На фоне возрастающего взаимного непонимания в российско-иранских отношениях усилия турецкой дипломатии по налаживанию связей с Тегераном вкупе с наращиванием геополитического влияния Турции на Ближнем и Среднем Востоке выглядят все более убедительными. Так, министр иностранных дел Турции А.Давутоглу в конце ноября провел переговоры с иранскими коллегами в Тебризе, сообщив об их результатах коллегам из США (Хиллари Клинтон), Великобритании (Дэвид Милибэнд), Франции (Бернар Кушнер) и Германии (Гидо Вестервелле)1.

Внешнеполитическая активность Турции на иранском направлении вряд ли выглядит для ее западных партнеров самодеятельностью. Вместе с тем не может не вызывать уважения то, с каким упорством и последовательностью Турция использует сложившуюся в регионе непростую ситуацию в своих национальных интересах. Анкара все более уверенно позиционирует себя как посредника в урегулировании противоречий между Ираном и Западом по так называемой "ядерной проблеме". Усилия турецких переговорщиков, направленные на создание условий для дообогащения иранского урана в мирных целях на территории Турции2, могут привести к тому, что именно Турция, а не вовсе не Россия станет в перспективе ключевым политическим и экономическим партнером Ирана. За этим внимательно следят в Вашингтоне и Брюсселе, крайне заинтересованных в реализации проекта "Набукко". В то время как Москву усиленно приглашают к обсуждению иранской проблемы под углом зрения введения "санкций" против Ирана (чем это может окончиться, мы хорошо представляем), Президент Турции А.Гюль дает понять, что его страна "при необходимости готова способствовать налаживанию переговоров с Тегераном, учитывая добрососедские отношения и тесные торгово-экономические связи между двумя государствами", и продолжает: "Мы убеждены в важности достижения соглашения с Тегераном путем диалога, потому что осознаем катастрофические последствия, к которым приведет развязывание войны".

В преддверии намеченного на 6 - 8 декабря визита премьера Р.Т. Эрдогана в Вашингтон американскими СМИ развернута массированная критика некоторых новых элементов внешнеполитического курса Турции. В новом стиле турецкой дипломатии "Нью-Йорк таймс" видит признак слабости и уязвимости Турции, а вовсе не "демонстрацию геополитической силы". Анкара, как пишет американское издание, пытается "выпрыгнуть из проамериканской смирительной рубашки и самоутвердиться в качестве независимого геополитического игрока". Американский журнал Newsweek в статье "Триумф турок", тревожно замечает, что долгосрочные партнеры Турции по НАТО обеспокоены позицией Анкары по иранской ядерной программе, заявлениями о турецко-израильских отношениях и поддержкой турецким руководством президента Судана: "Новая позиция Анкары в регионе действительно позволяет превратить Турцию в нечто большее, чем просто послушное орудие для Вашингтона. Турция начала больше расширять объемы торговли с Россией, Ираком, Ираном, чем с ЕС. Кроме того, Анкара на грани заключения исторического договора по курдскому вопросу, а также пытается установить мирные отношения с Арменией, Сирией и Ираном". "Перед Эрдоганом стоит... трудная задача. Он должен получить все возможное от новых друзей Турции с Востока, вместе с тем сохраняя – и при необходимости публично защищая – старых друзей Турции с Запада", - переживает за турецкого премьера "Foreign Policy"3.

Представляется, однако, что подобные статьи служат скорее некими предупреждениями турецкому премьеру на тот счет, что налаживать отношения с Ираном и критиковать Израиль можно только до определенного предела. Бывший британский разведчик Э. Крук в статье в New York Times отмечает, что "вместо старых партнеров США - Саудовской Аравии и Египта севернее появляются новые партнеры". Он призывает "серьезно отнестись к новой реальности. США и Европа должны поскорей разрешить проблему на Ближнем Востоке и приспособиться к ситуации. Ряд важнейших для Востока проблем, в том числе ядерная программа Ирана, вопрос безопасности Израиля, дальнейшие энергетические поставки, не могут быть решены, если упускается новая реальность в регионе".

Думается, однако, что новый стиль турецкой дипломатии отнюдь не означает разрыва с Западом и с США в частности; он предполагает определенную координацию действий с учетом возросших возможностей Турции, стремящейся к нормализации отношений со своими соседями от Сирии до Армении и позиционированию страны в качестве ключевого газотранспортного "хаба". Накануне приезда Эрдогана в Америку пресс-секретарь Госдепартамента США И. Келли заявил, что модель демократизации Турции должна быть образцом для всего региона. Он подчеркнул, что Анкара является важным союзником Вашингтона и членом НАТО. Данное заявление – не просто дань дипломатической моде. Еще 9 сентября текущего года министерство обороны США внесло на рассмотрение в Конгресс вопрос об экспорте в Турцию 13 батарей PAC-3, которые являются новейшей модификацией ракет земля-воздух Patriot, что может означать наличие планов создания на турецкой территории очередного позиционного района американской ПРО4.

Российско-турецкое сотрудничество, в частности, в энергетической сфере, развивается в целом успешно. По словам посла России в Турции В.Е.Ивановского, "речь идет о сотрудничестве в электроэнергетике, в том числе атомной, строительстве новых нефте- и газопроводных маршрутов (South Stream, Blue Stream-2, Самсун - Джейхан), возведению нефтеперерабатывающего завода на турецкой земле, выходе российских компаний на местный топливный рынок (Лукойл), наших предложениях турецким партнерам принять участие в разработке и эксплуатации углеводородных месторождений в Российской Федерации и целый ряд других совместных инициатив. В частности, на днях в Стамбуле проходили переговоры между компанией BOTAŞ и ОАО "Газпромэкспорт" по подготовке нового газового соглашения на период после 2010 года". Однако существуют и проблемы. Например, после того как консорциум в составе "Атомстройэкспорта", "Интер РАО ЕЭС" и местной компании Park Teknik уже выиграл тендер на строительство первой турецкой АЭС в стране, Государственный совет Турции объявил, что отменяет результаты тендера5. Некоторые эксперты также утверждают, что поддержка Россией газопроводного проекта Самсун – Джейхан стала для Москвы скорее вынужденным шагом, предпринятым в обмен на согласие Анкары провести геологоразведочные работы (и только!) в зоне возможного прохождения газопровода "Южный поток". Однако даже если это не так, все равно возникают вопросы: не слишком ли замыкается Россия на Турцию в выборе маршрутов транзита своих энергоносителей, не попадет ли она в зависимость от Анкары, способную обернуться новыми кризисами наподобие украинских?6 При сохранении и упрочении тесных связей со "старыми друзьями Турции с Запада" подобный сценарий не так уж и невероятен.

В этом контексте возможные трансформации турецкой внешней политики, в частности, адекватная оценка динамики взаимоотношений с Соединенными Штатами и Ираном является для российской дипломатии (и не только для дипломатии) исключительно важной задачей. Иначе в российско-турецких энергетических проектах Москва рискует оказаться в роли ведомой стороны, зажатой в украинско-турецкие черноморские "клещи", с перспективой прямо или косвенно зависеть от воли более могущественных партнеров.

___________________________
1 Заметим, что в состав "шестерки" государств, ведущих переговоры с Ираном, входят также Россия и Китай.

2 Гаджиев А. Посредническая роль Турции в урегулировании иранской ядерной проблемы // http://iimes.ru/rus/stat/2009/28-11-09.htm

3 Данфорт Н. Как Запад потерял Турцию // "Foreign Policy", США, 26 ноября 2009.

4 Обама сделает из Турции противоракетный щит против Ирана // http://www.regnum.ru/news/1228920.html

5 Объясняя этот шаг, некоторые турецкие эксперты ссылаются на необходимость диверсификации партнеров в сфере энергетического сотрудничества. Этот же аргумент является основным в пропагандистской кампании украинского посольства в Анкаре, направленной против участия Турции в "Южном потоке".

6 Булгаков А. Российско-турецкое энергетическое сотрудничество: станет ли Турция новой Украиной? // http://iimes.ru/rus/stat/2009/29-11-09b.htm

04.12.2009
Андрей АРЕШЕВ