"ВРЕМЯ ЮГА": ЦЕНТРАЛЬНАЯ АЗИЯ
ЕСТЬ ДАННЫЕ
ЗДЕСЬ "ПРОПИСАНО" БОЛЬШИНСТВО БУДУЩИХ УГРОЗ ДЛЯ РОССИИ

----------------------------------------
Российская Военная доктрина рассматривает в качестве главной военной опасности глобализацию сферы деятельности НАТО и ее расширение. Полтора десятилетия это важнейшая политическая установка руководства страны. Публичная аргументация этого тезиса витиевата (см. недавнее интервью президента Медведева журналу "Пари-матч"), но его смысл абсолютно прозрачен. Москва стремится во что бы то ни стало сохранить страны СНГ, прежде всего Украину, в качестве своего стратегического предполья, не допустив туда НАТО или военные базы США. Ясно, что проблема НАТО имела отношение к войне с Грузией.

Можно только гадать, к каким последствиям привел бы в 2008-м вооруженный конфликт между Россией и Украиной, который мог бы стать реальностью, если бы тогдашний президент Ющенко перевел свой указ о принудительном досмотре кораблей российского ЧФ на морской границе Украины на язык приказа верховного главнокомандующего.

В то же время очевидно, что в обозримой исторической перспективе реальные военные опасности связаны не с Западом, а с Югом. Правда, это опасности другого характера и масштаба, чем традиционное - и ушедшее в историю - противостояние блоков и нынешнее геополитическое соперничество. Начиная с афганской войны Советского Союза отечественные Вооруженные Силы и силовые структуры (МВД, ФСБ и др.) воюют преимущественно не с регулярными войсками, а с боевиками, которые часто поднимают знамя исламского радикализма. Полем боя за двадцать лет, прошедших после вывода советских войск из Афганистана, уже становились Таджикистан, Чечня, Дагестан, Ингушетия.

ОПАСНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ

"Время Юга" для России не закончилось. Ситуация на Северном Кавказе сейчас оценивается как мирная, но опасность ее дестабилизации - как высокая. Отношения с Грузией остаются напряженными, статус Абхазии и Южной Осетии - спорным, положение вокруг Нагорного Карабаха - взрывоопасным. В очередной раз застопорился переговорный процесс на Днестре, где тоже дислоцируется небольшой контингент Российской армии. Российская внешняя политика, пытавшаяся после войны с Грузией продемонстрировать свою активность в разрешении проблем, вновь скатилась к обслуживанию непрочного статус-кво в Черноморско-Кавказском регионе.

Еще больше проблем на юго-восточном направлении. 2010 год станет решающим для миссии США и их союзников в Афганистане. Речь идет не столько об успехе или неудаче собственно военной операции, сколько о перспективах политического урегулирования.

Если успех западной коалиции формулируется в терминах "выдавливания" "Аль-Каиды" и ее союзников из Афганистана и Пакистана и достижения такого соглашения между афганскими этносами, племенами и другими группами интересов, которое бы гарантировало, что с этой земли больше не будет исходить угроза Западу и соседям, то последствия успеха экстремистов могут быть гораздо более масштабными. Судьба 140-миллионного ракетно-ядерного Пакистана - первое, о чем приходится думать в этой связи. Второе - это перспективы ядерного противостояния между Пакистаном и Индией.

Наконец, пока еще медленно, но верно близится к развязке кризис, порожденный иранской ядерной программой. Внутриполитическое положение в Иране - раскол внутри элиты, слабость всех основных игроков - на данный момент практически исключает готовность Тегерана к компромиссам с США и Европой, с позициями которых все больше солидаризируется Россия. Если такая готовность у иранцев не появится, то неизбежно наступит момент, когда руководство Израиля больше не сможет безучастно наблюдать, как на востоке поднимается угроза, способная положить конец самому существованию еврейского государства. Администрация нобелевского лауреата Обамы, которая вряд ли примет решение об ударе по Ирану, может оказаться в положении, когда она не только не сможет заблокировать действия Израиля, но и будет вынуждена помогать ему, а затем разделить ответственность за нападение.

ИТОГИ ДВАДЦАТИЛЕТИЯ

----------------------------------------
В этом сложном контексте приходится рассматривать ситуацию в Центральной Азии. Спустя почти двадцать лет после того как пять советских республик региона неожиданно для себя обрели независимость, приходится признать, что страны Центральной Азии не оправдали, к счастью, большинство мрачных прогнозов, щедро раздававшихся в начале 90-х годов. Все республики сумели выстроить собственную государственность - впервые в современной истории. Ни одно из новых государств не развалилось и не превратилось в то, что принято называть - за неимением адекватного русского термина - failed state. Несмотря на условность границ, произвольно проведенных в 1924-1925 годах, нигде в Центральной Азии не возникли очаги сепаратизма. Не было не только войн, но и серьезных пограничных конфликтов между странами региона.

Все государства Центральной Азии управляются авторитарными режимами, хотя степень авторитаризма в них неодинакова. Во главе двух стран - Казахстана и Узбекистана стоят лидеры, которые привели свои страны к независимости. В этом году Нурсултану Назарбаеву исполняется 70 лет, Исламу Каримову уже пошел 73-й. Предстоящая в ближайшие годы передача власти и в Астане, и в Ташкенте будет серьезной проверкой на прочность политических систем обоих ведущих государств региона.

После того как в начале 90-х годов Таджикистан погрузился в пучину гражданской войны, унесшей 100 тысяч жизней, таджики сумели найти путь к национальному примирению. Коалиционное правительство оказалось, однако, лишь переходной формой на пути к консолидированному авторитарному режиму Эмомали Рахмона. Очевидно, что помимо достижения личных целей президент Рахмон стремится стать отцом-основателем таджикского национального государства.

Туркмения, где таким отцом-основателем был Сапармурат Ниязов, сумела на удивление легко пережить его внезапную кончину в декабре 2006 года. Преемник Туркменбаши - Гурбангулы Бердымухаммедов сумел молниеносно подхватить власть. Гражданской войны между кланами, которую прогнозировали некоторые эксперты, удалось избежать. Постепенно избавляясь от наиболее одиозных или карикатурных черт сверхжесткого режима, установленного предшественником, президент Бердымухаммедов уверенно сохраняет всю полноту власти в стране.

Во времена первого президента Аскара Акаева Киргизию называли "островком демократии" в Цент-
ральной Азии. Некоторые даже проводили параллели со Швейцарией. Это было лестно, но несправедливо. Можно, конечно, сравнивать Тянь-Шань и Альпы, а Иссык-Куль с Леманом, но некоторый либерализм Акаева не был тождествен демократии. Еще меньше сходства по части коррупции. Слабость акаевского режима привела в итоге к тому, что поэтически окрестили "революцией тюльпанов". Сегодня Киргизию сравнивают уже не со Швейцарией, а с существовавшим здесь до русского завоевания Кокандским ханством. Это, по-видимому, точнее.

МЕЖДУНАРОДНОЕ ПОЛОЖЕНИЕ РЕГИОНА

В советские времена Средняя Азия и Казахстан, особенно их промышленные цент-
ры, были тесно встроены в общесоюзную социально-экономическую структуру. В то же время они были надежно изолированы от непосредственных соседей и мусульманского мира в целом. После распада СССР молодые государства поначалу оказались на далекой обочине мировой политики. Правда, США, стремившиеся не допустить расползания ядерного оружия на постсоветском пространстве и (по выражению Генри Киссинджера) "реимпериализации России", немедленно признали всех наследников Советского Союза и установили с ними дипломатические отношения.

Интерес к Центральной Азии возник в первой половине 90-х годов в связи с появившимися сверхоптимистичными оценками запасов углеводородов в бассейне Каспийского моря. С тех пор этот интерес приобрел устойчивый долговременный характер. Наиболее богатые ресурсами Казахстан и Туркмения заняли свое место среди мировых источников запасов нефти и газа. Именно этим прежде всего определяется их положение в системе современных международных отношений глобального уровня.

Вторая волна интереса к региону была связана с терактами 11 сентября 2001 года. Территория стран Центральной Азии оказалась востребованной Пентагоном для проведения операции по разгрому "Аль-Каиды" и укрывавших ее талибов в Афганистане. Здесь на первый план выдвинулись Узбекистан, предоставивший Соединенным Штатам крупный аэродром "Карши-Ханабад"; Киргизия, где США открыли авиабазу на территории аэропорта "Манас"; а также Таджикистан, ближе всех расположенный к Афганистану. Помимо этого, территория стран Центральной Азии стала использоваться для транзита грузов для войск возглавляемой США коалиции в Афганистане.

Москва ревниво отнеслась к появлению на еще советской постройки аэродромах военной авиации США и их союзников. Тогдашний президент Путин не стал пытаться, как ему многие советовали, мешать появлению американских военных. Скорее всего из этого ничего бы не вышло и Москва только продемонстрировала бы свою слабость. Путин постарался "выдавить" из администрации Джорджа Буша ответные уступки, но натолкнулся на непонимание.

Российское руководство решило пойти по другому пути. Оно преобразовало Договор о коллективной безопасности стран СНГ, заключенный в Ташкенте еще в мае 1992-го, в Организацию коллективной безопасности. В состав ОДКБ вошли Казахстан, Киргизия и Таджикистан. Параллельно РФ предприняла шаги по укреплению собственного военного присутствия в регионе. Если до середины 2000-х годов Россия только отступала, последовательно отказавшись от совместной группировки войск в Туркмении, от контроля над пограничниками и соответственно границами Таджикистана и Киргизии, то после этого она добилась согласия Таджикистана на преобразование оставшейся там с советских времен 201-й мсд в военную базу, а также разрешения Киргизии на открытие небольшой российской авиабазы в Канте, в 20 км от "американского" "Манаса".

Москва, которая в 1991 году вначале не посчитала нужным пригласить Казахстан и республики Средней Азии в состав СНГ, стала заново открывать для себя регион. Появились планы Евразийского экономического сообщества и Таможенного союза, многопрофильной интеграции с Казахстаном. Российские президенты и премьер-министры стали частыми гостями в столицах региона, нередко в сопровождении крупных бизнесменов, включая глав "Газпрома", "РусАла", РАО "ЕЭС". Им приходилось непросто. Если в стратегической области Россия столкнулась с американским присутствием, то в экономической ей пришлось иметь дело с массированным проникновением в регион Китая.

ШОС И ИНТЕРЕСЫ КИТАЯ

Преобразование "шанхайской пятерки" - участников переговоров по фиксации и демилитаризации бывшей советско-китайской границы - в Шанхайскую организацию сотрудничества было одной из важных внешнеполитических инициатив Китая. Интерес Пекина состоял главным образом в обеспечении для КНР надежного тыла - как на севере, со стороны России, так и на западе, со стороны государств Центральной Азии. В последнем случае китайцы стремились исключить использование уйгурскими сепаратистами и исламскими радикалами территории сопредельных стран для планирования и организации действий, подрывавших контроль Китая над Синьцзяном.

Миссия ШОС, конечно, не ограничивалась только этим. Формат организации, в рамках которой Москва и Пекин были неформальными лидерами, оказался удобным для постепенного, но неуклонного укрепления китайского присутствия и влияния на территории бывшего СССР. Оказывая Кремлю все необходимые почести, китайская дипломатия нейтрализовывала инстинктивное стремление российского руководства сохранить все постсоветское пространство в орбите Москвы. Нельзя сказать, что российская сторона не замечала этого. В Москве, по-видимому, решили, что лучше, чтобы распространение китайского влияния, коль оно в принципе неизбежно, шло под российским контролем (в смысле - мониторингом) и в рамках общего равноправного проекта (ШОС).

Страны Центральной Азии также получили выгоду от участия в ШОС. За исключением Казахстана, одно время претендовавшего на место в президиуме, все они были готовы признать фактическое китайско-российское председательство. Оказавшись в одном клубе сразу с двумя соискателями региональной гегемонии, центральноазиаты получили возможность играть на их противоречиях и гибко продвигать свои интересы.

Центральная Азия особенно необходима Китаю для обеспечения его энергетической безопасности. Речь - как о привлечении ресурсов самих центральноазиатских стран, так и о строительстве трубопроводного энергомоста Иран - Центральная Азия - западный Китай. Уже введены в строй нефтепровод из Казахстана и газопровод из Туркмении. Кстати, именно Китай прервал монополию "Газпрома" на поставки газа из региона. Энергомост из Ирана, когда он будет построен, устранит риск прекращения поступления энергоресурсов в Китай в результате обострения отношений КНР с США или Индией.

ОТНОШЕНИЯ С МУСУЛЬМАНСКИМ МИРОМ

Движимые преимущественно экономическими интересами, в Центральную Азию устремились официальные представители и бизнесмены стран Евросоюза, Японии, а также соседних Пакистана и Индии. Впрочем, интересы Дели не сводятся к энергоресурсам. Индия, все больше воспринимающая себя как региональную великую державу, подходит к Центральной Азии с геополитических и стратегических позиций. Расширив недавно свое политическое и экономическое присутствие в Афганистане, Индия добилась права использовать военно-воздушную базу "Айни" в Таджикистане.

Не оставили Центральную Азию без внимания и соседние мусульманские страны. Хотя после яркого дебюта в начале 90-х годов влияние Турции в бывшем Туркестане особенно не выросло, более активная внешняя политика Анкары делает Турцию более значимым игроком не только на Ближнем и Среднем Востоке, но и на Кавказе и в Центральной Азии. Влияние Ирана сравнительно слабее, но Тегеран выстроил близкие отношения с единственным персоязычным государством региона - Таджикистаном, а также добрососедские - с Туркменией. Роль ислама повсеместно растет, он очевидно вытесняет советскую светскость, но стремления следовать по иранскому пути не наблюдается ни в одной стране региона, включая Таджикистан.

ВЫЗОВЫ БЕЗОПАСНОСТИ НА БУДУЩЕЕ

Авторитарные режимы видят своими главными противниками не либеральных интеллигентов, ориентированных на Запад, а исламских радикалов, призывающих к джихаду против отступников от заветов Корана и созданию цент-ральноазиатского халифата. Правительства всех стран региона ощущают хрупкость существующих политических режимов. Проблема передачи власти в условиях авторитарного правления является одной из самых сложных.

Характер режима фактически подразумевает высокий уровень коррупции, от которой страдают как городские средние слои, так и основная масса населения, живущая в бедности. И сельские массы, и некоторые образованные горожане оказываются восприимчивыми к призывам исламских радикалов, бичующих власть за ее эгоизм, пренебрежение интересами общества, аморальное поведение, подавление инакомыслия. Власть, как правило, отвечает еще более жестокими репрессиями, что лишь повышает градус общественного недовольства.

Рейды исламистов в Киргизии и Узбекистане в 1999-2000 годах и в еще большей степени беспорядки в Андижане в 2005-м - не только симптом накопившихся проблем, но и предупреждение на будущее. Именно ограниченная стабильность существующих режимов выступает как потенциально наиболее серьезный вызов безопасности в регионе. Конечно, никакие коллективные силы быстрого развертывания не будут в состоянии справиться с исламскими радикалами, если тем удастся встать во главе массовых движений. Густонаселенная Ферганская долина, где сходятся границы трех государств - Узбекистана, Таджикистана и Киргизии, - главный потенциальный очаг волнений.

Другой проблемой безопасности может стать внутристрановой региональный сепаратизм. В открытой форме этот вызов присутствует в Киргизии, а также в Таджикистане. Без национальной консолидации на основе представительства региональных интересов эта проблема угрожает целостности еще несформировавшихся государств. Особую опасность представляет наркоторговля. Есть в регионе и угрозы межгосударственных столкновений вокруг проблем водопользования и прав этнических меньшинств. Совокупность этих проблем, вызовов, опасностей и угроз делает Центральную Азию регионом, заслуживающим самого пристального внимания. Хорошо, что "котел" за 20 лет не взорвался, но гарантии, что его стенки выдержат давление еще 20 лет, нет.

Дмитрий ТРЕНИН,
директор Московского центра Карнеги

№9 (325)
10 - 16 марта 2010 года