"Spiegel": Погоня за несбыточным с "Талибаном" 21:09 14.02.2010
"Spiegel": Бесполезная встреча с высокопоставленным талибом
Погоня за несбыточным с "Талибаном"
Создается впечатление, что в эти дни все, кто угодно, хотят вести переговоры с "Талибаном". Но, как это узнал корреспондент в Пакистане "Spiegel Online" Хаснаин Казим, иногда для того, чтобы попытка найти лидера исламских радикалов с целью переговорить может потребовать гораздо больше усилий, чем на это рассчитывалось. Я разговаривал с ним персонально по телефону лишь однажды. "Приходи в одиночку", сказал он неожиданно дружеским голосом. Я спросил о том, могу ли привести с собой одного коллегу-журналиста - пакистанца, который помог установить мне контакт с ним и который вполне мог помочь с переводом с пушту на урду. Сделав глубокий, с задумчивостью вздох, он ответил: "Хорошо. Но, пожалуйста, больше никого другого", и поставил трубку. Несколькими днями ранее я услышал, что этот высокопоставленный командующий "Талибана", возможно, должен был появиться здесь, в Исламабаде. По сообщениям, он должен был прибыть из горного региона Вазиристан в западном Пакистане, чтобы встретиться с некоторыми влиятельными людьми в городе и попросить их поддержки. Я знаю несколько членов "Талибана". Действительно, будучи журналистом, живущим в Пакистане, невозможно не знать ограниченное число пресс-секретарей радикальных исламистов в той или иной мере. Без промедления они будут звонить Вам по телефону, объяснять миру, объявлять о нападениях, осуждать Запад и отрицать утверждения западных правительств о наступлениях на их позиции – все в надежде, что Вы распространите их точку зрения и в дальнейшем, может быть, даже окажете содействие продвижению их деятельности. Иногда они лишь хотят прочувствовать Ваше настроение. Но, как бы то ни было, Вы все же должны вести с ними разговор. Почему журналистский императив "прислушиваться ко всем сторонам" не должен применяться также и к ним? Но когда я попытался вступить в контакт с высокопоставленными представителями "Талибана", по поводу сообщаемого визита пресс-секретари были заметно более неразговорчивы, чем это бывало в обычных случаях. Поэтому я спросил моего друга Икбала - пакистанского телевизионного репортера, который имел хорошие контакты с "Талибаном" - о том, знал ли он что-либо о визите и не мог бы помочь с организацией встречи. "Само собой", ответил Икбал. "Я позвоню, как только узнаю больше".
Опасаясь ловушек Два дня спустя Икбал позвонил и сказал мне, что лидер "Талибана" действительно прибывает в город. В принципе этот человек был готов увидеться со мной, но он все еще хотел определиться, где должна будет состояться встреча, и выяснить обо мне чуть больше информации в ее преддверии. Например, он хотел знать, что я хотел бы с ним обсудить, что я планировал написать и являюсь ли я мусульманином. "Скажи ему, что я хочу лишь только переговорить с ним", чтобы "больше узнать о планах "Талибана". Как ситуация, по их мнению, будет развиваться в дальнейшем? И то, что я напишу, зависит от того, насколько он скажет мне что-то интересное или новое", сказал я Икбалу. На какое-то мгновение я подумал о том, как Икбал должен будет ответить на вопрос о религии. Мое имя мусульманское, но оно раскрывает мое шиитское происхождение. "Талибан", с другой стороны, представлен суннитами и рассматривает всех шиитов в качестве неверных. Приняв на себя облик овцы, Икбал сказал мне, что командующий "Талибана" хотел переговорить со мной непосредственно, и что он только должен был бы созвониться и затем дать телефон мне. Затем он подумал на мгновение и добавил: "Ничего не говори о своей вере, когда он спросит тебя об этом. Он поймет, кем ты являешься". Когда, в конце концов, разговор по телефону состоялся, я промолчал по этому вопросу и талиб не спросил меня об этом. В день встречи Икбал посадил меня в полдень в свою маленькую белую машину. Командующий "Талибана" выбрал в качестве места для встречи высшего уровня ресторан в центральной части города. К тому времени я уже предполагал, что может случиться далее. Даже в этом случае я задал вопрос Икбалу о том, правильно ли он понял инструкции. "Ты все увидишь сам", ответил тот. Затем мы проехались к ресторану. Икбал вел машину медленно, так как мы выехали туда очень рано. Он уже приготовил свой сотовый телефон на коленях и проверял периодически в зеркало заднего обзора, не следует ли кто-либо за нами.
Эхо от Дэниеля Перла В конце концов, мы припарковали машину, но Икбал даже не пошевелился для того, чтобы выйти из нее. "Ты чего ждешь?" спросил я. "Пошли ждать в ресторане". Его ответом было: "Подожди чуть-чуть и тогда увидишь". Затем зазвонил его телефон, воспроизводя ужасную мелодию из какого-то фильма производства Болливуда. "Да, мы уже здесь", сказал он по телефону. "Ачаа, ачаа (Хорошо, хорошо.) Понял. Хорошо. Окей, мы поедем туда сейчас". Затем он завел машину. Я был прав, полагая, что командующий "Талибана" назовет новое место для встречи. "Ну и что?" спросил я Икбала. "Куда мы едем?" Глядя на меня, он ответил: "В мечеть на восточной стороне города". Тот момент, по всей вероятности, был неподходящим для того, чтобы вспомнить о книге, которую я прочитал несколько лет назад под названием "Мужественное сердце: отважная жизнь и смерть моего мужа, Дэнни Перла". До своего похищения и гибели репортер "Wall Street Journal" также планировал встретиться с экстремистом, и также был перенаправлен со своего места изначальной встречи. Это случилось в 2002 году. "Почему я позволил себе оказаться втянутым в эту ситуацию с такой безответственностью?" - задавал я вопрос самому себе. Не должен ли был я, по крайне мере, послать текстовое сообщение моей жене, чтобы дать знать, куда мы направляемся? Но при этом я знал, что она будет до смерти переживать, особенно в связи с тем, что она, прежде всего, вообще ничего не знала о встрече. Наша договоренность обуславливала, что я не буду говорить ей о каких-то плохих вещах, за исключением момента, когда я смог бы поступить так, опираясь на прошлый опыт. Поэтому я решил не посылать ей сигнал, и попытаться выбросить всякие мысли о Даниеле Перле из моей головы.
"Бог защитит нас" Находясь за выветренной стеной, не совсем просто увидеть мечеть, представляющую собой старое, потрепанное здание из бетона. Как только мы вошли в комнату для молитвы, мы сняли свою обувь. Там находился пожилой мужчина на коленях и спиной к нам на мягком, зеленом ковре и молился. Я задался вопросом, не тот ли это человек, с которым мы должны были встретиться, но когда тот закончил молиться, он встал, кивнул головой в нашу сторону и вышел. В конце концов, мы сели на пол и Икбал начал что-то печатать на своем телефоне. "Поехали домой", сказал я. "Не мели чепухи. Ты хочешь с ним встретиться?". "Да, но я думал, что все будет происходить по-иному – не здесь в какой-то дыре". "Пошли, кончай ныть. Ты нервничаешь". Нервничаю? Нервничают ли журналисты, подумал я. "Да, я нервничаю". Икбал засмеялся. "Бог защитит нас". Икбал начал меня понемногу раздражать. Он не впервые вовлек меня в неудобную ситуацию. Однажды, когда он захотел побольше узнать о христианах в Пакистане, я взял его с собой, чтобы встретиться с католическим священником из церкви Фатима в Исламабаде. Тогда он истратил все время визита, спрашивая священника о том, действительно ли тот не занимался сексом и что представляет собой обет безбрачия. Это было крайне неприятно. Затем прямо во время беседы в доме священника Икбал вскочил и заявил, что наступило время для молитвы. Он разложил молитвенный коврик, принесенный с собой, и упал на колени лицом, обращенным в сторону Мекки. По выражению лица священника было видно, насколько тому все это не понравилось.
Опасение охотников за террористами Прошел целый час. И затем опять эта болливудовская мелодия зазвучала из телефона Икбала. "Понял. Понял. Да, мы едем", сказал Икбал по телефону. Он затем поднялся на ноги с кряхтением и потянул меня за руку, так как мои ноги затекли после столь продолжительного сидения на полу. "Пошли", сказал он. "Нам нужно поехать на одну заправку на другой стороне города". Как только мы добрались туда, мы должны были вновь сидеть в режиме ожидания, хотя на этот раз нам потребовалось для этого лишь полчаса. Следующий звонок направил нас в парк и еще один после этого, который был сделан 30 минутами позже, послал нас в небольшой, непритязательный ресторан. "Он опасается того, чтобы мы в действительности не оказались охотниками за террористами", сказал мне Икбал. "В одном или паре других мест, где мы сидели в ожидании, его люди устроили проверк, чтобы удостовериться, что мы пришли в одиночку и что за нами не следовала полиция без нашего ведома". Ну что же, подумал я, по крайней мере мы суетимся наподобие героев в плохом триллере во имя справедливой цели. Мы вошли в ресторан, в котором мы оказались единственными посетителями. Полагая, что пройдет, вполне возможно, продолжительное время, пока нам позвонят снова, я заказал лишь чай. У меня уже не было желания двигаться куда-либо еще, и к тому же на улице уже становилось темно. Если он не покажется в ресторане, я решил просто прекратить дальнейшие попытки заниматься этим делом.
"Рад встрече с тобой, брат" Через 5 минут человек в возрасте около тридцати лет с длинной бородой вошел в ресторан. На нем был традиционный коричневый пуштунский головной убор и оливково-зеленый жакет. Он огляделся вокруг, посмотрел на нас пронизывающим взглядом, кивнул головой почти неприметно и затем исчез. Минуту спустя он вернулся с другим человеком в кудели. Этот был в возрасте 40 лет, и он также имел длинную бороду и пуштунский головной убор. Это был командующий "Талибана". "Ассалам алейкум", сказали мы. "Валейкум салам", ответил пожилой человек. Икбал встал и обнялся с каждым из них, и у меня не было другого выбора, кроме как последовать его примеру. Эти люди, по-видимому, были поражены этим. "Я рад встрече с тобой, брат", сказал талиб. "Он в действительности называет меня братом!", подумал я. Его компаньон заказал чай и обстоятельно разъяснил мне, что должно было быть предварительными условиями для беседы: никаких имен, никаких конкретно названий мест, и – вполне определенно – никаких фотографий. Более того, он также выдвинул условие о том, что статья может быть опубликована только через пять дней после того, как они покинут Исламабад. В то время я подумал, было ли правильным с моей стороны соглашаться на такие предварительные условия. Но затем, опять-таки, иногда у вас в действительности нет выбора. Более того, Вы можете даже найти политиков, руководителей корпораций и поп-звезд в демократических странах, чьи предварительные условия являются столь же жесткими.
Много шума из ничего Хотя я ожидал, что его компаньон начнет меня обыскивать, тот не стал этого делать. Они лишь попросили нас пересесть за другой стол, чтобы они могли бы приглядывать за дверью. Я задавался вопросом о том, насколько возможно было бы, если большее число его товарищей ожидало извне. В начале нашего разговора командующий часто бросал взгляд на выход, со всей очевидностью опасаясь возможности того, что вооруженные люди станут штурмовать это место, чтобы арестовать или пристрелить его без дальнейших промедлений. Я, с другой стороны, опасался того, что его люди могут ворваться и схватить меня. Ситуация была вполне любопытной: два человека, которые не доверяли друг другу, сидели друг с другом, опасаясь противника в присутствии таких же растревоженных компаньонов, распивая чай в ресторане, который ни один из них не посетил бы по отдельности. В любом случае то, что последовало потом, оказалось обескураживающим. Командующий стал разглагольствовать традиционную риторику о ведении "священной войны", о том, как все это стало результатом провалов американцев и о том, как Вам следует вести с ними борьбу "до последнего конца". Поэтому чтобы исключить посредничество, он переключился с пушту на урду, в основном ломаный. Все это время Икбал лишь сидел рядом с ним, склонив свою голову, в то время, как командир продолжал рассуждать. Если американцы уйдут из Афганистана, сказал он, ситуация в Пакистане "существенно улучшится". Пакистанская армия представляет собой "сборище предателей", которые, по его словам, заслужили наказания. Когда я спросил его о том, будет ли он когда-нибудь вести переговоры с американцами, он сказал "никогда", хотя другие командующие могли бы с ним не согласиться. Полчаса спустя компаньоны командира "Талибана" встали со своих мест, вынудив командира также встать. "Было приятно встретиться с Вами", сказал он. Затем он обнял нас снова, перед тем, как исчезнуть, пробормотав: "Будь с миром, брат". После того, как он говорил на протяжении получаса, он хранил молчание. Он не ответил на мои вопросы, не сказал, почему он прибыл в Исламабад. Он попросту оттарабанил несколько шаблонных идей "Талибана". Во имя чего была вся эта драма? Все эти переезды из одного места в другое? Вся эта подготовка, усилия, опасения? Для того, чтобы выслушать получасовое одурачивание с большим самомнением? Икбал и я быстро покинули ресторан и направились в другой, находящийся в центральной части города. Даже хотя он все время молчал, я был рад тому, что Икбал был рядом со мной все это время. Было видно, насколько ему стало легче, после того, как все закончилось. "В следующий раз мы должны еще раз нанести визит в ту церковь со смешным священником", сказал он, улыбаясь.
Хаснаин Казим "Spiegel", 10 февраля 2010 года Перевод –
|