"New York Times": Иран не так легко взорвать изнутри

Очередная иранская революция? Вряд ли

Исламская Республика Иран не собирается взрываться. Тем не менее, вводящую в заблуждение идею о том, что все это может там произойти, начинают лелеять в качестве общепринятой точки зрения в Вашингтоне.
Для президента Обамы такое неправильное представление обеспечивает определенное прикрытие; оно помогает замаскировать его неудачу по выполнению своего предвыборного обещания наладить взаимодействие с Ираном с помощью различных серьезных, стратегически обоснованных предложений. Тем временем, те, кто никогда не поддерживал подход по налаживанию дипломатического взаимодействия с Ираном, теперь выдвигают идею о том, что тегеранское правительство вполне может пасть, чтобы усилить свои аргументы об организации военных атак против иранских ядерных целей и принятия "смены режима" в качестве безоговорочной цели политики Америки в отношении Ирана.
Давайте начнем с рассмотрения самых последних событий. 27 декабря большие толпы народа заполнили улицы городов по всей территории Ирана с тем, чтобы ознаменовать шиитский священный праздник Ашура; все это совпало с проведением поминок по авторитетному клерикалу, великому аятолле Хоссейну Али Монтазери, который умер неделей ранее. Протестующие воспользовались моментом для того, чтобы собраться в Тегеране и в других местах, вступая в столкновения с силами безопасности.
То, что происходят важные события, не вызывает сомнения. Но утверждения о том, что исламская республика в настоящее время готовится к моменту своего взрыва так, как это случилось с режимом шаха в 1979 году, не выдерживают даже самой минимальной проверки. Антиправительственные иранские веб-сайты утверждают, что во время ознаменования Ашуры были "десятки тысяч" протестующих; другие в Иране говорят, что было от 2000 до 4000 человек. Чья бы оценка ни была наиболее точной, мы определенно знаем, что у большей части иранского общества вызвало недовольство использование протестующими священного дня в политических целях.
Значительно больше иранцев вышло на улицы 30 декабря в ходе демонстраций, организованных правительством в поддержку исламской республики (один веб-сайт, который в июне выступал против переизбрания президента Махмуда Ахмадинеджада, оценил численность толпы в один миллион человек). Фотографии и видеоклипы придают значительное правдоподобие этой оценке, что означает, что это была по всей вероятности крупнейшая по численности толпа на улицах Тегерана со времени похорон аятоллы Рухоллы Хомейни в 1989 году. В результате всего этого даже основной конкурент президента Ахмадинеджада на президентских выборах в прошлом июне Мир Хоссейн Мусави был вынужден признать "недопустимый радикализм" со стороны некоторых протестующих во время Ашуры.
Концентрация внимания на Западе на антиправительственных демонстрациях ослепила многих в отношении неудобной, но неизбежной истины: иранцы, которые использовали Ашуру для того, чтобы выразить политический протест, не представляют собой ничего похожего на большинство. Тех, кто говорят так уверенно об "оппозиции" в Иране как об авангарде для совершения новой революции, необходимо заставить ответить на три непростых вопроса. Во-первых, чего добивается эта оппозиция? Во-вторых, кто ее возглавляет? В-третьих, через какие процессы эта оппозиция собирается сместить правительство в Тегеране?
В случае революционеров 1979 года ответы на эти вопросы были однозначными и ясными. Они хотели избавиться от поддерживаемого американцами режима шаха Мохаммеда Резы Пехлеви и заменить его исламской республикой. Все знали, кто стоял во главе революции: аятолла Рухолла Хомейни, который, несмотря на проживание в изгнании в Париже, смог мобилизовать огромные толпы народа в Иране, просто посылая кассеты с записями в страну. В то время, как сторонники не согласились с долгосрочной повесткой дня революции, идеи Хомейни были хорошо известны из его рукописных посланий и публичных заявлений. После ухода шаха Хомейни вернулся в Иран, имея на руках проект Конституции по созданию нового политического порядка. В результате этого основная структура Исламской Республики была создана до удивления быстрыми темпами.
Помимо выражения начального недовольства, чего же все-таки добивается существующая "оппозиция"? Она уже не выступает в защиту кандидата в президенты Мусави; сам Мусави теперь переделал свою повестку дня на "национальное примирение". Некоторые протестующие, видимо, хотят добиться расширенных персональных прав и взаимодействия с остальной частью мира, но не имеют никакой всесторонней повестки дня. Другие политики, чьи действия получили значительное освещение в западной прессе, начали призывать к замене Исламской Республики на якобы светскую "Иранскую Республику". Но опрос, проведенный университетом Мэриленда после выборов и по результатам реакции общественности на акции протеста во время Ашуры, позволяет предположить, что большинство иранцев или безразличны, или отвергают призывы об отмене Исламской Республики.
При условии, когда Мусави все больше маргинализуется, кто еще может возглавить эту воображаемую революцию? Само собой, не бывший президент Али Акбар Хашеми Рафсанджани, который стал ведущей фигурой в акциях протеста после выборов прошлого лета. Конечно, он является опытным политическим игроком, рассматривается в качестве "отца-основателя" государства и возглавляет Ассамблею Экспертов - институт, который может заменить верховного лидера Исламской Республики. Но Рафсанджани безоговорочно проиграл в 2005 году Ахмадинеджаду, когда он попытался вернуть себе президентство и не продемонстрировал склонности к побуждению масс на свержение системы, которую он помог создать.
Не будет таковым и реформист Мохаммад Хатами, избранный в качестве президента в 1997 году; в 1999 году в разгар своей популярности он публично дезавуировал широкомасштабные студенческие демонстрации, которые протестовали против закрытия газеты, которая поддержала его правительство.
Многие из представителей Запада, которым видится, как оппозиция устраняет Исламскую Республику, подчеркивают наличие потенциала для волнений во время шиитских траурных ритуалов, которые имеют место в трех - семи - и 40-дневные интервалы времени после смерти человека. Во время заключительных месяцев правления шаха его противники использовали траурные ритуалы, проводимые в память демонстрантов, убитых силами безопасности, чтобы катализировать дальнейшие акции протеста. Но означает ли это, что устойчивая последовательность траурных ритуалов в память погибших протестантов, имеющая место на сегодняшний день, вызовет такую же нарастающую спираль акций протеста, которые в конечном итоге приведут к ликвидации политического режима в Иране?
Это представляется крайне маловероятным. Во-первых, у аятоллы Монтазери было уникальное положение в истории Исламской Республики; не вызывает удивление то, что совпадение проведения семидневной траурной церемонии со дня его смерти с ознаменованием Ашуры привело к образованию больших скоплений народа. Проведение его 40-дневной траурной церемонии, которая будут иметь место 29 января, и ознаменование в начале февраля революции 1979 года вполне может также вызвать рост общественной активности. Но в истории Исламской Республики нет ничего такого, что могло бы поддержать предположения о том, что будущие траурные ритуалы в память убитых участников акций протеста, проведенных в ходе Ашуры, привлекут такое же внимание.
Например, в конце 1998 года четыре влиятельных интеллектуала были убиты, как предполагают, офицерами государственной разведки, что вызвало значительные акции протеста со стороны общественности. В то же время ритуалы поминовения жертв не вызвали крупномасштабных акций протеста. В 1999 году были беспощадно подавлены общенациональные студенческие акции протеста, когда, по крайней мере, пять человек было убито и 1200 задержано. В очередной раз, тем не менее, дни поминовения тех, кто погиб, не привели к новым существенным по численности демонстрациям. Аналогично, после президентских выборов в июне, ни один из смертельных случаев, связанных с действиями сил безопасности, даже случай гибели Неды Ага-Солтан - молодой женщины, чье убийство стало причиной разгоряченных общественных дебатов времен существования "YouTube" - не привел к дальнейшим беспорядкам.
В соответствии с этим образом, соблюдение траура на седьмые сутки в память тех, которые были убиты в ходе акций протеста во время Ашуры, не привело к организации значительных демонстраций в Иране. Несомненно, сравнение акций протеста во время Ашуры с падением Берлинской стены в 1989 году, с представлением того, как все это будет сопровождаться целым каскадом фундаментальных последствий, является крайне нереальным. Исламская Республика продолжит оставаться правительством Ирана. И даже если будут проведены замены на некоторых постах среди высшего руководства - такие, как смена Ахмадинеджада на посту президента на спикера парламента Али Лариджани, как воображает кое-кто из представителей Запада – все это не сильно изменит подход Ирана к региональной политике, его ядерной программе и другим проблемам, которые вызывают беспокойство.
Вялые усилия администрации Обамы в сфере дипломатии по отношению к Тегерану придали слову "взаимодействие" дурную славу. В результате этого поддержка в пользу применения в большей степени принудительных подходов растет по всему американскому политическому спектру. Президент окажет действительно плохую услугу американским интересам, если он будет понапрасну ждать того момента, когда иранская политическая динамика "разрешит" проблемы, связанные с его политикой в отношении Ирана.
Что касается модели, то президент может преуспеть, если обратит свой взор на Китай. Со времени его открытия президентом Ричардом Никсоном, которое произошло в разгар "культурной революции", каждая из последующих американских администраций проявляла достаточную мудрость, чтобы не позволить политическому конфликту - будь то среди правящей элиты или между государством и общественностью, как в случаях акций протеста на площади Тяньаньмэнь и этнического сепаратизма в Синьцзяне - отклонить Вашингтон в сторону от устойчивого, стратегического сотрудничества с Пекином. Президент Обама должен начать демонстрировать подобный государственный подход в своей политике в отношении Ирана.
(Флинт Леверетт является директором инициативы по Ирану в "Фонде новой Америки" ("New America Foundation") и профессором международных отношений в университете штата Пенсильвании. Хиллари Манн Леверетт возглавляет компанию по консультированию политических рисков. Они являются издателями веб-сайта "Гонка за Иран"("The Race for Iran")).

Флинт Леверетт и Хиллари Манн Леверетт
"New York Times", 6 января 2010 года
Перевод -