Затмит ли Дракон Орла?

Название новой книги Мартина Жака "When China Rules the World: The End of the Western World and the Birth of a New Global Order" ("Когда Китай правит миром: конец западного мира и зарождение нового мирового порядка") образует умышленную арену для паники, сигнализируя о восхождении Китая как новой мировой супердержавы и предстоящем падении Америки и остальных стран Запада. Жак - обозреватель лондонского издания "Guardian" - утверждает, что "мы стоим на пороге создания другого мира", и что общепринятые предположения на Западе – Китай станет похожим на нас и международная система "сохранится во многом прежней, а Китай молчаливо согласится на статус-кво" - являются симптомами американской позиции отрицания.
Быстрый рост Китая и его огромные размеры, утверждает Жак, означают, что он "осуществит гравитацию и окажет центробежное влияние на остальной мир". По мере того, как страны становятся господствующими державами, "они стремятся сформировать мир в соответствии со своими ценностями и приоритетами", - пишет он. "Таким образом, банально предполагать, что воздействие Китая на мир будет в основном и всецело экономическим: наоборот, его политическое и культурное воздействие может оказаться более существенным". Автор утверждает, что "влияние Китая на мир будет столь же сильным, каким было влияние США на протяжении последнего столетия, вероятно, еще более сильным".
Излагая эти интересные аргументы, Жак предоставляет читателю захватывающее предположение о том, как, по его мнению, конфуцианское наследие Китая и его восприятие доктрины "предназначения" могут создать возврат страны к центру мировой арены, и как его стремление к городскому изменению сосуществует с чувством прошлого, учитывая, что половина населения страны все еще проживает в сельской местности. Также он представил несколько интересных замечаний о том, как кредитный кризис и банковский обвал 2008 года продемонстрировали то, "что США жили не по средствам и надеялись на китайский кредит, чтобы делать это", а также "ошибочность американского процветания и перемещение центра экономического притяжения от США к Китаю".
Но, как бы то ни было, Жак имеет обыкновение отбирать информацию. Когда он цитирует отчет "Goldman Sachs", прогнозирующий о том, что к 2050 году Китай будет иметь самую крупную экономику в мире (после Китая с небольшим отставанием идут Америка и Индия), он не рассматривает всерьез многие проблемы, которые могут зажать в тиски взрывной рост страны, включая коррупцию, экологический вред, внутреннюю политическую напряженность и авторитарный режим (который не только ограничивает свободу граждан, но и может ограничить технологические инновации и создать нежизнеспособные надежды на быструю модернизацию в стране, где все еще существует хроническая бедность). Подобные проблемы были изучены в недавних книгах Уилла Хаттона "Writing on the Wall: Why We Must Embrace China as a Partner or Face It as an Enemy" ("Писание, начертанное на стене: почему мы должны заключать в объятия Китай в качестве партнера, или относитесь к нему как к врагу"), Филипа П. Пэна "Out of Mao’s Shadow" ("Из тени Мао") и Джеймса Кинге "China Shakes the World" ("Китай сотрясает мир"), и все же Жак небрежно и вскользь упоминает эти проблемы.
В то же время он серьезно преуменьшает ужасы тиранического правления Мао, утверждая, что "он остается, даже сегодня, уважаемой фигурой в глазах многих китайцев, даже более уважаемой, чем Дэн Сяопин", и что Коммунистическая партия "преуспела в восстановлении своей легитимности среди народа" и способствовала "чрезвычайно быстрому экономическому росту", "несмотря на бедствия от "большого скачка" и "культурной революции"". Вдобавок, он умаляет важность продемократических демонстраций на площади Тяньаньмэнь и диссидентских симпатий, считая, что в Китае существует "политически пассивная традиция" и что "конфуцианский идеал, информировавший и формировавший страну на протяжении двух тысячелетий, не требовал, чтобы государство было подотчетно людям".
На протяжении многих лет, говорит Жак, Китай "нуждался в Америке намного больше, чем Америка нуждалась в Китае". Америка обладала крупнейшим рынком в мире и была охранником международной системы, за разработку и функционирование которой она была всецело ответственна. Китай играл роль просителя, хорошо живя в соответствии с условиями, установленными другими, и избегая ненужных конфликтов, сосредоточившись на своем собственном экономическом росте. Однако поскольку Китай "появляется в качестве самой влиятельной страны в мире", продолжает он, в конце концов, он окажется в "позиции, когда страна будет устанавливать свои сроки и условия", действуя согласно своей "истории и инстинктам".
Так как бы повел себя Китай, будучи супердержавой? Жак несколько неточен в этом вопросе, предполагая, что действия страны, вероятно, будут продиктованы чувством восприятия себя древней цивилизацией, законно вернувшейся на свое место в центре мира, его обидами за "столетия унижений" со стороны иностранных держав с начала середины XIX века, и его "иерархическим представлением мира" и "чувством культурной самоуверенности и превосходства".
Он предполагает, что Китай станет "региональным лидером" Восточной Азии, сместив там США, и что он получит влияние в Африке и Латинской Америке. Китай предложит себя, утверждает он, как развитая и развивающаяся нация, своего рода образец подражания для продвижения, выступив в качестве альтернативы США, которые благодаря односторонней политике Джорджа Буша потеряли значительный престиж и влияние за границей.
На протяжении всего рассказа Жак позволяет себе прогнозы и использует сильный, даже мелодраматический язык, говоря, что "Китай станет ведущей мировой державой", "Пекин станет мировой столицей" и что США "оказались на пороге психологического, эмоционального и реального кризиса", вступая в "длительный период экономической, политической и военной травмы".
Однако на самых последних страницах он неожиданно начинает смягчать свои тезисы, предоставляя компетентные и страхующие суждения. Он пишет, что "в последующие двадцать лет или где-то в пределах этого, несмотря на то, что Китай будет продолжать свою модернизацию, он будет по существу оставаться державой, стремящейся к сохранению статус-кво", и что меркнущие страны Запада не будут "чрезмерно просто заменены сосредоточенным на Китае миром".
"Взлет современной конкуренции предвещает весьма новый мир, в котором западное полушарие или страна не будет иметь того же престижа, легитимности или неодолимой силы, которыми наслаждался Запад последние два столетия", - заключает он. "Вместо этого соперничать за законность и влияние будут различные страны и культуры". Новый мир, продолжает он, "как минимум в следующем веке, не будет китайским настолько, насколько западным был предыдущий мир. Мы вступаем в эру конкурирующей современности, хоть и в ту, в которой Китай станет более господствующим и, в конце концов, возможно, доминирующим". Это заключение - по существу менее драматично, чем предполагает патетическое название его книги.

Мичико Какутани
"New York Times", 3 декабря 2009 года
Перевод –