В Европе днем окончания одних суток и наступления следующих считается полночь. Но если речь идет о религиозных и народных обрядах, то здесь чаще всего за основу берется другой, куда более древний счет: новый день начинается с заката солнца дня предыдущего. И именно согласно этому древнему счету, во многих странах, где отмечают Новруз, начинают праздновать наступление последней среды уходящего года. В Азербайджане это "илахыр чершенбеси". В Иране ее называют "чаршанбе сури" (или "чахаршанбе-сури") - "красная среда". И здесь точно так же, как и в Азербайджане, праздничные обряды восходят еще к доисламским, точнее, зороастрийским традициям, В том числе и прыжки через костер, символизирующие обряд очищения: считается, что в этом огне сгорят все беды и несчастья минувшего года, а в новый год с человеком войдет все светлое и чистое.

Однако в нынешнем году обряды праздника, любимого в Иране не меньше, чем в Азербайджане, оказались если и не под запретом, то во всяком случае в опале. Как услужливо сообщил сайт "Ислам.ру", духовный лидер ("рахбар") Исламской Республики Иран аятолла Али Хаменеи призвал иранцев прекратить праздновать "языческие обряды". Али Хаменеи через свой веб-сайт распространил специальное обращение, где напомнил иранцам, что чаршанбе сури не имеет отношения к исламу и не закреплен в шариате, а посему порождает разврат и причиняет вред. Иранские СМИ услужливо принялись рассуждать о том, что "огненные" обряды чаршанбе сури приводят к пожарам.

Только вот при этом аятолла Али Хаменеи, судя по всему, забыл простую истину: в таких вопросах, как Новруз, свое влияние на паству лучше прилюдно не "тестировать". Звуки рвущихся петард в Тегеране смолкли лишь далеко за полночь. Усиленное полицейское патрулирование никого особо не напугало: просто костры горели в многочисленных тегеранских переулках. Более того, празднование "чаршанбе сури" превратилось в мощную оппозиционную акцию - вплоть до того, что в Тегеране в качестве "нечистой силы", которая должна сгореть в огне "красной среды", спалили портреты Ахмадинеджада и Али Хаменеи.

На следующее утро иранские СМИ начали послушно рассуждать о том, к каким тяжелым последствиям приводят обряды чаршанбе сури. Дескать, в Иране около 300 человек пострадали в результате "праздника поклонения огню". Как сообщил информационному агентству Фарс руководитель службы Скорой помощи ИРИ Голям Реза Масуми, 202 человека госпитализированы, остальным помощь оказана на месте. По данным пожарной службы, в Тегеране были потушены 224 пожара. Сгорели 15 транспортных средств, более четырех десятков мусорных контейнеров. Официальные источники не сообщают о каких-либо столкновениях полицейских со сторонниками оппозиции. По сведениям информационного агентства ИСНА, были задержаны около 50 нарушителей общественного порядка, так что нетрудно догадаться, что происходило в ту ночь в Иране.

При этом понятно и другое. О том, что Новруз в годы существования СССР находился под запретом, в Азербайджане напоминать излишне. Во всяком случае еще в семидесятые-восьмидесятые годы в одной из русскоязычных газет "интернационального Баку" устроили форменную травлю журналистки только за то, что она угостила коллег традиционными праздничными сладостями Новруз байрамы. Но вот о том, какие гонения на Новруз устраивались со стороны религиозных деятелей, известно куда меньше. Понятно, что события времен арабского нашествия сегодня изучают в основном специалисты-историки, но известно, что попытку возродить празднование Новруза на официальном уровне в шестидесятые годы, на волне постсталинской "оттепели", Москва пресекла именно при помощи религиозных иерархов. Не говоря о том, что запреты на празднование Новруза в талибском Афганистане и устроенные в канун праздника узбекскими исламистами взрывы на ташкентских базарах тоже дают определенную "информацию к размышлению".

Взаимоотношения с Новруз байрамы у иранской муллократии тоже складывались непросто. В первые годы после исламской революции была предпринята попытка "отредактировать" праздник и объявить его днем рождения халифа Али. Реакция была такой, что дело дошло до арестов, а муллократия вынуждена была отступить. В последующие годы на Новруз особо не посягали, но приход к власти Махмуда Ахмадинеджада и новая волна фанатизма вылились в очередную атаку на любимый народный праздник. Который во много раз древнее, чем сама исламская религия, и по понятным причинам, в ее каноны не вписывается.

Понятно, впрочем, и другое. Согласно исламскому вероучению, вся доисламская эпоха именуется "джахилийя", то есть "эпоха невежества". Но этот лозунг прекрасно понимается в песках Аравии, но не в Иране. Где к моменту арабского вторжения существовало развитое государство с богатой культурой. Расположенные недалеко от Шираза развалины Тахт-э-Джемшида, или Персеполиса, древней столицы персидских царей, и сегодня поражают воображение. Однако за мавзолей великого персидского поэта Фирдоуси в Иране тревожились всерьез - его когда-то запретили хоронить на мусульманском кладбище, а поэма "Шахнаме" хоть и создавалось уже в "исламские" времена - XI век, но сюжетом "Шахнаме" стали мифы и легенды из истории от незапамятных времен до смерти последнего сасанидского правителя Йездегерда III, убитого арабами в 653 г. И тут уже кажется не случайным, что наиболее отчаянно против фальсификации выборов минувшим летом протестовали не только в Азербайджане, но и в Ширазе, и в Мешхеде, там, где похоронен Фирдоуси. Иранскую историю и культуру оказалось нелегко втиснуть в прокрустово ложе "жесткого исламского режима", и нынешняя попытка запретить Новруз может в самом прямом смысле слова дорого обойтись муллократии. Представители которой, без сомнения, знают законы шариата и исламские догмы, но вот историю собственной страны явно недоучили.

НУРАНИ
№ 49(2251) Чт., 18 Марта 2010