Оппозиционные "горки" и рожденные ими "мышки"

"Ее имитация любви стоит больше,
чем непритворная любовь многих женщин".

Кароль Ижиковский

Казахстанская политическая оппозиция стала напоминать о себе как раз в тот момент, когда общество научилось без нее обходиться. С другой стороны в свете кризиса стало гораздо больше недовольных качеством работы правительства. Так что повод повнимательнее присмотреться к оппозиции все-таки есть. Хотя бы из зоологического интереса.

Как полноценное структурное явление оппозиция в Казахстане появилась в конце 90-ых годов прошлого века и справедливо связывается с фигурой бывшего премьер-министра Акежана Кажегельдина. Разумеется, в докажегельдиновский период протестные явления тоже были, но их пестрая мозаика не складывалась в целостную картину. Одни ностальгировали по СССР (точнее, по социальным гарантиям государства), другие возмущались слабой эффективностью государственных и социальных институтов, третьи потерпели поражение в межклановых войнах.

Кажегельдин в активной фазе противостояния с Нурсултаном Назарбаевым придал всему этому законченный вид. Будучи во власти, Акежан Кажегельдин на жалобы акимов про тяжелое положение народа в кулуарах правительства позволял себе фразы вроде "если хочешь остаться на посту, чтобы я больше слова "народ" не слышал". Но как противостоять действующему президенту без апелляции к народу и ценностям демократии?

Вступая в политическую борьбу Кажегельдин привлек на свою сторону такой сегмент казахстанского протестного слоя, как "оппозиция по принципам". То есть это люди, которые недовольны любым государством и любой верховной властью уже за то, что те существуют на белом свете. Советский Союз они не любили за отсутствие свободы и товарный дефицит, Республику Казахстан за безработицу, коррупцию и расслоение на богатых и бедных, государство как институт "оппозиция по принципам" не переваривает за наличие полиции, налогов, официальной пропаганды и регулирование свободы слова.

Акежан Кажегельдин принес на оппозиционное поле не только структурную системность, но и деньги. Одно из удивительных свойств денег заключается в том, что человеку с ними не бывает одиноко. Поэтому у экс-премьера появилось приличное количество сторонников. Оборотная сторона денег – это приносимые ими склоки и раздоры. Даже сравнительно небольшой слой "оппозиции по принципам" понес существенные потери от действия финансового потока, что уж говорить о тех, кто пришел в оппозиционный стан за деньгами и реализацией своих властных и прочих амбиций.

Эпоха активного нахождения в оппозиции Кажегельдина выявила слабую сторону такой местной особенности, как патронатно-клиентные отношения. У любого крупного чиновника есть сеть зависимых от него клиентов и между ними действуют вертикальные связи на принципе обмена ресурсами. Такие отношения строятся на основах взаимной полезности. При этом у клиентов одного патрона часто нет горизонтальных связей между собой – только вертикальные с патроном и собственной клиентелой. Когда патронатно-клиентная система Акежана Кажегельдина стала подвергаться репрессиям со стороны государственного аппарата, большинство клиентов его предали и перешли в противоположный лагерь.

Также период Кажегельдина показал важность информационного ресурса в руках оппозиции. До ухода в оппозицию Акежан Кажегельдин сам приложил много усилий для контроля власти над телевидением. Критика со стороны этого вида СМИ воспринималась правящим режимом особенно болезненно. С Кажегельдина в оппозиции начались активные гонения на неугодные печатные СМИ. Самая массовая еженедельная газета страны "Караван" была "перекуплена" властями (это было предложение из разряда тех, где отказ не предусматривается). Была еще казахскоязычная газета "Дат", которая благодаря поставленной системе распространения доходила до сельской казахскоязычной периферии и очень существенно ее будоражила. Потом административными мерами и этот проект был подавлен.

Акежан Кажегельдин в свое время образно и точно (и в чем-то самокритично) заметил, что крупные фигуры с политического олимпа переходят в оппозицию только по одной причине: отогнали от кормушки. Разумеется, отогнанных больше, чем число пришедших в оппозиционный лагерь. Для того чтобы идти в оппозицию нужны еще определенный уровень амбиций и настроенность на борьбу.

Типичный оппозиционный лидер средней руки по сравнению с чиновником аналогичной весовой категории явно боец. Но это боец, точнее боевик, из бандформирований. Такие люди не способны организовать работу коммунального хозяйства, общественного транспорта или постройку дамбы. Зато борьбу за перераспределение ресурсов готовы вести до последнего. Способны принести на алтарь победы любого из своих сторонников или соратников.

В 2001 году против некомфортных условий у кормушки стали открыто выступать так называемые "младотюрки". Это волна управленцев, призванная в госаппарат президентом Назарбаевым в середине 90-ых годов. Новые экономические и политические условия требовали молодых и образованных людей с западным взглядом на многие вещи.

Из оппозиционных звезд, загоревшихся в то время и до сих пор не погасших, можно назвать Булата Абилова, ныне сопредседателя Общенациональной социал-демократической партии "Азат" и Мухтара Аблязова, беглого банкира и тоже оппозиционного политического деятеля. Галымжан Жакиянов, экс-аким Павлодарской области, пережил свое политическое сияние и теперь лишь нет-нет тускло сверкнет на политическом небосклоне. Алихан Байменов, экс-министр труда и социальной защиты переметнулся в провластный лагерь и подыгрывает ему, только неумело. Оппозиции от него тоже было больше вреда, чем пользы.

2001-ый год открыл довольно продолжительную по времени волну, когда в оппозицию приходят довольно богатые и влиятельные люди, которые из-за проигрыша в конкурентной борьбе у большой кормушки воспылали злобой к "ненавистному режиму". Они появляются на оппозиционных тусовках с холеными ручками и часами тысяч за $10 на запястьях, раздражают собравшихся кельнской водой и прочим дорогим парфюмом, который явно не купишь на официальную зарплату в госаппарате.

Такие люди далеко не всегда приживаются на новом месте. Ведь одна из наиболее частых причин отгона от большой кормушки заключается в неспособности пройти тест на полезность сложившейся политической системе. Система – это объективная реальность, и если функционер в нее не вписывается, то закономерно выпадает на периферию. Многие из таких людей потом не могут найти себе нишу и в оппозиционной среде, которая хоть и другая, но не менее токсичная и конкурентная. Потом они пытаются вернуться назад во власть, пусть и на третьестепенные роли. Платой за это обычно выступает политическая стрельба в спину своим вчерашним коллегам по оппозиционному лагерю. И те "стреляют", по ходу еще больше дискредитируя оппозицию на предмет что за кадры вращаются в ее среде.

Полоумные эксперты, политологи, идеологи, политтехнологи, публицисты почему-то запросто находят для себя нишу в оппозиционной среде. Здесь ситуация в чем-то аналогична отогнанными от кормушки чиновниками. Когда такие "эксперты" не могут предложить чего-нибудь позитивного, конструктивного и консолидирующего общество во властных структурах – они находят себя в оппозиции. Потому что в векторе на разделение, отчуждение и создание конфликта им со своими фантасмагориями работать гораздо удобнее и легче.

Радикализация всего и вся – это обычная спутница истории в периоды глубоких кризисов. Коммунизм, фашизм и нацизм как мощная сила сложились в ходе Первой мировой войны и порожденных или усиленных ею катаклизмов. Вполне естественно, что и в нынешнюю эпоху глобального системного кризиса различные течения с приставкой "ультра" поднимают голову и находят новых сторонников. И чем меньше у власти будет ресурсов (экономических, идеологических, интеллектуальных, организационных, информационных), тем больше раздолья сторонникам деструктивных идей.

Отличие казахстанской оппозиции от ее аналогов в других государствах постсоветского пространства – это изобилие зримых и незримых, но вполне осязаемых связей с властью. Оппозиция часто выступает в качестве продолжения властно-финансовых группировок. Одно крыло во власти, другое, наподобие запасного парашюта – в оппозиции. Отсюда крайняя персонификация оппозиционного критики. Одни фигуры во власти выставляются в качестве ответственных за весь ее негатив, а другим приписывается все позитивное (хоть нимб на голову вешай). Либо о них, вообще не упоминается.

Есть и фигуры-матрешки вроде Жармахана Туякбая, сопредседателя ОСДП "Азат". Очень большие подозрения, что это лицо находится в оппозиции с резидентским походом. Слишком уж вяло он борется с правящим режимом, зато активно поддерживает различные идиотские предложения полоумных общественных деятелей. Наличие фигур вроде Туякбая объективно сужает коридор для радикализации противостояния с властью политикам разряда Булата Абилова. Не будь Жармахана Туякбая, Абилов мог бы ближе сойтись с Айнуром Курмановым и подобными ему лидерам, которые не боятся прямых и жестких столкновений с властями, находят общий язык с народной гущей.

Когда заграничное крыло казахстанской оппозиции пополнил Рахат Алиев – это вообще стало ударом ниже пояса для всех, кто ассоциируется с данным лагерем. Анфан террибль (порочное дитя) казахстанской контрэлиты наоставлял за свою бурную и разноплановую деятельность столько кровавых следов, что чисто с точки зрения черного PR эмоциональная женщина может сорвать любую его пресс-конференцию в Европе одними криками "Убийца! Убийца!" Но будем объективны: деньги у него есть. А что с ними можно сделать на поле политической борьбы уже успели продемонстрировать предшественники. К тому же Алиев компенсирует имеющийся у него недостаток интеллекта своей непредсказуемостью.

Получается, что для потери оппозицией политического реноме и делать ничего не надо. Надо только не мешать – и в считанные сроки любая инициатива, любая идея оппозиции развалится сама. Cкажем, снова на "конструктивную" и "радикальную", на "настоящую" и "ненастоящую" части, в общем любом случае получается две стороны одной медали. Фальшивой…
Меиржан БУЛТАЙ (Прага)
16.02.2010