"Guardian": Опасные раздоры в Пакистане 09:52 15.02.2010
"Guardian": Мусульмане Пакистана не едины
Антагонизм между мусульманами-суннитами и мусульманами-шиитами имеет глубокие корни, и государство мало что может сделать для того, чтобы подавить насилие. Рядовые пакистанцы стали жертвами гражданской войны, во многом организованной силами, находящимися вне их контроля. Как демонстрируют недавние взрывы бомб, нацеленные на мусульман-шиитов в Карачи, насилие, стоящее перед страной, представляет собой более сложную картину, чем противостояние экстремистов и умеренных. Но как распутать все завихрения в этой насильственной истории? "Шииты виновны во всех наших бедах", заявил мне в пакистанском регионе Лоя Дир в 2008 году один из бывших членов военизированного Пограничного Корпуса - жизненного винтика в системе ведения борьбы против повстанцев Пакистана. Лишь в нескольких милях от того места, где мы поделили между собой хлеб и выпили большие чашки горячего чая, восемь человек, включая четырех школьниц и трех солдат США, были убиты на прошлой неделе в результате взрыва самоубийцы, ответственность за который позже взял на себя пакистанский "Талибан". Фонарные столбы и стены по всей территории деревни, где мы встретились, были испещрены надписями с антишиитской направленностью, что было однозначным признаком того, что этот злокачественный конфликт связан не только с антиамериканизмом. В племенных областях, особенно в Хурраме и Оракзае к югу от Хайберского перевала, шиитские и суннитские племена находились в открытом, кровавом конфликте. Но помимо взаимного негодования и выдвижения стереотипов, никто в точности не знает, в чем причина всего этого. Это не местная проблема. Начиная с революции 1979 года в Иране, где преобладают шииты, и исламизации афганского конфликта в 1980 гг., ряд стран поддержали сектантские организации, чтобы через насилие продвигать свою версию ислама. Призрак сектантства, проявившийся в последний раз и в крайне насильственном виде в Карачи, где даже больница с жертвами от первоначального взрыва бомб подверглась нападению, является лишь последним эпизодом. Со времени смерти пророка Мухаммада в VII столетии нашей эры его ученики начали препирательства по поводу его законного преемника. Разделение на шиитов и суннитов, появившееся в результате этого спора, и более широкие теологические дебаты в отношение того, что такое жизнь хорошего мусульманина, остаются самым существенным источником междоусобной напряженности среди мусульман. В то же время такие разделения, все больше проявляющиеся в последние годы, являются скорее исключением, чем правилом. Для большинства пакистанцев, особенно живущих вдали от племенных областей в городских окрестностях, сектантские различия играют не большое значение в повседневной жизни. "Это связано с политикой, все это является политикой", утверждает Шабир - житель одной из окрестностей Карачи, населенной шиитами, у которого я взял интервью для повествования по этому вопросу. "Все мы являемся мусульманами, Вы и я – братья". Вместе с тем, разделения появились по нескольким ключевым моментам. В 1953 году группа религиозных ученых стала лоббировать в пользу того, чтобы на одно из меньшинств в лице сообщества ахмадийцев, уже рассматриваемых большинством мусульман отступниками за утверждения о том, что Мухаммад не был последним из пророков Аллаха, было бы навешено клеймо еретиков со стороны государства. Они должны были ждать до 1974 года, когда подвергавшийся нападкам премьер-министр Зулфикар Бхутто в конце концов согласился на внесение поправки к Конституции в пользу такого решения. В промежутке между этими датами в 1971 году господствующая религиозная партия "Джамаат-и-Ислами" была широко вовлечена в массовую резню бенгальских мусульман в нынешнем Бангладеше. Это не было сектантским конфликтом, но оно установило важную точку отсчета для государственной поддержки насилия со стороны исламистов. Современный период эскалации напряженности между сектами, по всей вероятности, начался в это время. Он ускорился в 1980 гг. при военном диктаторе Зия-ул-Хаке, и был продолжен за прошедшие десятилетия, когда исламисты, как никогда полные решимости найти причину для своего существования и получающие щедрое финансирование из Аравийского полуострова, направили свои действия на продвижение различных вопросов – джихада в Афганистане или Кашмире, и, конечно же, кампании против ложных мусульман. Хотя исламистские группы утверждают, что они исключительно преданны истинному исламу, вместе с тем, они часто ссорятся друг с другом. Крайне антишиитская "Лашкар-и-Джангви", например, была создана в 1996 году после того, как пакистанские моджахеды афганского джихада отделились от "Сипа-и-Сахаба" - большой исламистской группы, созданной в качестве суннитского авангарда против того, чтобы влияние Иранской революции перекинулось в Пакистан. (В Пакистане имеется крупнейшее население шиитов за пределами Ирана, которое оценивается примерно в 23 миллиона людей). Основатели "Джангви" пошли на разрыв с "Сипа" после убийства ключевого лидера - Мавланы Джангви, заявив, что те отклонились от своих изначальных целей. Это объяснение часто используется честолюбивыми активистами, стремящимися к рекрутированию собственных кадров. В силу различий в теологии и политической преданности, связанная с пакистанским "Талибаном" "Лашкар-и-Ислами" как само собой разумеющееся вела генеральные сражения с пропакистанским "Ансар-уль-Ислами" в племенных агентствах Хайбер и Баджаур, являющихся ключевыми местами для перехода между Афганистаном и Пакистаном. Каждое общество делится по-своему. Но опасная смесь политической нестабильности, бедности и тенденции скрывать фашизм под исламской завесой сделало пакистанское общество крайне восприимчивым к эксклюзивным концепциям ислама. Те, кто обладает средствами и склонностью к ним, знали об этом давно. Именно поэтому, наряду со склонными к насилию боевиками, харизматические проповедники и их местные и иностранные покровители методично создали организации социального обеспечения в землях Пенджаба и Синдха, вовлеченные и в то и в другое. Было бы неверным назвать все школы, больницы и мечети, которые они построили, рассадниками экстремизма. Но эта инфраструктура предоставила им платформу для формирования внутренней политики, путем создания лояльных активистов и используя недовольство населения. Это неизбежно приводит к разрыву отношений с государством. Большинство из них, наподобие "Лашкар-и-Тайба", хулят государство – именно таким образом его лидер Хафиз Саид недавно поступил во время публичной демонстрации – но опасаются перегнуть палку, чтобы не оказаться перед угрозой ликвидации, как пакистанский "Талибан". Для рядовых пакистанцев струны, которые приводят в действие эту насильственную драму, представляются столь же отдаленными, как беспилотные самолеты, из которых дождем проливается смерть командиров "Талибана" раз за разом.
Мустафа Кадри "Guardian", 11 февраля 2010 года Перевод –
|