Иранский народ можно рассматривать в качестве стратегического союзника Запада не только потому, что он хочет демократии у себя дома и мира в регионе, но и потому, что его продолжающиеся протесты предоставляют Западу наиболее эффективные рычаги против иранской ядерной программы.

Иранский религиозный режим правит по простой формуле: кто более устрашающ, тот и победит. "Победа устрашением" - это образное выражение присутствует во многих речах духовного лидера страны Аятоллы Али Хаменеи. И действительно, это - надежное руководство по его политической философии.

Этот взгляд не был придуман Хаменеи, а скорее взят из Корана и шиитской традиции. Стражи Исламской Революции носят униформу, на которой написан стих из Корана: "Держи в готовности все силы свои и лошадей своих, чтоб устрашать врагов Всевышнего, и твоих врагов, и всех других, которых ты не знаешь; Аллах знает их". Более того, согласно шиитской традиции и стратегии, Махди, шиитский Мессия, когда вернется на землю, должен будет запугивать всех своих врагов.

Но культивация страха в других порождает страх в тех, кто его культивирует, и ничто так не пугает Хаменеи и лидеров Исламской Республики, как социальный динамизм, высвобожденный брожением демократического движения внутри страны.

Режим, кажется, убежден, что существует лишь малая вероятность военной атаки против его ядерной программы. Он не верит, что санкции могут привести к его краху. Так что, как им кажется, внешние силы не представляют собой большой угрозы.

Вот что действительно потрясло правительство и стало угрожать существованию правящей исламской идеологии, так это давление иранского народа, выступающего за политические и человеческие права. Хоссейн Саффар Харанди, бывший министр культуры и исламской ориентации, выразил этот страх, когда сказал: "Граждане, которые хотят, чтобы правительство было подотчетно народу, являются частью мягкой войны против Исламской Республики".

В течение 30 лет Исламская Республика полагалась на жесткую руку органов внутренней безопасности, которые заставляли молчать диссидентов и критиков. Страх - это краеугольный камень республики. Но после июньского кризиса президентских выборов народ стал бесстрашным и уже сам пугает правительство.

Хаменеи просто панически боится этого общественного всплеска. Он боится гуманитарных наук, книг, искусств, университетов, спутников, Интернета и даже мобильных телефонов. Он считает, что государство должно контролировать доступ общественности к всемирной культуре и технологиям. Если этого не делать, то эти силы будут подрывать государство.

В отличие от основателя Исламской Республики, Аятоллы Рухоллы Хомейни, Аятолле Хаменеи недостает харизмы и глубокой образованности. Его политическая легитимность, так же как и религиозный авторитет, весьма сомнительна, а уличное насилие и зверство репрессий последних месяцев подорвали его авторитет и расшатали его социальную базу. Хаменеи, все более полагающийся на Стражей Исламской Революции как на оплот своего режима, отрезал себя от возможности компромисса.

Внешняя политика Хаменеи сейчас полностью зависит от того, как развивается внутренняя ситуация в Иране. Как показали последние месяцы, он готов рассматривать компромисс с Западом только тогда, когда теряет уверенность в том, что все под контролем внутри страны.

Так, изначально напуганный пост-избирательным кризисом режим, принял Женевское предложение 1 октября о том, чтобы контролируемое обогащение иранского урана производилось за пределами страны. В ноябре, когда правительство решило, что уличное насилие запугало движение протестующих, иранские власти отказались от достигнутого компромисса.

В этом смысле иранский народ можно рассматривать в качестве стратегического союзника Запада не только потому, что он хочет демократии у себя дома и мира в регионе, но и потому, что его продолжающиеся протесты предоставляют Западу наиболее эффективные рычаги против иранской ядерной программы.

Этот режим не сможет выжить долго, столкнувшись с таким политическим кризисом, как сейчас. Продолжающиеся репрессивные акции привели бы к военной диктатуре, в то время как примирение с движением протеста породило бы некое подобие полудемократического всеобщего правительства. В обоих случаях, однако, демократическое движение бы не умерло. Оно постоянно возникало бы вновь и вновь через короткие промежутки времени и, несмотря на жесткие репрессии, создавало бы угрозу существованию любого недемократического правительства.

Поддержка прав человека и демократии в Иране - не только вопрос морали. Это должно быть стратегическим приоритетом для Запада. Поддержка иранского народа означает ослабление Хаменеи и его военных союзников. А ослабленный Хаменеи скорее пойдет на компромисс по ядерной проблеме.

Мехди Халайи - на протяжении 14 лет обучался в семинариях в иранском городе Кум. В настоящее время приглашенный сотрудник в Вашингтонском институте ближневосточной политики. Отец Халайи - духовное лицо в Куме, недавно был арестован режимом, а у остальных членов его семьи конфисковали паспорта.