Скорее эпос, чем реальность: судьба мега-ГЭС в Средней Азии остается под вопросом…

27 февраля 2010 года в Москве состоялось одиннадцатое заседание Межправительственной Российско-Киргизской комиссии по торгово-экономическому, научно-техническому и гуманитарному сотрудничеству, на котором среди других в повестке дня стоял и вопрос строительства на средства российского кредита на сумму 1,7 миллиарда долларов Камбаратинской ГЭС-1 в Киргизии, судя по всему, так пока окончательно и не решенный. Представлявший российскую сторону министр энергетики России Сергей Шматко по итогам заседания межправительственной российско-киргизской комиссии заявил: "Мы настроены на дальнейшее развитие отношений с Киргизией в энергетической сфере". Отвечая на вопрос о Камбаратинской ГЭС-1, С.Шматко сказал, что создано совместное предприятие, уставный капитал которого оплачен, сформированы органы управления. По его словам, представители Киргизии рассказали о планах по привлечению Всемирного банка к этому проекту. Комиссия рекомендовала правительствам обеих стран продолжить работу по реализации проекта строительства станции совместно с компаниями ОАО "Интер РАО ЕЭС" и ОАО "Электрические станции". Комиссия также поручила "Интер РАО ЕЭС", ОАО "РусГидро" и АО "Электрические станции" продолжить деятельность совместной рабочей группы по оценке вариантов освоения гидропотенциала в верхнем течении реки Нарын и разработки технико-экономических показателей строительства первоочередных гидроэлектростанций, стороны обсудили и необходимость проведения международной экспертизы проекта Камбаратинской ГЭС-1, что уже подразумевает не столь скорую реализацию, как предполагалось в Киргизии, о скором финансировании проекта речь, естественно, не шла.

* * *

Это событие вновь актуализирует вопрос о строительстве крупных ГЭС в странах верховий Киргизии и Таджикистане, резко отрицательно воспринимаемый в Узбекистане, чьи интересы в сфере водопользования трансграничными Сырдарьей и Амударьей при этом не просто игнорируются. Взгляд на то, как РТ и КР ведут уже имеющееся строительство гидротехнических сооружений, заставляет говорить о создании масштабных угроз безопасности в первую очередь, для Узбекистана, а также для Казахстана и Туркмении.

Водный бассейн Амударьи и Сырдарьи представляет собой единый организм, обеспечивающий водоснабжение и благополучие государств Центральной Азии. При определении подходов к их решению проблем использования водных ресурсов следует учитывать то, что в современном мире вода становится жизненно необходимой и ничем незаменимой субстанцией, требующей совместного рачительного использования. Не позволительно, чтобы она превращалась в средство влияния и геополитических игр.

Существуют жесткие международные нормы, которые регулируют строительство подобных объектов. Однако ни Киргизия, ни Таджикистан не являются подписантами всех международных конвенций, относящихся к этой сфере речь идет о Конвенции по охране и использованию трансграничных водотоков и международных озер (Хельсинки, 17 марта 1992 года), которую, например, Россия выполняет с октября 1996 года, о Конвенции о праве несудоходных видов использования международных водотоков (Нью-Йорк, 21 мая 1997 г.) и многих других. Однако, исходя из обостренно эгоистического понимания собственных национальных интересов, две республики, зациклившись на проектах ГЭС как неких панацеях для спасения своих экономик, упорно настаивают на реализации этих планов, полукустарными методами, за счет скудных и во многом заемных бюджетов, и в вечных поисках внешнего инвестора.

Если исходить из того факта, что реки Нарын-Сырдарья и Амударья с неотделимым от нее притоком, Вахшем, это - именно трансграничные водотоки (достаточно элементарного взгляда на карту), то Киргизия просто не имеет права строить Камбаратинские ГЭС без согласования с Узбекистаном и Казахстаном. Таджикистан не имеет права строить ГЭС на трансграничной реке без согласования не только с РУ и РК, но и с Туркменистаном, находящимися ниже по течению. Сколько бы не говорили о том, что Вахш - внутренняя река, Вахш является одним из главных притоков Амударьи, поэтому в данном случае действуют все международные принципы использования трансграничных рек.

Нынешнюю ситуацию с Рогунской ГЭС легко сравнить с ситуацией вокруг киргизской Камабаратинской ГЭС-2, которую так же Киргизия строит "своими силами". Оба этих строительства являются, по большому счету, преступлениями, направленными и против своего населения, и против стран соседей. Качество этого строительства однозначно не соответствует необходимым требованиям - показателем этого может служить строящаяся плотина Камбаратинской ГЭС-2. Проведя уникальные, в общем-то, взрывные работы в декабре прошлого года для переброса грунта, киргизские гидростроители не достигли необходимых результатов. Не говоря уже о том, что созданный грунтовый завал не достиг проектной высоты, нарушения при взрывных работах привели к возникновению большого количества пустот, которые сейчас кустарными методами прикрываются: путем подгребания и подсыпания грунта извне. Говорить о безопасности подобного сооружения просто не приходится.

Куда актуальнее было привести в порядок доставшиеся в наследство от СССР в Таджикистане - Нурекскую, а в Киргизии - Токтогульскую, ГЭС и их водохранилища. В обоих случаях малое накопление воды связано кроме объективных причин еще и с тем, что на протяжении всего постсоветского времени никто не занимается всерьез профилактическими работами, модернизацией этих станций, заиливание водохранилищ превышает все допустимые пределы.

Недавняя авария на Нурекской ГЭС обошлась без серьезных последствий, но это очень серьезный сигнал и Таджикистану, и Киргизии. Необходим международный контроль над этими станциями в рамках ЕврАзЭС, где участвуют все страны, причастные к этой проблематике. Что касается новых ГЭС, то Таджикистану, мечтая о Рогуне, стоит помнить и об интересах Афганистана. Вряд ли там, в обозримом будущем наступит мир, и афганцы вспомнят о своих правах на пянджскую воду, но рано или поздно это произойдет и может вызвать новый конфликт. Пока же, скорее теоретически, правовым регулятором этого вопроса остается соглашение 1946 года между СССР и Афганистаном, согласно которому последний имеет право использовать до девяти кубических километров воды Пянджа. По некоторым оценкам, в настоящее временя Афганистаном используется лишь около двух кубических километров. Годовой сток Пянджа составляет девятнадцать кубических километров, и полное использование Афганистаном своей квоты по соглашению 1946 г. коренным образом изменит сток воды в Амударье.

Поэтому надо договариваться. Альтернатива - ничто не мешает Узбекистану блокировать работу Рогунской ГЭС, Камбаратинской ГЭС, будь даже любая из них построена, вплоть до военных методов вмешательства. И руководство Узбекистана будет вероятно право, обеспечивая подобными действиями безопасность не только десяти миллионов собственного населения, но и безопасность населения трех областей Киргизии (Ошская, Джалалабадская и Баткенская) и одной Таджикистана (Согдийская), в находящейся в зоне воздействия Камбаратинских проектов Ферганской долине.

Однозначно можно говорить о том, что строительство новых плотин на фоне сокращения объемов воды и их нарастающего дефицита, использование их для энергетических целей без серьезной проработки может привести к крайне негативным последствиям для водного баланса и устойчивого развития.

Каждая страна преследует собственные национальные интересы, поэтому единственное решение это нахождение компромисса, каждая из сторон должна идти на уступки. И поведение Узбекистана нельзя назвать агрессивным, скорее - чрезвычайно обеспокоенным, руководство Узбекистана абсолютно право, если уже сейчас думает о возможности применения самых серьезных мер и против Таджикистана, и против Киргизии, если в обоих названных проектах не будут учтены интересы РУ. При этом, эмоционально обсуждаемые высота плотин, их характер - это уже частности, качество плотин, научная проработанность возможных объемов водохранилищ, все, что связано с запасом прочности, с безопасностью - вот это все должно быть самым главным. Пока же, отмечает ведущий эксперт Регионального филиала Института стран СНГ Аза Мигранян, мы имеем "необоснованное, неграмотное использование энергетических ресурсов, низкая эффективность и отсталость применяемых технологий, [отсутствие] квалифицированных инженерных и рабочих кадров".

К настоящему времени водно-энергетический вопрос в Центральной Азии дико политизирован и никто не говорит о возможностях решить его конструктивно. Нельзя решать его в одиночку. Только все страны бассейна Аральского моря - РУ, РТ, КР, РК, Афганистан и Туркмения вместе должны решать - что и как можно строить. Вахш, как и Нарын - не таджикская или киргизская собственность. Это компоненты общерегиональной водной системы. Оптимальным решением было бы создание водно-энергетического консорциума, это старая уже тема, к которой в силу политизации проблемы не хотят возвращаться. Необходим консорциум, в котором участвовали бы все без исключения страны аральского бассейна плюс страны-инвесторы. Когда Узбекистан будет, кроме уверенности в обеспечении безопасности и его потребности в определенном режиме подачи воды, заинтересован и в получении дивидендов от энергетической составляющей - вот тогда все споры закончатся.

Но электроэнергетика - это не добыча нефти или газа, она окупается очень медленно. Главным потребителем новых ГЭС, даже если они и будут построены и начнут работать, будет население, тарифы для которого имеют свои пределы. По мнению той же Азы Мигранян, повышение тарифов на электроэнергию не может дать одномоментного роста и поступления инвестиций. При самом лучшем раскладе, осуществление намерений по реабилитации отрасли за счет обновления основных фондов и модернизации, возможно при одном условии - немедленное и разовое поступление реальных денежных средств, реальных инвестиций от стороннего инвестора. Инвестора, который может вложить в эту отрасль деньги и тем самым сдвинуть с мертвой точки все процессы. Средства, получаемые от растущих тарифов, в долгосрочной перспективе могут быть направлены на мобилизацию и последующее погашение кредитов.

Таким образом, под большим вопросом оказывается и экономическая целесообразность проектов-гигантов. Для ее обеспечения необходимы либо гарантированный спрос извне и возможность экспорта энергии, либо некое собственное энергоемкое производство, за счет которого окупалось бы строительство и, в перспективе, получались прибыли. В Таджикистане есть алюминиевое производство, для РТ в этом случае несколько целесообразнее иметь Рогунскую ГЭС, нежели КР - Камбарату, однако, и Таджикистану для обеспечения востребованности планируемых объемов производства электроэнергии необходимы как модернизация существующего завода, так и строительство новых производящих мощностей. Для Киргизии этот вопрос вообще пока находится в нулевой плоскости.

Все проекты экспорта электроэнергии за пределы региона - давно уже скорее мифологемы, нежели реалистические планы. Экспорт - в обозримой перспективе - возможен только примерно в тех масштабах, в каких сегодня РТ, РУ и Туркмения подают электроэнергию в приграничные районы Афганистана (РУ обеспечивает и одну ЛЭП до Кабула). Если военный конфликт в Афганистане разрастется, что наиболее вероятно, то может случиться, что и нынешний экспорт оборвется, афганцам в Кундузе или Мазар-ш-Шарифе будет не до этого… Если и строить новые генерирующие мощности, нужно знать, куда девать эту электроэнергию. Китай, Пакистан и далее - маловероятные рынки. Существующий некритический дефицит электроэнергии на юге китайского Синьцзянь-Уйгурского автономного района уже в течение двух-трех лет будет ликвидирован китайской стороной самостоятельно после достройки серии тепловых генерирующих мощностей, которые будут использовать гигантские залежи угля непосредственно на месте. Кроме того, как пишет "Женьминьжибао", в 2010 году годовая добыча нефти и природного газа в Синьцзяне достигнет 60 млн. тонн, а в 2020 году вырастет до 100 млн. тонн. Синьцзян обладает богатыми ресурсами сырья: 30 процентов запасов нефти, 34 процента запасов природного газа и 40 процентов отечественных запасов угля сосредоточены в Синьцзяне. Район готов интенсивно развивать нефтяную, нефтехимическую, угольную, углехимическую и электроэнергетическую промышленность. Нужно КНР ли ввязываться в чреватые конфликтом сомнительные проекты?

Вне зависимости от желаний и амбиций всем странам региона рано или поздно придется сесть за стол переговоров для выработки единого подхода. Руководителям всех стран необходимо выделить в качестве первоочередного приоритета своей региональной политики экономические интересы своих стран с учетом дефицита водных и энергетических проблем региона, а также проблематичности их возобновления в условиях меняющегося климата. Для решения этих проблем необходима большая политическая воля, которая сегодня подменяется политическими амбициями всех без исключения лидеров стран региона. Личностный фактор, взаимоотношения или позиции того или иного из руководителей стран региона, о чем часто полемизируется в средствах массовой информации, конечно играет определенную роль в том, что касается политизации проблемы. Только политические руководители, которые будут озабочены действительно интересами своего населения, а не "семей", как это происходит сейчас, задумаются вообще над целесообразностью строительства гигантских ГЭС. Для обеспечения населения гораздо эффективнее, экономически выгоднее и безопаснее было бы строительство сети малых ГЭС - как в Киргизии, так и в Таджикистане.

В широком смысле, решение водно-энергетической проблемы лежит в плоскости вопросов региональной интеграции. Но для самостоятельной, внутрирегиональной интенсификации интеграционных процессов в Средней Азии нет ни экономических, ни политических оснований. В этом вопросе странам региона хотят они этого, или нет, придется ориентироваться не друг на друга, а на влиятельные державы за пределами региона, каковыми объективно могут являться две - это либо Россия, либо Китай. На протяжении последних лет политическая элита бывших советских среднеазиатских республик декларирует свое внимание к установлению стабильных экономических отношений в регионе с различной степенью заинтересованности. Они делают это, ставя во главу угла либо возможность занятия лидирующего положения, либо возможность решения сугубо своих проблем. Во всех государствах олигархические и финансово-промышленные группы, преследуют интересы, неадекватные не только межгосударственным, но даже и национальным интересам своих государств, коррумпированность и преимущественно теневой характер огромных секторов экономики в каждой из стран региона также препятствуют легальным интеграционным инициативам.

Необходим некий внешний "интегратор". Таковым может стать крупный инвестор, вложивший серьезные деньги в среднеазиатские проекты и потому объективно заинтересованный в успехе. На сегодня ни одна из стран региона не обладает потенциалом, превращающим ее в объединяющего соседей партнера или безусловного регионального лидера. Поэтому было бы выгоднее для всех не замыкаться в регионе, а искать выход из экономического цейтнота в союзе с более сильными и конкурентоспособными странами.

Необходимо не сиюминутное, связанное с одной какой-то ГЭС, а кардинальное и фундаментальное решение водно-энергетических вопросов региона. "В ситуации коллапса энергосистемы стран Центральной Азии им следовало бы объединиться и разработать совместный инвестиционный план возрождения энергосистемы региона с максимальным привлечением финансовых и технических ресурсов России… Западные страны в большинстве своем исчерпали инвестиционные возможности, вкладывая деньги в спасение собственных экономик. Да и степень интеграции с Россией гораздо выше, так что российский фактор в преодолении кризисных явлений более чем очевиден", - пишет Аза Мигранян, и с этим мнением можно согласиться. Говоря же о Китае, можно вспомнить как китайская сторона несколько лет назад стремительно свернула проект строительства Зарафшанской ГЭС в Таджикистане - идентичный Рогунскому и Камбаратинскому, но менее масштабный, осознав чреватость конфликта с Узбекистаном, объективно являющимся ключевой страной региона. С едва прикрываемым скепсисом восприняли в Китае и совсем недавние предложения киргизской стороны об участии в гидроэнергопроектах, озвученные директором Центрального агентства КР по инвестициям и развитию М. Бакиевым во время его визита в Пекин в январе.

25 февраля 2010 года Минэнерго России поручило "РусГидро" разработать программу развития российской гидроэнергетики за рубежом. Как в богатых, так и в бедных странах мира существует, по словам министра Сергея Шматко, "колоссальный" рынок гидроэнергетики. У России в этом отношении есть большой потенциал и преимущества, связанные с тем, что ранее отечественные специалисты осуществляли строительство гидроэлектростанций в различных странах и оказание государственной поддержки по выходу российской гидроэнергетики на зарубежные рынки - "дело выгодное и привлекательное".

С этим нельзя не согласиться, но только применительно к тем странам, которые будут являться последовательными и надежными партнерами, в список которых Киргизию и Таджикистан внести трудно, это подтверждает даже поверхностный анализ динамики двусторонних отношений России с этими республиками за последние четыре-пять лет. Ну, и естественно, российская гидроэнергетическая активность за рубежом не должна быть источником региональных конфликтов, что, применительно к проектам в Киргизии и Таджикистане, представляется вполне реальным.

01.03.2010

Александр Алексеевич Князев
Директор бишкекского филиала Института стран СНГ, доктор исторических наук, профессор, действительный член Русского географического общества