Афганская дилемма
Развитие обстановки в Афганистане в последний год происходило под влиянием новой стратегии Б. Обамы, принятой в апреле 2009 г. В отличие от политики Дж. Буша, она предполагает, наряду с наращиванием военного присутствия США и НАТО, большее внимание афганской экономике и борьбе с коррупцией, улучшение системы управления, создание афганской армии и полиции, борьбу с наркотрафиком. Правда, последний пункт в "новой стратегии" не особенно значим, ибо потребление афганских наркотиков в Америке значительно меньше, чем в Европе. Наконец, Обама связал Афганистан и Пакистан в один региональный узел проблем – "АфПак".

До последнего времени существенных изменений в политике Вашингтона в Афганистане не происходило. Первые восемь месяцев 2009 года американцы были заняты в основном предстоявшими президентскими выборами в Афганистане, перебирая колоду многочисленных претендентов на президентское кресло в Кабуле. Потом пару месяцев думали, что делать с сомнительными результатами выборов. В конце концов, они с тяжелым сердцем согласились признать надоевшего им Х. Карзая президентом. Потом в Белом доме и Конгрессе занялись выработкой решения об увеличении численности войск США в Афганистане. В декабре и январе Вашингтон готовился к Лондонской конференции, и лишь в феврале началась военная операция "Муштарак" в Гильменде, которая и означала переход к реализации новой стратегии на практике.

На протяжении 2009 года военная ситуация в Афганистане осложнялась. К началу нынешнего года военное присутствие талибов отмечалось уже на 80% территории страны. Практически нет ни одной провинции, где бы не было следов повстанцев. С прошлой весны они ведут боевые действия в ранее спокойных северных и западных провинциях, а недавно лидер Талибана мулла Омар назначил в 30 из 34 провинциях теневых губернаторов. Талибы уже штурмуют представительство ООН, банки и министерства в Кабуле и поставили под угрозу доставку натовских войск и вооружения по северному маршруту.

Когда мы говорим о 80% афганской территории, это не значит, что талибы контролируют эту территорию полностью. Военную и иную активность мятежников здесь можно изобразить в форме пирамиды, где есть три основных уровня. Нижний уровень (80%) – это та или иная форма и степень их военного присутствия. На среднем уровне мятежники влияют на некоторые стороны жизни местного населения - торговля, проблемы безопасности, урегулирование племенных и клановых конфликтов, частичный контроль над коммуникациями, охрана опийных плантаций, наркоторговля и наркотрафик. Это 20-25% территории страны. На высшем уровне талибы полностью или частично контролируют территорию. Они имеют здесь свои органы власти, осуществляя все или почти все функции местной администрации, ведут торговую и предпринимательскую деятельность, осуществляют правосудие, организуют систему образования и здравоохранения, обеспечивают производство и сбыт наркотиков, соблюдение религиозных предписаний и обрядов. Здесь происходит сращивание талибов с местными влиятельными лидерами – уорлордами, ханами племен, связанными с наркоторговлей. По разным источникам, такого рода контроль талибы осуществляют на 5-10 % территории страны.

Соответственно, поддержка талибов со стороны местного населения значительно разнится в зависимости от ряда факторов. Этнический: наибольшую поддержку талибы имеют в пуштунских районах (до 20%), наименьшую – в районах проживания национальных меньшинств (среди хазарейцев их поддержка близка к нулю, среди туркмен – не более 2%, среди таджиков и узбеков – не более 3-5%). Экономический: наиболее авторитетны талибы в экономически наименее развитых районах (юг и юго-восток). Военный: наибольшая поддержка талибам оказывается в районах активных боевых действий, т.е. в основном на юге и частично на юго-востоке. Политический: у талибов практически нет поддержки в районах контроля или влияния сил Северного альянса (северо-восток, в первую очередь Панджширская долина). "Наркотический": талибов больше поддерживают в наркопроизводящих районах.

Однако все это – переменные величины, и уровень поддержки в каждом отдельном случае и в каждом регионе во многом зависит от текущей военно-политической конъюнктуры. Там, где особенно высок уровень безработицы и коррупции, где случается неурожай или стихийное бедствие, где власти ущемляют интересы земледельцев, уничтожая их опийные поля и лишая средств к существованию, где сильны устои ислама, поддержка повтанцев-талибов растет. Наконец, отношение населения к талибам зачастую зависит от позиции местных и региональных неформальных лидеров (ханов племен, старейшин, крупных богословов, глав религиозных сект и орденов), которые и определяют настроения людей на контролируемых ими территориях. Эти позиции также меняются в зависимости от масштаба подкупа центральными властями представителей местных элит. Не секрет, что губернаторы ряда провинций получают от правительства и его западных партнеров немалые денежные субсидии в обмен на обеспечение безопасности в их провинциях.

По мере того, как талибы все больше заявляют о себе как о серьезной военной и политической силе, возникает необходимость четко определить, кто такие талибы и как с ними дальше иметь дело. Соответственно, меняются оценки движения Талибан и подходы к урегулированию афганского кризиса. Коль скоро все признают, что одними военными средствами решить проблему невозможно, необходимы переговоры. Однако по вопросу о том, с кем конкретно вести переговоры, единства мнений нет.

В Вашингтоне публично заявляют, что не будут иметь дело с террористами. В Москве тоже выступает против диалога с людьми, "запятнавшими себя преступлениями". Однако в январе 2009 г., накануне Лондонской конференции по Афганистану, Россия дала добро на исключение пяти талибов из ооновского "черного списка" террористов, подлежащих суду. В ряде стран, в том числе в Центральной Азии, талибов называют "национально-освободительным движением", поддерживают требование вывода оккупационных войск из Афганистана и призывают к сотрудничеству с Талибаном. В Европе нет единой позиции по вопросу о переговорах с талибами.

Распространено мнение, что надо вступать в диалог с "умеренными" талибами, но никто не знает, кто такие "умеренные". Многие убеждены, что талибы - исламские экстремисты - умеренными быть не могут. Они взрывают школы, убивают учеников и учителей, служителей мусульманского культа, чиновников, крестьян – всех, кто сотрудничает с режимом Х. Карзая. Нередко эти расправы отличаются особой жестокостью: людям отрубают руки, носы, уши, выкалывают глаза, отрезают головы, даже женщинам. К иностранцам в Афганистане талибы относятся куда более лояльно: их иногда похищают, но редко убивают.

По мнению спецпредставителя президента Б. Обамы в Афганистане и Пакистане Ричарда Холбрука, "умеренные", то есть рядовая масса повстанцев, участвующих в движении не из идеологических соображений, составляют 70% всех талибов и их можно привлечь на сторону правительства, создав им нормальные условия жизни. Поскольку у этой массы нет единого лидера (многие полевые командиры подчиняются верховному лидеру – мулле Омару лишь номинально), с ними надо иметь дело с каждым в отдельности.

В свое время, провозгласив "политику национального примирения", президент Наджибулла вел переговоры и заключал протоколы с отдельными полевыми командирами низшего и среднего звена моджахедов, минуя штаб-квартиры их лидеров в Пешаваре. Сейчас американцы, оказавшись в тупике, все больше вспоминают опыт 80-х годов. Свою программу переговоров с талибами давно продвигает Х. Карзай. При этом он делает рискованные шаги: приглашает к переговорам руководство талибов, включая муллу Омара, и предлагает им посты в правительстве.

Создание коалиционного правительства с участием талибов маловероятно: они наверняка будут настаивать на смене политического режима и создании исламского эмирата. Тем не менее вести переговоры с "непримиримыми" придется, так как судьбу движения Талибан и военную ситуацию в стране определяют в основном они.

У Кабула есть опыт сотрудничества с отдельными бывшими высокопоставленными лицами из окружения муллы Омара (бывший министр иностранных дел мулла Вакиль Мутаваккиль, бывший посол талибов в Пакистане Абдуссалам Заиф). Есть бывшие талибы и в парламенте Афганистана.

Вероятно, Кабулу придется в целях умиротворения как можно большей массы талибов поступиться властью на местах, одновременно укрепляя власть Каразая в центре. При этом переговоры следует вести только правительству Афганистана, остальные заинтересованные стороны (включая США) должны ограничиться созданием для этого условий. Особую активность проявляет здесь Лондон, организовавший контакты между представителями Кабула и талибов в октябре 2008 г. в Саудовской Аравии. Наконец, переговоры с талибами нужно вести с позиции силы. Вероятно, этому должны помочь завершающаяся операция "Муштарак" в Гильменде и предстоящая еще более масштабная операция в Кандагаре.

Решение афганской проблемы зависит от большого числа государств, в том числе соседей Афганистана, но здесь интересы различны. Москва поддерживает север страны, Ташкент – афганских узбеков во главе с генералом Дустомом, Иран - шиитов-хазарейцев, Пакистан связан с пуштунами. В Тегеране озабочены нависшей над Ираном американской военной силой, Исламабад не отказался от идеи иметь в Кабуле дружественный режим и сдерживает Индию. Пекин к происходящему в Афганистане внешне интереса не проявляет. Москва особого внимания афганской проблеме также не уделяет. Саудовская Аравия соперничает с Ираном, претендуя на лидерство в регионе. Страны Центральной Азии, наиболее уязвимые перед угрозой исламского экстремизма и наркотрафик, не обладают достаточным международным влиянием, чтобы сыграть заметную роль в афганских делах.

Особо нужно сказать о Пакистане, где определенные военно-политические круги в свое время и взрастили талибов при содействии США. Это - часть пакистанского армейского генералитета, межведомственная разведка (ISI) и радикальные религиозные партии, в первую очередь Джамаат-и улема-йе ислам (Общество мусульманских богословов). Они по-прежнему имеют сильное влияние на руководство афганских экстремистов. Сейчас Исламабад предлагает свои услуги в качестве посредника в вероятных переговорах между Кабулом и талибами, стремясь перехватить инициативу у Саудовской Аравии.

Наконец, решение о переговорах зависит от самих талибов. Руководство движения пока отказывается идти на диалог, требуя вывода оккупационных войск из страны. В то же время есть сигналы о том, что часть повстанцев созрела для контактов с Кабулом. В частности, лидер Исламской партии Афганистана Г. Хекматьяр дал понять, что рассматривает возможность вступить в контакт с Кабулом, не дожидаясь вывода войск Западной коалиции.

23.03.2010
Виктор КОРГУН