединенную энергосистему стран региона.

Особенно напряженные отношения сложились у Узбекистана с Киргизией и Таджикистаном. Ташкент обвиняет их в том, что они перекрывают воду, а те упрекают Узбекистан в завышенной цене на поставляемый им газ и недоплате за электричество, произведенное на их ГЭС. В частности, Ташкент за задержки в оплате поставляемого им газа периодически прекращал его подачу, в ответ Киргизия заявляла о намерениях открыть в осенне-зимний период шлюзы своих водохранилищ, что грозит Ферганской долине экологической катастрофой.

С разрушением прежних экономических связей у Кыргызстана возникли проблемы с обеспечением электроэнергией в отопительный сезон, и с начала 1990−х годов режим попусков из водохранилища начал меняться в сторону энергетической составляющей. В Бишкеке решили, что поскольку советские принципы не работают в интересах независимого государства, то их необходимо пересмотреть и изменить режим использования водохранилища на энергетически-ирригационный.

В результате дело дошло до того, что воды не стало хватать для выработки энергии даже зимой. В целях вегетации к началу апреля водохранилище должно накапливать не менее 11 млрд куб. м воды. Но в прошлом году в нем было 6,48 млрд куб. м, а в этом еще меньше - 6,31 млрд и это при уровне горизонта "мертвого объема" 5,5 млрд!

Следует отметить, что попытки договориться о конкретных объемах и графиках взаимных поставок водных и топливно-энергетических ресурсов предпринимаются постоянно, собираются представители рабочих групп стран-участниц, но достигнуть компромисса не удается. А ведь соглашением 1998 года были созданы специальные правительственные группы, ежегодно согласовывающие режимы пропусков воды из Токтогульского водохранилища, выработку электроэнергии, обмен энергоресурсами.

Но ценовые вопросы (по какой цене поставляется уголь, газ, электричество) постоянно вызывают конфликты и взаимные претензии. Так, летом Ташкент и Астана должны покупать энергию, вырабатываемую киргизскими ГЭС, в зависимости от объемов используемой ими воды. Но киргизская сторона требует, чтобы платили они по ценам выработки на ТЭЦ, с чем те, естественно, не согласны (в среднем себестоимость электроэнергии на ТЭС в три-четыре раза выше, чем на ГЭС). Однако в Бишкеке полагают, что компенсацией за разницу в стоимости является бесплатный спуск воды из водохранилища. В свою очередь Узбекистан и Казахстан апеллируют к мировым конвенциям, согласно которым страны, лежащие ниже по течению, имеют право на безвозмездное получение половины стока.

В автономном плавании
За последние восемь лет из-за несанкционированного отбора электроэнергии дважды в одностороннем порядке выходил из режима параллельной работы с Объединенной энергосистемой Казахстан. Из-за дисбаланса производства и потребления электроэнергии в странах региона, вызванного внеплановым забором Таджикистаном около 100 млн кВт·ч электроэнергии, с 26 февраля по 11 марта текущего года энергосистема Казахстана вынуждена была работать в раздельном режиме с ОЭС ЦА. Это решение рикошетом ударило по Киргизии: дефицит мощности заставил ее ограничить подачу электроэнергии на свой север.

С начала октября 2009 года начались значительные отклонения сальдо-перетока на границе ЕЭС Казахстана с Объединенной энергосистемой, вновь вызванные несбалансированной работой таджикской энергосистемы и несанкционированными отборами энергии. Эти объемы пришлось покрывать ее поставками из Киргизии. В начале ноября казахстанская сторона заявила о возможности своего выхода из параллельной работы с ОЭС.

Из-за начавшегося маловодного цикла в состоянии хронического энергодефицита оказался и Таджикистан. Осенью 2007 года Душанбе заключил четырехлетнее соглашение с Ашхабадом, согласно которому в осенне-зимний период последний обязался поставлять в Таджикистан электроэнергию в объеме 1,2 млрд кВт·ч. Эта схема исправно работала до 1 января 2009 года, когда Узбекистан, сославшись на проведение ремонтных работ на ЛЭП, прекратил транзит электроэнергии из Туркмении в Таджикистан до 27 февраля 2009 года.

Душанбе видит выход в форсированном строительстве электростанций. Первоочередной задачей объявлено строительство Рогунской ГЭС проектной мощностью 3600 МВт (на 600 МВт мощнее крупнейшей в регионе Нурекской ГЭС). Кроме того, к 2025 году планируется строительство 61 малой ГЭС. Однако их работа в энергетическом, а не ирригационном режиме, ставит под угрозу аграрный сектор Узбекистана.

Общие проблемы
По мнению экспертов, выход Узбекистана повлечет за собой частичный дефицит электроэнергии, и странам региона придется, прокладывая новые линии электропередачи (ЛЭП) в обход территории Узбекистана, инвестировать в новую инфраструктуру. К примеру, формируя новую конфигурацию энергосистемы, строить ЛЭП-500 кВ от Токтогула через новую ТЭС в Кара-Кече мощностью 1200 МВт, далее через Балыкчы, Иссык-Куль в Алматы. При этом необходимо создавать новый КДЦ "Энергия-2".

Кроме того, во всех странах региона имеет место высокий технический и моральный износ оборудования электростанций и сетей. Из-за износа генерирующего оборудования, при установленной мощности кыргызской энергосистемы 3,68 тыс. МВт, располагаемая мощность составляет 3,13 тыс. МВт. В Казахстане - 18,98 тыс. МВт и 14,78 тыс. МВт соответственно. Похожая ситуация и у остальных стран региона.

Также наблюдается диспропорция в структуре и размещении генерирующих мощностей, недостаточное развитие системообразующих электрических сетей, ограничивающее их пропускную способность и повышающее риски ограничения потребителей. К примеру, в той же Киргизии размещаемые по югу страны генерирующие мощности составляют 2920 МВт, или 79,4% от общей установленной мощности республики. Все это усугубляется сезонностью потребления: в зимний период потребление значительно превышает летнее, при этом коэффициент загрузки энергосистем не равномерен, и сложно обеспечивать экономическую эффективность их работы. По расчетам Министерства промышленности, энергетики и топливных ресурсов Киргизии, в 2009 году общая нехватка электроэнергии в республике составит более 2 млрд кВт·ч.

Кризис притормозил темпы роста энергопотребления и отсрочил появление дефицита на внутренних рынках, но одновременно сократил и приток инвестиций в обновление основных фондов. Однако вскоре после выхода из кризиса потребуются резервные генерирующие мощности. Но быстро возобновить объемы энергостроительства невозможно - отрасль отличается длительными циклами строительства и необходимостью аккумулирования огромных инвестиций. Так, стоимость строительства 1 кВт угольной электростанции составляет около 1,5 тыс. долларов, на ее строительство требуется четыре-пять лет, срок окупаемости - вдвое-втрое больший.

И тут весьма кстати может оказаться ввод Рогунской и Сангтудинских ГЭС-1 и ГЭС-2, что увеличит выработку электроэнергии в Таджикистане до 31-33 млрд кВт·ч. Поскольку собственная потребность республики оценивается в 23-25 млрд кВт·ч, то избыток электроэнергии составит 8-10 млрд кВт·ч в год. Но здесь более важно другое.

Фактор частоты
На первый взгляд, после ввода в эксплуатацию новой линии электропередачи, соединившей Ново-Ангренскую ТЭС в Ташкентской области с густонаселенными районами Ферганской долины, все области Узбекистана стали независимы от внешних источников энергоснабжения и выходу "Узбекэнерго" из общей энергосистемы ничто не препятствует. Но в Узбекистане более 80% общего объема электроэнергии производится на тепловых станциях. Но тепловые станции не могут подавать нормативную частоту электрического тока в 50 герц. Нехватка достаточного количества так называемых пиковых мощностей (которые обеспечивают ГЭС) делает задачу регулирования частоты трудноисполнимой. Эта услуга берется у таджиков и киргизов. Без их регулирования частоты вся энергосистема Узбекистана выйдет из строя. Поэтому Ташкенту необходимо работать в параллели хотя бы с одной частоторегулирующей энергосистемой - таджикской или киргизской.

Таким образом, заявления Ташкента о выходе из ОЭС ЦА можно расценивать как торг с целью повышения тарифов на свои услуги. Ведь, несмотря на то что после распада СССР торговля электроэнергией, по некоторым оценкам, снизилась на 80%, энергоснабжение многих районов Киргизии и Таджикистана до сих пор критически зависит если не от поставок электроэнергии из Узбекистана, то от транзита через его энергосистему. В октябре подобным способом Ташкент добился успеха в переговорах с Киргизией, настояв на оплате транзита электроэнергии с севера Кыргызстана на юг через собственную территорию (раньше он считался перетоком и был бесплатным).

Рынок диктует
Минимальные потери с точки зрения энергетики понесет Казахстан. Ввод второй ЛЭП "Север - юг" и снижение внутреннего энергопотребления (создавшее дополнительные резервы на Жамбылской ГРЭС) повысили устойчивость энергосистемы страны. Тем не менее выход из ОЭС ЦА несет определенные риски и для Казахстана. Но проблемы будут связаны уже не с энерго-, а с водообеспечением. Ведь вода из водохранилищ не только вращает лопатки турбин ГЭС, но и используется для полива зерновых клинов на юге Казахстана и узбекских хлопковых плантаций. И о воде договариваться все равно придется. Таким образом, разрыв энергетического кольца в той или иной мере создаст проблемы всем странам региона.

Неконтрактный отбор электроэнергии из объединенной системы, ставший причиной очередных конфликтов, обусловлен неурегулированностью договорной основы странами-участницами. "У нас нет ни одного двустороннего договора с партнерами по ЕЭС. Наши коллеги не хотят подписывать договоры, где бы четко была прописана и диспетчерская дисциплина, и финансовое урегулирование [вопросов поставок электроэнергии>… Все хотят пользоваться благами единой системы, но никто не хочет нести при этом ответственность", - отмечает глава KEGOC Канат Бозумбаев.

Участившиеся конфликты настойчиво требуют перехода всей энергосистемы региона на рыночные отношения в соответствии с международной практикой. Необходимость создания коммерчески прописанного механизма защиты от несанкционированного отбора и безусловного возврата сверхлимитно отобранной энергии, не говоря уже о соответствующей компенсации причиненного этим ущерба, становится все более очевидной. Авария на Саяно-Шушенской ГЭС наглядно показала, что халатное отношение к системам безопасности и накоплению водных ресурсов ведет к техногенной катастрофе.

Переход на рыночные отношения диктуется не только желанием обезопасить себя поставками, но и неравнозначными по стоимости перетоками электроэнергии. Безусловно, в советское время говорить об этом не имело смысла. Теперь, в условиях рынка, дальнейшее затягивание решения этой проблемы грозит разрывом кольца высоковольтных линий 500 кВ (Ташкент - Шымкент - Тараз - Бишкек - Токтогульская ГЭС - Сырдарьинская ГРЭС - Ташкент), что негативно отразится на каждой из "закольцованных" стран.

По мнению экспертов, объединенная энергосистема может трансформироваться, например, в формат вроде Узбекистан - Кыргызстан - Казахстан, Узбекистан - Таджикистан - Казахстан или Казахстан - Кыргызстан. Но конфликт интересов сохранится, поскольку заинтересованность "верхних" стран в новых гидроэнергетических проектах объективно противоречит интересам нижележащих соседей в водопользовании. И вода будет по-прежнему использоваться как инструмент политического и экономического давления.

Вместе с тем водная составляющая - использование гидроресурсов водохранилищ ГЭС для нужд ирригации, заставляющая Узбекистан и Казахстан после выхода возвращаться в ОЭС, - именно тот фактор, который вынудит страны региона договориться по всем проблемам и сохранить Объединенную энергосистему. Утрясти интересы участников можно путем акционирования энергетических объектов. Так, акционерами гидросооружений и электростанций становятся все страны региона. Это позволит не только рационально использовать водно-энергетические ресурсы, но и, главное, неся ответственность за состояние объектов, все участники будут вкладывать средства в их капитальный ремонт, восстановление, безопасную и эффективную эксплуатацию.

Сергей Смирнов, руководитель отдела промышленности "Эксперт Казахстан"

№46 (237)/30 ноября 2009