В настоящее время Москва и Анкара демонстрируют завидную положительную динамику развития отношений практически по всем областям сотрудничества, за исключением, пожалуй, лишь военной области. В последнее десятилетие Турция пошла на резкое сближение со своими соседями, что необходимо рассматривать в контексте взятого Анкарой курса на приобретение статуса мощной региональной силы не только в бассейне Черного и Каспийского морей, но и на Ближнем Востоке. Это не означает, что в двухсторонних отношениях не существуют проблем. Главной из них является российская озабоченность активностью Турции на бывшем советском пространстве в зоне тюркоязычных республик, что преследует цель распространения своего политического и экономического влияния, используя, прежде всего этнический фактор. Сама по себе эта проблема не является чем-то новым. Отметим, что указанный курс является "краеугольным камнем" внешнеполитического курса всех турецких властей, независимо от их политической ориентации. Вопрос стоит в плоскости выбора средств проведения этой политике

По нашему мнению, в этой ситуации главное не "перегибать" в оценке "минусов" этой экспансии Анкары. Очень сомнительно, что "одурманенные" пантюркистской идеологией "родственные народы" в один прекрасный момент по призыву из Анкары "встанут как один" для воссоздания "Великой Турции". Это примитивное видение проблемы, к сожалению, характерно для ряда российских экспертов, которые опасаются создания "турецкой пятой колонны" в России и постепенного "отуречивания" России. Будем откровенны - Анкара через сеть различных фондов и организаций просто предлагает "этнически родственным" народам более экономически конкурентный продукт, чем Россия. По настоящему "оголтелых" пантюркистов очень мало на бывшем советском пространстве. Абсолютным упрощением являются утверждения о том, что национальные элиты тюркоязычных народов "спят и видят" как бы выбраться из объятий "дряхлеющей Москвы" и перебежать "под зонтик Анкары". Вообще не надо переоценивать сепаратистские риски применительно к политическим и экономическим элитам. В том-то и заключается весь сегодняшний казус отношений Москвы с той же Украиной или Белоруссией, что элиты этих стран хотят самостоятельно нарезать себе бутерброд и мазать его маслом, а не поручать эту функцию "этнически родному и большому брату". Абсолютно тоже самое относится к Турции и ее "меньшим братьям". Все эти "тюркоязычные" элиты в своем сближении с Анкарой преследует прежде всего цель "урвать свое" под благовидным и благородным предлогом. Почему-то никто из наших татар не хочет себя ассоциировать с Монголией и поминать Чингиз-хана. Жесткое правило в этом случае гласит следующее: политическое сближение или развод обусловлен, прежде всего, экономическими интересами, а не воспоминаниями об этническом родстве.

Все сказанное совершенно не отменяет жесткий контроль за деятельностью различных турецких фондов, которые пытаются активничать на российской территории. Существует масса инструментов, от правовых до экономических, чтобы держать эту деятельность в рамках допустимого. Вспомним, эпопею с теми же лицеями "Нурджулар". Необходимо отдавать себе отчет, что запретить гуманитарный и экономический обмен между Турцией и "ее меньшими братьями" невозможно. Значит, этот процесс надо возглавить, вот и все.

В любом случае, эти моменты являются неприятными, но эпизодами. Сейчас речь идет о выстраивании тактического, а в перспективе стратегического альянса между Россией и Турцией. У этого союза есть очень неплохие предпосылки. Основным условием здесь является сходство позиций по ряду ключевых международных проблем и общая энергетическая стратегия.

Положительная динамика российско-турецких отношений наблюдалась в последние годы на фоне ухудшения отношений Анкары с Западом. Это произошло из-за стратегии администрации Дж. Буша, которая предусматривала некое дистанцирование от пришедших к власти в Турции умеренных исламистов. Подразумевалось, что Вашингтон может себе это позволить, дабы наказать строптивую Анкару "за прохладное отношение к американской стратегии по отношению к Ираку". При этом в качестве "запасного козыря" рассматривалась всесильная турецкая армия, которая в случае чего сможет подкорректировать ситуацию "в нужном направлении". США опять просчитались и не учли момента смены политического вектора в Турции. Более того, они фактически "проморгали" нарождение новой политической силы, которая довольно успешно сумела "укротить" турецких генералов и выдвинуть новые принципы построения внешней и внутренней политики, которая базируется на "гремучей смеси" пантюркизма, умеренного ислама и экономической целесообразности.

Плюс ко всему Турция столкнулась с "непониманием" своего желания к интеграции с Евросоюзом со стороны Франции и ФРГ, что тоже сыграло свою роль. Это совершенно не означает, что Турция "развернулась спиной к США и Европе" и забыла о своем членстве в НАТО. Турция просто не в состоянии проводить противостоящую Западу политику. Более того, она стремиться стать своеобразным "мостиком" между постсоветскими государствами и Евросоюзом, между США и арабо-мусульманским миром. И ведет себя она в этом случае в большей степени как европейская держава. Просто турецкая политика стала более многовекторной и реалистичной.

В этой связи наивными представляются выводы некоторых западных аналитиков о том, что в случае дальнейшего ухудшения отношений ЕС и Турции, последняя в союзе с Москвой предпримет попытку изолировать Запад в районах Черного моря, регионах Кавказа и Центральной Азии.

Выстраивая новую энергетическую ось с Россией, Турция стремится превратить свою территорию в центр распределения углеводородов между ЕС, Россией и арабским миром. Вкупе с сильной армией этот момент является весомой заявкой на превращение Турции в новую региональную супердержаву, что необходимо поощрять в силу создания необходимого противовеса набирающему мощь Ирану.

При этом совершенно очевидно, что Анкара сближается с Москвой не в силу каких-то сиюминутных причин, и уж тем более не для того, чтобы "позлить американцев и европейцев". Анкара ищет свое достойное геополитическое место. Страна расположена исключительно выгодно географически в непосредственной близости от России, Каспийского и Персидского регионов, где сосредоточено до 72% только разведанных запасов углеводородов. Турция – это ворота в Восточное Средиземноморье (через Босфор в настоящее время осуществляется 4% только нефтепоставок). В этой связи стратегическая цель Турции стать крупнейшим транспортным узлом, что по своей значимости вскоре будет равноценно или даже превосходить наличие крупных запасов углеводородов на своей территории. Такая задача не позволяет играть в военные игры, для ее успешной реализации необходима стабильность в регионе.

Москва, к ее чести, сумела понять и воспринять эти турецкие надежды. В отличие от США и ЕС она смогла предложить Турции внятную энергетическую стратегию и взамен на "Южный поток" поддержала поставками нефти идею нефтепровода Самсун-Джейхан, который рассматривается в Анкаре как важный шаг по оптимизации поставок нефти через Босфор. Позиции стран близки не только по экономическим вопросам. Необходимо констатировать и единство подходов по иракской и иранской теме.

Стратегический альянс между Турцией и Россией – дело не одного дня. Главное, что существуют экономические предпосылки такого альянса. Россия кардинально заинтересована в работе "Южного потока", который вместе с "Северным", открывает новую эпоху в отношениях России со странами бывшего СССР и Восточного блока и позволяет Москве существенно усилить свою политическое влияние не только на Киев и Минск, но и страны Прибалтики и Польшу. Одновременно в Москве серьезно надеются на содействие Турции по провалу европейской идеи "проекта Набукко", который, несомненно, угрожает российским экономическим интересам.

Россия уже сейчас является крупнейшим экономическим партнером Турции, достигнув уровня ФРГ. По самым сдержанным оценкам, товарооборот между нашими странами вырастет к 2012 году до 69 млрд евро.

Такая экономическая кооперация позволяет серьезно подумать о партнерстве с Турцией по ряду ключевых вопросов, очень болезненных для России. В частности, Турция является оптимальным союзником идеи Москвы о "создании новой системы европейской безопасности" и прекрасной кандидатурой для лоббирования этой идеи в НАТО. Она, несомненно, сможет играть важную роль в посреднических усилиях того армяно-азербайджанского конфликта. Стоит серьезно задуматься о создании боеспособной "двойки" по экономической экспансии в Африку. Наконец, роль Турции трудно переоценить для создания устойчивой системы безопасности в регионе Ближнего Востока и сдерживания "ядерных" амбиций Ирана.

Все это позволяет смотреть в будущее возможного российско-турецкого стратегического альянса с большим оптимизмом, что не снимает задачи по кропотливой работе над его созданием.

Е.Е.Кирсанов
23.02.2010