Чему нас учит опыт десяти лет излишеств

Первое десятилетие XXI века было отмечено многочисленными кризисами. Воинствующие исламисты ударили по Нью-Йорку. Рухнули финансовые системы. Климат оказался под угрозой катастрофы. Наконец, уступила часть позиций демократия. Все это вместе - настоящее бедствие для Запада, но луч надежды светит из Интернета.

Филипп Блом сидит в венском кафе Korb, где время, похоже, никогда не двигается с места. Блом пришел сюда, чтобы сравнить период начала XXI века с началом двадцатого. О началах веков этот человек знает очень много.

Блом написал чудесную книгу под названием "Обморочные годы". В ней говорится о Европе в период с 1900 по 1914 год; это время он называет временем неврозов. Ритм жизни тогда резко ускорился, жизнь как бы сконденсировалась благодаря техническим инновациям, в особенности автомобилям и телефонам. Многим это оказалось не по силам, и главной хворью эпохи стала "неврастения", или нервное истощение. Сейчас это модно называть "выгоранием".

Но, продолжает Блом свой рассказ, это было и время надежд, время утопических идей. Люди с нетерпением ждали наступления будущего, стремились жить благополучной, уверенной, приятной жизнью. А затем началась Великая война.

Между тогдашним временем и теперешним Блом видит как сходство, так и различие. В начале XXI века тоже произошел резкий наплыв инноваций, "ускоривших" и "сгустивших" жизнь. В этот раз движущей силой перемен также оказались новые технологии: Интернет и в еще большей степени - сочетание Интернета с мобильной телефонной связью.

Разница же, как считает Блом, состоит в том, что начало нового века не дало нам никакой надежды на будущее. Его слова звучат мрачно: "Нам не нужно будущее, нам нужно, чтобы настоящее не кончалось".

И дело не в том, что настоящее столь уж привлекательно, просто мы боимся, как бы не стало еще хуже.

Еще несколько дней - и кончится первое десятилетие XXI века, оно же - первое в новом тысячелетии. Переход к новой эре не был гладким: новая эра наступила с грохотом. В этом десятилетии многие годы были отмечены кризисами: кризис 11 сентября, климатический кризис, финансовый кризис, наконец, кризис демократии. Все это вместе можно назвать общим кризисом, поразившим мир Запада. Пожалуй, можно сказать, что в этом десятилетии события разворачивались как нельзя хуже.

Большие надежды

Как это ни печально, новое десятилетие начиналось с больших надежд. Накануне нового 1999 года человечество закатило едва ли не самую веселую вечеринку за все времена. Денег было сколько угодно: "новая экономика", работавшая на Интернете, сулила всем богатство. Немцы, до того пользовавшиеся репутацией сверхосторожных (даже юбер-осторожных) инвесторов, внезапно начали вкладывать деньги в акции. Это означало, что немцев охватил оптимизм.

В конце 1999 года Алленсбахский институт исследований общественного мнения пришел к выводу, что пятьдесят пять процентов немцев смотрят на будущее с "надеждой", а всего четырнадцать - со "страхом".

Запад погрузился в мечтания. Мечталось не только о богатстве, но и о вечном мире. Мы все еще верили Фрэнсису Фукуяме, бывшему тогда заместителем директора администрации по стратегическому планированию при государственном департаменте США. В 1992 году Фукуяма прославился следующими строками: "Возможно, событие, свидетелями которого мы все стали, - это не просто конец "холодной войны", и не окончание некого специфического периода в послевоенной истории, а конец истории как таковой, то есть конечная точка идеологической эволюции человечества и универсализация западной либерально-демократической системы как совершенной формы человеческого управления".

Не успело, однако, начаться новое десятитетие, как "новая экономика" рухнула и многочисленные акции внезапно потеряли всякую ценность. А 11 сентября 2001 года два авиалайнера, захваченные радикалами-исламистами, врезались в здание Всемирного торгового центра в Нью-Йорке. Так концу истории пришел конец.

С этого момента стало ясно, что новое десятилетие станет потерянным десятилетием с точки зрения пути к миру, богатству и демократии.

В конце 2002 года только тридцать один процент немцев смотрели в будущее с надеждой. К концу 2008 года их число выросло, но всего лишь до тридцати четырех процентов.

Уход в мир детства

Самым популярным в мировом прокате фильмом десятилетия стал "Властелин колец. Возвращенье государя". Самым популярным литературным персонажем - Гарри Поттер. Это детские сказки, но их любят и взрослые. Мы уходим в мир детства, в котором красивые герои побеждают зло; современные сказки стали нашим ответом суровым реалиям жизни.

В реальности последнего десятилетия зло исходило не от монстров, а от наших ближних, не имевших дурных намерений. Финансовый кризис разразился из-за того, что наши ближние вкладывали средства в фондовые рынки; климатический - из-за больших автомобилей, на которых ездят наши ближние, а нежелание наших ближних ходить на выборы привело к кризису демократии. А теперь наши ближние распространяют вирус "свиного гриппа". Если не считать террористов, злодеями десятилетия были только невинные люди.

Стало ясно, что по сути дела нашими ближними является все человечество. До тех пор, пока не начался XXI век, никто толком не понимал, что на самом деле означает глобализация. Китайцы загрязняют воздух, а страдают голландцы. У американцев рухнул рынок недвижимости, а работу от этого потерял француз, трудившийся на химзаводе. Климат и финансы устроены так, что все взаимосвязаны друг с другом.

Такая тесная связь всего со всем вполне согласуется с тем, как коммуникационные технологии объединили человечество. Сотовые телефоны есть уже везде, Интернет тоже. Молодые люди через Twitter и Skype заводят друзей во всем мире. Google позволяет фактически кому угодно получить доступ фактически ко всем накопленным человечеством знаниям. Сейчас есть возможность быть в курсе всех мировых событий практически в режиме реального времени. К тому же знание сугубо местных реалий перестало быть достоянием исключительно местных жителей: GPS, Google Earth и навигационные системы позволяют чувствовать себя как дома в любой точке мира.

В первое десятилетие новой эры мир сжался до очень маленьких размеров. Теперь каждый может быть гражданином мира, и неважно, где он живет - в немецкой деревне или в Нью-Йорке. Сейчас практически кого угодно можно найти где угодно и воздействовать на него каким угодно способом - через новости, через любовные письма, через "отравленные" инвестиционные инструменты, через последствия изменений климата, наконец, через террористов-самоубийц из какого-нибудь далекого Вазиристана.

Таков мир первого десятилетия XXI века, мир, пораженный четырьмя страшными кризисами - и отмеченный техническим развитием, которые и сулит нам надежду на лучшее.

Кризис 11 сентября

В ноябре 2001 года Вирджиния ди Кьяра, сидя в своем доме под Блумфилдом (штат Нью-Джерси), яростно расчесывала кожу на руках, затянутых в черные перчатки. Но это не помогало: заживающие ожоги адски чесались изнутри.

За два месяца до этого, утром 11 сентября 2001 года, она ехала на лифте на сто первый этаж северной башни здания Всемирного торгового центра, где она работала в финансовой фирме Cantor Fitzgerald. Выйдя на семьдесят восьмом этаже, чтобы пересесть в другой лифт, она внезапно угодила лицом в стену из пылающего керосина. Оставалось одно - бежать сквозь огонь с максимальной скоростью. В огне сгорело тридцать процентов кожи - на руках, на лице и на спине.

Госпоже ди Кьяра повезло: тем утром она опаздывала на работу и потому не оказалась в здании в тот момент, когда в него врезался самолет. На сто первом этаже не выжил никто, погибло шестьсот семьдесят семь сотрудников фирмы Cantor Fizgerald. "Я потеряла много друзей", - говорила она в ноябре 2001 года со слезами на глазах.

После ударов по Всемирному торговому центру в Нью-Йорке и зданию Пентагона в Вашингтоне единственная в мире сверхдержава из эйфоричного состояния перешла в травмированное. С этого момента движущей силой мировых событий стал страх, испытываемый американцами. Преподаватель юриспруденции, а впоследствии - сенатор из Чикаго по имени Барак Обама впоследствии назовет это "политикой страха", родившейся после событий 11 сентября.

После 11 сентября изменилось не только отношение граждан к государству. Еще важнее то, что все западные государства стали иначе относиться к своим гражданам: с большей заботой и вниманием, но в то же время с большей подозрительностью и властностью.

В США это новое отношение привело к тому, что под подозрение стал подпадать любой несогласный с позицией правительства. В это десятилетие прослушивание телефонных разговоров граждан шло в беспрецедентно широких масштабах.

В Германии коалиционное правительство тогдашнего канцлера Герхарда Шредера, в состав которого входили левоцентристская Социал-демократическая партия и Партия зеленых, смотрело в сторону Атлантики с величайшим недоверием, но это не помешало ему ввести ряд новых законов для укрепления безопасности.

Прокурор Отто Шили, бывший тогда министром внутренних дел Германии, высказывался об "элементарном праве на безопасность". Любой же, кто осмеливался в ответ на это заговорить о "праве на анонимность", как, например, бывший глава ведомства, занимавшегося защитой информации в земле Шлезвиг-Гольштейн Гельмут Боймлер, рисковал заработать репутацию отщепенца.

Оборонка и деньги

Для кого первое десятилетие нового века было поистине благодатным - так это для государственных служб безопасности и для частных компаний, занимающихся ею же. Их влияние росло с каждым новым взрывом и с появлением каждой новой видеозаписи, где очередные террористы берут на себя ответственность за очередной теракт. Лидер "аль-Каиды" Усама бен Ладен фактически стал главным лоббистом подобных структур.

В шатком мире небезопасности государственные и частные специалисты по безопасности стали новыми "господами вселенной", ведь именно они продавали противоядие - или обещали его продавать. Ведь побочный эффект от их деятельности - дальнейшее нагнетание страха - возможно, не так уж и случаен.

Сейчас во всем западном мире повседневная жизнь опутана сложными и дорогостоящими мерами безопасности, многие из которых производят впечатление бессмысленных. Каждый день в аэропортах Германии обыску подвергается более двухсот тысяч пассажиров. Дух "профилактики", как говорит бывший министр внутренних дел Герхарт Баум, делает подозреваемым каждого гражданина. Своих преемников Баум обвиняет в том, что они одержимы проблемами безопасности. Простых же граждан Баум обвинил в равнодушии, из-за которого государство и продолжает вводить все новые и новые меры безопасности.

Во многих западных столицах заметно изменился городской ландшафт. Новое здание американского посольства, расположенное возле Бранденбургских ворот в Берлине, обращено к посетителям чем-то вроде крепостного фасада. Узкие окна и высокий зловещий забор как бы говорят нам, что американцы стоят в оборонительной позе, демонстрируя одновременно и страх, и агрессию.

"Пожалуй, типичным для первого десятилетия XXI века станет то, что общественное пространство, ранее символизировавшее надежду, теперь кажется скорее угрожающим, - говорилось в статье, опубликованной в уважаемой газете Frankfurter Allgemeine Zeitung по поводу открытия здания посольства одним архитектурным критиком. - Раньше гость был поверхностью, на которую проецировались прекраснейшие коллективные и личные фантазии, а теперь это - потенциальный террорист, зараженный СПИДом или же распространяющий какие-то ужасы глобализации вроде закрытия заводов, миграционных потоков или "птичьего гриппа"".

Безопасность прежде всего

У каждого десятилетия - свой девиз. Семидесятые можно было в целом охарактеризовать словами "любовь, мир, счастье". Восьмидесятые - боевым кличем "все на вечеринку!". Ушедшее десятилетие лучше всего характеризуется фразой "безопасность прежде всего".

Еще одно следствие событий 11 сентября - возвращение в общественное сознание религиозности, и это событие - не из приятных. Идет конфликт между исламским миром и миром, испытавшим влияние христианства, но по сути являющимся светским.

С тех самых пор, как фанатики-исламисты уничтожили башни-близнецы в Нью-Йорке, на Западе многие поддались чрезмерному страху оскорбить религиозные чувства мусульман. Со своей стороны, мусульмане обвиняют других в том, что те оскорбили их религиозные чувства, регулярно и с удовольствием.

В длинном списке подобных случаев - датские карикатуры, постановка оперы "Идоменей, царь критский" в Берлине, замечания папы римского о пророке Мухаммаде, непрекращающийся спор о ношении хиджабов в Германии, а из самых последних примеров - прошедший в Швейцарии референдум о запрете на строительство минаретов.

В мире прибавилось религиозности, но не медитативности, наоборот - усилилась всеобщая склонность к конфронтациям.

Перманентная война

Десятилетие обещало быть мирным. Но стоило затихнуть балканским войнам, как в новом десятилетии заполыхала перманентная война. После событий 11 сентября американцы и их союзники напали сначала на Афганистан, а потом на Ирак. Война в Ираке закончилась быстро, но вместо нее начались террористические атаки, которые продолжаются до сих пор. А в Афганистане идут яростные бои, и "Талибан" с "аль-Каидой", похоже, непобедимы.

Запад показал свою беспомощность в подобных "асимметричных" войнах: отлично обученные и прекрасно экипированные солдаты НАТО не могут одолеть бойцов в сандалиях, у которых самое смертоносное оружие - самодельные взрывные устройства.

Эти войны тоже начинались во имя борьбы за демократию в тех самых странах, где воюют. Но после восьми лет войны с террором в некоторых странах НАТО тоже изменилось общественное устройство, и не только из-за мер безопасности.

Потери есть

Америка потеряла моральный авторитет среди стран, воюющих в Ираке. Никогда еще оплот демократии не смотрелся так отвратительно, как Америка при президенте Джордже Буше-младшем. Его администрацию сотрясали скандалы, в частности, скандал из-за издевательств над пленными в тюрьме Абу-Грейб, из-за пыток, применявшихся по директиве государства в тюрьме на базе Гуантанамо, наконец, из-за оправданий войны в Ираке, оказавшихся ложью. Даже нынешний президент Барак Обама, человек, на которого возлагал надежды целый мир, не занимается как следует закрытием Гуантанамо, хотя от него этого ждали.

Конфликт в Афганистане повлек за собой жертвы и в Германии: война постепенно возвращается в общество, бывшее исключительно мирным почти шесть десятилетий. Ни одно событие в последние недели не привлекало столько внимания, сколько отданный немецким полковником Георгом Кляйном приказ разбомбить два угнанных грузовика в Афганистане.

Послевоенная Германия, поставившая себе задачу стать доброй страной, лишилась в процессе невинности. Скандал с Кляйном повлек за собой отставку бывшего министра обороны Франца-Йозефа Юнга и кризисную ситуацию для нынешнего министра Карла-Теодора цу Гуттенберга.

Теперь в Германии снова есть ветераны, новый мемориал вооруженных сил в Берлине и новая медаль за храбрость, а сообщения о войне появляются в СМИ почти ежедневно. Вкупе с возвращением религии и введением экстренных мер безопасности после событий 11 сентября это отражает то, как война с террором невольно изменила облик Германии.

Финансовый кризис

В начале третьего тысячелетия внезапно началась мода на творчество одного мыслителя XIX века. Это Карл Маркс, родившийся в 1818 году в городе Трир на западе Германии. В своем фундаментальном труде "Капитал" Маркс процитировал одного деятеля профсоюзного движения, сказавшего:

"Капитал боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но раз имеется в наличии достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 процентов, и капитал согласен на всякое применение, при 20 процентах он становится оживленным, при 50 процентах положительно готов сломать себе голову, при 100 процентах он попирает все человеческие законы, при 300 процентах нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы".

Слова Маркса подтвердились. Боясь наступления депрессии в свете событий 11 сентября, центральные банки запрудили финансовую систему ликвидностью, что побудило финансистов изобрести огромное количество способов извлечения выгоды из этой ликвидности.

В Америке воцарились триумфальные настроения: внезапно все новое объявили заведомо благотворным. Ведущий телешоу Крис Мэтьюс, раньше писавший речи для Джимми Картера, назвал США "самой быстрой страной" в мире. Многие в этом десятилетии задавались одним и только одним вопросом: как заработать как можно больше денег и как можно быстрее?

Страх перед "капитализацией" планеты

Руководители международного валютного фонда (МВФ) попытались убедить скептически настроенных немцев в том, что их страх перед турбокапитализмом ничем не обоснован. Согласно отчету, опубликованному специалистами МВФ в 2006 году, новая система, по которой общий риск делился на множество мелких частей и распределялся между многими людьми, была надежней, чем старая.

Это было роковой ошибкой. В середине 2008 года лопнул гигантский пузырь, раздувшийся преимущественно на рынке недвижимости в США. Банки посыпались, как доминошные фигурки, рухнул реальный сектор экономики. К концу года валовой внутренний продукт Германии сократился на 4,5 процента; в послевоенной истории страны худшего не случалось ни разу.

Террористы, нанесшие удар 11 сентября, уничтожили нечто гораздо большее, чем нью-йоркские башни-близнецы, часть здания Пентагона и тысячи человеческих жизней. Отдаленным последствием их действий стала гибель капитализма.

На некоторое время привычный мир перевернулся вверх дном. Банкиры, до того презиравшие политиков, вдруг начали умолять их спасти финансовую систему, был даже разговор о том, чтобы вернуть в это дело политику. И капитализм как система, и сами банкиры оказались дискредитированными, доверие к ним испарилось. Оказалось, однако, что финансы были всего-навсего отброшены ненадолго назад, но вскоре все возвратилось на круги своя. Жажда прибыли вернулась на свое место, а проблемы, как это ни парадоксально, остались политикам.

Сейчас на стабилизацию финансовых рынков направляется политическая энергия. Если бы не государство, могла бы наступить мрачная эпоха депрессии, напоминающая тридцатые годы, с перспективами массовой безработицы, а может быть, даже и голода.

Сейчас капитал нужен для того, чтобы дать новый старт буксующим экономикам. В 2008 году мировые финансовые рынки обесценивались на миллиард долларов каждые двадцать четыре минуты. С тех пор государства сделали все, что могли, для укрепления и стабилизации банковского сектора, автопрома и недвижимости.

Объемы правительственных займов достигли беспрецедентного уровня. Потерянное десятилетие стало еще и одним из самых затратных десятилетий, во всяком случае, за мирный период.

Страны "двадцатки" выделили около полутора триллионов долларов на спасение экономики. Налогоплательщикам предстоит выплачивать проценты по всевозможным государственным программам "выкупа" и стимулирования еще сто лет, и общий объем выплат превысит первоначальную задолженность в несколько раз. Это отвлекает внимание от некоторых других проблем, и не только внимание, но и возможные источники финансирования. Проблемы, которые не решаются сегодня из-за того, что политики вынуждены сосредотачивать усилия на ликвидации последствий экономического кризиса, в будущем скажутся на государственных бюджетах и фондах социального обеспечения, которые окажутся в крайне неблагоприятной обстановке. А когда это случится, банкиры, скорее всего, будут ругать политиков за то, что те ничего не делали.

Вперед и вперед

От этих проблем страдает преимущественно Запад. Китай во время кризиса умудрился только ускорить свое движение к статусу мировой державы. Валютные запасы Китая превысили два триллиона долларов (у Германии - 180 миллиардов), доля частных сбережений в стране составляет сорок процентов (у американцев - всего четыре). В результате Китай смог побороть кризис, потратив лишь немного денежных запасов.

Для партии и правительства Китая глобальный крах экспортных рынков стал желанной возможностью удовлетворить накопившийся спрос на инвестиции внутри этой гигантской страны. Китайская экономика уже опять начала расти, на 2010 год прогнозируется рост более чем на восемь процентов.

Китайцы не забывают превращать свою экономическую мощь в политическую. Запад не в силах самостоятельно справиться с последствиями финансового кризиса и нуждается в помощи таких "новых" держав, как Китай и Индия.

Теперь правила, по которым играют на мировых финансовых рынках, составляются не исключительно в Лондоне, Берлине и Вашингтоне. Китай же, в свою очередь, не всегда заинтересован в установлении таких правил, которые помогают Западу решать свои проблемы.

Новые игроки из Азии обожают спекулятивные операции и стремятся превратить свои биржи в Шанхае и Гонконге в новый финансовый центр мира. Финансово-биржевой квартал Шанхая, Пудун, стремится стать новым Уолл-стритом. Биржи здесь самые дикие, самые свободные и самые опасные в мире.

Политики стран Запада волнуются. Но западный капитал тянется в Азию, как зачарованный. Уже несколько лет количество компаний, регистрирующихся на китайских биржах, превышает аналогичный показатель для бирж США. Вполне вероятно, что следующий финансовый кризис разразится в Китае.

Бывший глава Федеральной резервной службы США Пол Волкер, ныне консультирующий Обаму по экономическим вопросам, смотрит на разворачиваемую государствами, центробанками и инвесторами бурную деятельность и не верит своим глазам. Сам он советовал президенту расчленить крупнейшие банки страны и запретить им заниматься одновременно предоставлением кредитов и биржевыми спекуляциями. Видимо, Волкер считает нужным сделать профессию банкира такой же скучной, какой она когда-то была.

Но Белый дом отклонил предложения Волкера. Волкер убежден, что кризис еще не закончился, потому что его уроки никто не усвоил и даже не понял, в чем они заключались. Мир все еще настроен вести себя безответственно. Потерянное десятилетие продолжается.

Перевод inoСМИ,

КАБАР, 7 января 2010 года ("Шпигель"/Дирк Курбьювайт, Габор Штайнгарт, Мерлинд Тайле)