Киргизское дежавю и мифологемы постсоветского "суверенитета"

Начало апрельских событий в Киргизии породило в информационном пространстве некое дежавю – кажется, все уже было?...

Увы, при всей внешней схожести, события 24 марта 2005 года и 7 апреля 2010 года в Киргизии принципиально отличаются содержанием приведших к ним процессов в социально-политической сфере.

Итоги 2004 г. свидетельствуют о наличии к началу 2005 г. весьма позитивных тенденций экономического роста, об определенной стабилизации и улучшении основных макроэкономических показателей, а также об устойчивом курсе национальной валюты. В 2004 г. реальный ВВП увеличился по сравнению с 2003 г. на 7,1%. В 2004 г. в целом по республике было освоено инвестиций в основной капитал на 2,8 % больше, чем в 2003 г., объем капитальных вложений превысил 10 млрд. сомов. При этом государственный внешний долг на 2004 г. составлял 1 млрд. 834,6 млн. долларов США, а доля задолженности двусторонним кредиторам в структуре внешнего государственного долга составляла 31,5 %. 11 марта 2005 г. Парижский клуб кредиторов принял решение списать задолженность Киргизии на сумму 124 млн. долларов. Кроме того, государства-кредиторы согласились реструктурировать оставшуюся часть задолженности Киргизии на сумму 431 млн. долларов.

Все это вроде бы должно было укрепить авторитет президента Аскара Акаева и действовавшего политического режима в обществе.

Но, как когда-то отмечал Алексис Токвиль, в краткосрочном общественном мнении "свергаемый порядок всегда лучше предшествовавшего ему". Токвиль пишет: "власти начинает грозить опасность, когда государство, вышедшее из кризиса, находится в преддверии исторического успеха". Частично соглашаясь с ним, можно сказать, что бедность сама по себе никогда не становится причиной социальных и, тем более, политических протестных действий. Несомненно, любое массовое движение или выступление возникает на фоне острейшей неудовлетворенности значительной части населения своим положением и его неверием в возможность его улучшения при существующем режиме. Но существует и теория "относительного ухудшения положения социальных групп" (relative deprivation theory), согласно которой в наиболее бедных странах революций, как правило, не происходит. Революции происходят в странах, в которых достигнут некоторый экономический рост, но опережающими темпами растут соответствующие ожидания населения. В событиях 24 марта 2006 года политический протест развивался именно по этим закономерностям. Известно, что сценарий насильственного захвата власти заранее рассматривался лидерами тогдашней оппозиции как один из возможных вариантов развития событий.

К 7 апреля 2010 года говорить об изначальной установке на насильственный захват власти в этих событий со стороны оппозиции оснований нет. Зато социально-экономический фон в большей степени способствовал росту протестных настроений, происходивших стихийно по регионам и практически не имевших связей с известной политической оппозицией в Бишкеке. И в этом смысле события 7 апреля не проецируются на теоретические схемы, описанные выше. Антонио Грамши дает определение, в котором "государство - это вся совокупность практической и теоретической деятельности, посредством которой господствующий класс оправдывает и удерживает свое господство, добиваясь при этом активного согласия руководимых". В этом случае, вопрос стабильности политического порядка и, напротив, условия его слома (революции) сводится к тому, как достигается или подрывается гегемония. Кто в этом процессе является главным агентом? Каковы "технологии" процесса? Ведь гегемония - не застывшее, однажды достигнутое состояние, а динамичный, непрерывный процесс. Киргизский пример подтверждает это со всей очевидностью. Как пишет Гюстав Ле Бон, "без сомнения, история народов определяется очень различными факторами. Она полна особенными событиями, случайностями, которые были, но могли и не быть. Однако рядом с этими случайностями, с этими побочными обстоятельствами существуют великие неизменные законы, управляющие общим ходом каждой цивилизации".

Нарушение "правил гегемонии" обнаруживается, если посмотреть на социальные причины событий 7 апреля 2010 года, которые были созданы самой властью, последней из них стало резкое повышение тарифов на жилищно-коммунальные услуги и электричество, оплачивать которые население оказалось не в состоянии. В ноябре 2009 г. правительство Киргизии решило с 1 января 2010 г. увеличить тарифы в два раза, а с июля 2010 г. - в пять раз по сравнению с прежним уровнем. Первое же повышение тарифов вызвало повсеместный рост цен. Стали расти цены на продукты питания, увеличившись на 5-10%, некоторые продукты подорожали более значительно, к примеру, цена на сахар выросла почти в два раза - с 30 до 53-55 сомов за килограмм. Все это очень заметно сказалось на уровне жизни самого бедного в СНГ после Таджикистана населения Киргизии, особенно - на жителях провинции, где уровень жизни гораздо ниже, чем в столице. Последствия повышения тарифов власти не просчитали, хотя уже 24 февраля в Нарынской области Киргизии состоялся митинг протеста против повышения тарифов. По данным оппозиции, в акции протеста участвовали более 1,5 тыс. жителей Нарына, власти заявляли о 350-400 митингующих. Участники митинга требовали в два раза снизить тарифы на тепло- и электроэнергию, оставить 50-процентную прибавку к зарплате и сохранить лимит в бесплатные 110 киловатт/час для жителей высокогорья. Митинг закончился без происшествий.

Важным моментом стало 1 апреля, когда российское правительство приняло постановление об отмене льготных таможенных пошлин на поставляемые Россией бензин и дизельное топливо, этими льготами Киргизстан пользовался как государство, входящее в ЕврАзЭС. Поводом для подобного шага стало создание нового Таможенного союза в составе России, Казахстана и Беларуси должен начать функционировать в полном объеме уже в июле. Аналогичные экспортные пошлины должны применяться и в отношении топлива, поставляемого Россией в другие страны СНГ и ЕврАзЭС, не входящие в Таможенный союз. Однако в Киргизии это вызывает новые протестные настроения, направленные не против России, а против собственного руководства, все более и более действующего на ухудшение двусторонних отношений с Россией. По заявлению министерства экономического регулирования КР, Москва официально не уведомляла Бишкек о введении пошлин, но никто в республике этому уже не верит. 4 апреля киргизскому премьеру Усенову было от имени правительства РФ заявлено, что "некие киргизские граждане незаконно занимались реэкспортом предназначенного исключительно для потребления внутри страны топлива". По оценкам же независимых инсайдеров, доход Максима Бакиева от этого реэкспорта (перепродажа российским нефтепродуктов американскому Центру транзитных перевозок в международном бишкекском аэропорту "Манас", включая снабжение топливом и авиабазы Баграм в Афганистане) составлял на протяжении пяти лет до 80 млн. долларов в год.

В целом, двусторонние киргизско-российские отношения в последние месяцы правления Бакиева резко пошли на спад. Публично подвергнув критике освоение первого транша обещанного пакета помощи, в феврале Москва окончательно приостановила выделение 1,7 млрд. долларов, предназначавшихся на строительство ГЭС "Камбарата-1".

Экономическая зависимость большинства населения Киргизии от России (поставки нефтепродуктов, ряда других товаров; финансовые поступления от трудовых мигрантов, работающих в России; работа на российском рынке киргизских производителей швейной продукции; реэкспорт китайских товаров на российский рынок) вызывала настроения, в которых ухудшение отношений режима Бакиева с Россией проецировалось на индивидуальные потребности рядовых граждан и их семей. Этот информационный фактор воздействия вряд ли стоит преувеличивать, но одним из катализаторов антибакиевских настроений в обществе он был.

Не сбрасывая со счетов эндогенные, внутренние факторы произошедшей 24 марта 2005 года смены правящего режима, приоритет при ее изучении следует отдавать все-таки факторам экзогенным, или, другими словами, роли внешних сил. Соответственно, и анализ надо начинать с определения действительного субъекта или "заказчика". При этом абсолютно очевидно: масштаб и серийность событий допускают только один вариант интерпретации - на заднем плане всех описываемых процессов стоит очень крупный игрок, преследующий собственные глобальные геополитические цели. Понятно, что в тот период речь в этом контексте могла идти только о США.

Режим власти в Киргизии в период президентства Аскара Акаева не являлся сверхжестким, но и не был нормально приспособленным к смене власти в результате "легальной" конкуренции. Парламентская избирательная кампания 2005 г., послужившая катализатором событий 24 марта, была характерна беспрецедентным на постсоветском пространстве открытым вмешательством американских государственных структур в киргизстанский внутриполитический процесс. Участие США в совершении государственного переворота 24 марта в Киргизии включало в себя два основных компонента. Во-первых, политико-дипломатическое давление на президента Аскара Акаева и его администрацию. Во-вторых, предшествующую многолетнюю работу по формированию общественного сознания, ослаблению всех структур государственной власти, политическую и финансовую поддержку оппозиционных групп, СМИ и партий. Неправительственные организации стали одним из главных компонентов тогдашнего движения. Среди представителей тогдашней оппозиции антиакаевские настроения культивировались на протяжении ряда лет. Российский фактор в событиях 2005 года практически отсутствовал, действия российской стороны были ситуативными - принятие решения о предоставлении Акаеву убежища на территории России, эвакуация Акаева и членов его семьи через авиабазу "Кант", реагирование на первые действия тогдашней временной администрации Киргизии.

К апрелю 2010 года степень участия России и США во внутриполитических процессах в Киргизии была различной. Нельзя отрицать, что со стороны России на Киргизию было оказано определенное информационное воздействие, опиравшееся на тот факт, что целый ряд ведущих российских СМИ, в первую очередь центральные телеканалы, многие радиостанции и ряд Интернет-ресурсов, весь постсоветский период имели и имеют мощное воздействие на общественное мнение в Киргизии. Попытки правительства Бакиева ограничить доступ к российским и некоторым де-факто мировым информационным потокам только усилили в обществе недовольство, что, конечно, сыграло некоторую роль в формировании протестных настроений. Насколько эта политика была целенаправленна и спланирована как рычаг воздействия на киргизскую аудиторию фактически подтверждаемых оснований оценивать представляется пока невозможным.

Ряд заявлений российских руководителей (Владимира Путина, а затем и Дмитрия Медведева) в первых числах апреля и непосредственно 7 апреля и в последующие дни носили характер реакции на заявления с обвинениями разного рода в адрес российского руководства и России как страны, звучавшими со стороны самого Курманбека Бакиева, экс-премьер-министра Данияра Усенова, публикаций в правительственных киргизстанских СМИ. Эти заявления содержали в себе критику в адрес бакиевского руководства, но не в поддержку киргизской оппозиции. Моральная поддержка в этом присутствовала в подтексте, но прямо она была высказана уже после начала работы Временного правительства Киргизии, созданного оппозицией к утру 8 апреля.

Роль США в нынешней смене власти в Киргизии не ясна, пока нет никаких оснований утверждать о том, что эта роль была какой-то особенной. Эта непонятность американской политики объясняется тем, что сотрудничество с режимом Бакиева администрацию США вполне устраивало после 22 июня 2009 года, когда было официально подписано соглашение о трансформации военной авиабазы США в Центр транзитных перевозок. В сохранении этого объекта состоял наиболее конкретный интерес США в краткосрочной и среднесрочной перспективах. Более общие интересы в представлениях американской администрации скорее всего не выглядели подвергаемыми сомнению, поскольку большинство лидеров оппозиции в США были известны, многие из них имели репутацию проамериканских (или прозападных) политиков.

По мере развития событий и пока только гипотетически можно предположить участие американских представителей, и прежде всего по линии спецслужб и выполняющих их заказы неправительственных организаций, в актуализации межэтнических конфликтов уже после 7-8 апреля. Трансформация политического кризиса, кризиса легитимности Временного правительства, нерешенность "проблемы Бакиева" с точки зрения американских сценариев по хаотизации Центральноазиатского пространства вполне допускают способствование возникновению в Киргизии, особенно в Ферганской ее части киргизско-узбекского, а в Бишкеке и локально по северной Киргизии - киргизско-русскоязычного, конфликта. Опять же гипотетически, появление такого средне и более масштабного конфликта могло бы рассматриваться администрацией США как противодействие продвижению в республике российских интересов и четко обозначенной сегодня тенденции во внешней политике Временного правительства на усиление взаимодействии с Россией. Появление межэтнического конфликта может дать США возможность инициировать ввод в республику миротворческого контингента НАТО под эгидой ООН и/или ОБСЕ и попытки применения югославского сценария. Альтернативная гипотеза опирается на российский фактор - инициирование ввода в республику миротворческого контингента ОДКБ, в основе которого были бы, естественно, российские подразделения. Этот сценарий выглядит менее убедительным в силу неоднозначных позиций двух стран-участниц ОДКБ - Узбекистана, чья конституция запрещает любые действия вооруженных сил за пределами территории РУ, и Казахстана, стремящегося действовать в рамках "многовекторной" политики и, к тому же, являющегося действующим председателем ОБСЕ.

Личный фактор присутствует в событиях как 2004, так и 2010 годов. В первую очередь и в основном - как раздражитель протестных настроений.

Антиакаевская пропаганда в основном концентрировалась на членах семьи Аскара Акаева - муссировались факты, связанные со злоупотреблениями со стороны сына - Айдара Акаева, зятя - Адиля Тойгонбаева, и жены - Мариам Акаевой. Антибакиевская пропаганда была сосредоточена также на членах семьи экс-президента, главными фигурами были брат Джениш Бакиев и, особенно, сын - Максим Бакиев. Судя по всему, масштабы преступной деятельности Бакиевых были на множество порядков больше, нежели это происходило в период президентства Аскара Акаева. Дополнительным раздражающим фактором для этнического киргизского населения являлось смешанное происхождение Максима и, в последние месяцы, по мере роста информированности населения, его в основном некиргизское окружение. Среди "соратников" Максима Бакиева - лишь две киргизские фамилии, Нургуль Абдразакова и Жапар Усенов. Все остальные - русские, татары, очень много евреев: Алексей Елисеев, Рифат Утюшев, Рустам Акжолов, граждане РФ из их числа - Михаил Надель, Андрей Галицкий, и граждане США - Роберт Генкин, Майкл Фокс-Рабинович, Евгений Гуревич и другие. Короткий список финансовых и экономических объектов в республике, контролировавшихся Максимом Бакиевым: шесть крупнейших банков, на счетах которых был сосредоточено 80% всех средств национального бюджета. (государственные деньги неизменно проходили через бакиевские банки, как правило - АзияУниверсалБанк), "Киргизгаз", "Киргизтелеком", Киргизские железные дороги, аэропорт "Манас", оператор сотовой связи "НУРТЕЛ", почти все энергетические компании ("Северэлектро", "Ошелектро", "Востокэлектро"), крупнейшая сеть нефтезаправок "БНК", Бишкекский машиностроительный завод, золоторудное месторождение "Джеруй", сахарные заводы "Кошой" и "Кайынды-Кант", "Шампанвинкомбинат", Майлуусуйкий электроламповый комбинат, "Пятый телеканал" и телеканал "НТС". Кроме того, существовала практика так называемых "откатов" - процент взяток, получаемый Максимом Бакиевым от любого инвестора, включая и иностранных, при принятии решения в правительстве, составлял от 30 до 50 процентов от общего объема проектов. Примерно такими же процентами взяток были обложены все экономические объекты в республике - от крупных компаний до мелких торговых точек.

В целом, уровень персонификации в протестных настроениях и в общественном мнении в целом в отношении Бакиевых был несоизмеримо намного выше того, который имел место в период президентства Аскара Акаева.

Стратегическое значение КР для США и РФ определяется в первую очередь геополитическим расположением Киргизии, в ряду факторов менее общего характера можно назвать наличие гидроресурсов, являющихся, помимо иного, механизмом воздействия на Узбекистан и менее на Казахстан. С точки зрения глобальной конкуренции между США, РФ и КНР Киргизия важна и как географическое пространство, обеспечивающее доступ (либо отсутствие доступа) Китая в постсоветскую Центральную Азию и, что менее актуально, в Китай из республик постсоветской Центральной Азии. Наличие военных баз России и США на территории КР это частные эпизоды этой конкуренции, которая в обозримой перспективе может активизироваться в самых различных сферах.

В настоящий момент ситуация в КР находится в разбалансированном состоянии и даже краткосрочные прогнозы представляются весьма трудными. Уверенно можно попытаться представить максимально негативные и наиболее позитивные сценарии.

Исходная посылка наиболее негативного сценария заключается, прежде всего, в том, что Временному правительству не удается восстановить контролируемость и управляемость территории республики. Включение в политические процессы организованной преступности, которая в целом пока занимает выжидательные позиции и может активизироваться скорее на стороне противников Временного правительства, нерешенность "проблемы Бакиевых" - уход от ответственности Курманбека, Максима и Марата (сына) Бакиевых, подрывная активность братьев Джениша и Ахмата Бакиевых, ряда чиновников бакиевской администрации (Нариман Тюлеев, Мурат Суталинов и другие), все это усиливает нестабильность в республике, все более переводя ее в состояние вооруженного конфликта. В том числе провоцируемого сторонниками Бакиева межэтнического конфликта.

20 апреля президент РФ Дмитрий Медведев поручил министру обороны Анатолию Сердюкову "принять меры" по защите российских граждан и российской собственности в Киргизии в связи с участившимися беспорядками в республике. По данным посольства России в Киргизии, среди пострадавших есть и этнические русские, посол России в Киргизии Валентин Власов выразил в эфире "России-24" "глубокое беспокойство".

Но получилось все как всегда, то есть, не очень хорошо. Кратко сформулированное и не разъясненное для широкой публики поручение президента РФ прозвучало двусмысленно, и в Киргизии, и, в частности, в соседнем Казахстане "обросло" домыслами и "дополнениями" – стали поговаривать, будто в Киргизию введены российские войска исключительно для защиты русских, что, конечно, вызвало, дополнительную нервозность.

В беспорядках 19 апреля – в селе Маевка под Бишкеком – погибли 5 человек. Больше половины тамошнего населения – русские, вторая по количеству этногруппа – турки-месхетинцы. Население занято на сельскохозяйственных работах, закончилась посевная. И вдруг начались захваты земель, в которых участвовали выходцы с других регионов, криминальные группы, участники которых – стопроцентно этнические киргизы. В Маевке же в одночасье вдруг возникли плакаты с националистическими лозунгами, антитурецкого и антироссийского содержания. Но провокацию вовремя удалось пресечь.

Аналогичные события произошли в селе Александровка, где живут дунгане и имеют свои наделы земли. В Александровке конфликт удалось локализовать еще быстрее. Ранее также была попытка спровоцировать межэтнический конфликт между киргизами с одной стороны и дунганами, корейцами и уйгурами – с другой, в районе Токмака (восточнее Бишкека). В этих конфликтах прослеживается организация и есть предположения, что это организуется близким окружением Курманбека Бакиева для дестабилизации обстановки. В этих событиях прослеживается организованность. Кстати, о проблеме межнациональных отношений в свое время первым заговорил экс-президент Бакиев, едва успев сбежать из столицы на юг.

Один из вариантов развития событий по этому сценарию описан выше - ввод миротворческого контингента под эгидой ОДКБ или ОДКБ/ШОС, страны-участницы которых, исходя из собственных национальных интересов объективно заинтересованы в сохранении Киргизии как государственной единицы и скорее заинтересованы в установлении стабильности. Это - позитивный выход и прекращение действия негативного сценария. Негативное развитие может быть связано с вводом миротворческого контингента НАТО под эгидой ООН и/или ОБСЕ, еще менее предсказуемое развитие - неучастие международного сообщества в киргизском конфликте, его локализация и изоляция в рамках киргизской территории. Это будет означать переход конфликта в сценарий, схожий с тем, который реализуется в Афганистане.

Максимально позитивный сценарий реализуем в том случае, если Временное правительство оказывается способно восстановить управляемость и контроль за территорией и вернуться в легитимные рамки деятельности (возможно, через легитимизацию кворумом прежнего парламента, есть такие инициативы, но их перспективность пока неясна). Правительству удается договориться с реальными внешними партнерами - прежде всего с Россией, Казахстаном и Китаем - о необходимом участии в развитии экономической жизни в реальных секторах экономики. Это постепенно стабилизирует ситуацию в социальной сфере. Основным политическим лидерам удается, осуществив конституционную реформу, сохранить как основной принцип коллективности руководства, возможно - вообще отказавшись в новой конституции от института президентства. Один из подвариантов позитивного сценария может заключаться в обращении к главам государств-членов ОДКБ и/или ШОС с просьбой о вводе миротворческого контингента, при участии которого восстанавливается уже не самостоятельно управляемость и легитимность всех процессов. Присутствие военного контингента ОДКБ (ШОС) является одновременно гарантией защиты инвестиций и способствует ускорению экономического развития. Однако, сценарий, связанный с военным внешним участием как маловероятен, так и чреват ростом этнонационализма в КР, что повлечет развитие негативных подсценариев в соответствующем направлении.

Очередная "революция" дает едва ли не последний шанс для более-менее нормального развития экономической ситуации в стране, отсутствовавшего как таковое в последние пять лет. Пять лет экономика грубо, без учета объективных закономерностей, форматировалась под персону младшего сына экс-президента Киргизии Максима Бакиева, верившего в мистику, частенько обращавшегося к экстрасенсам и гадалкам, решая с их помощью деловые вопросы. Стремительный крах организованной преступной группировки, которую придворные горе-эксперты, характеризовали как "энергичных и реалистичных", поставил ее вне закона. Подконтрольные банки арестованы, незаконно приватизированные предприятия национализированы, Россией обещана экономическая помощь, а новое правительство явно увлеклось решением проблемы экс-президента и кадровых назначений по принципу кровного родства лидеров и "революционных заслуг"…

Очевидно, что создание дееспособной экономики потребует значительных усилий по стабилизации ситуации и формированию здоровых рыночных отношений, что крайне необходимо для экономики республики в целом. Пророчества недопонимающих сути происходящего экспертов сейчас сводятся к тому, "что с точки зрения экономических интересов любая смена власти приводит к снижению темпов развития бизнеса, экономических процессов и отношений, т.к. требует изменения налаженных контактов и правил ведения бизнеса". Понятно, что под "налаженными контактами и правилами ведения бизнеса" подразумеваются работавшие при бакиевском режиме коррупционные схемы и система тотального "отката", выстроенного под Максима Бакиева, и охватывавшего весь диапазон экономических отношений - от мелкого уголовного рэкета на мелких рынках до внешних грантов, кредитов и инвестиций. Уровень этого "отката", независимо от масштабов экономических субъектов, составлял от 30 до 50 процентов…

Упразднение антиконституционного Центрального агентства по развитию, инвестициям и инновация, которое возглавлял Максим Бакиев, потребует возвращения к определенным конституцией и сравнительно соответствующим объективным потребностям развития экономики, социальной сферы и страны в целом, структурным инструментам финансовой и инвестиционной деятельности. К сожалении, Национальный банк уже в условиях работы с временным правительством взял на себя право и функции перераспределения кредитных средства по ранее объявленным ЦАРИИ и подчиненным ему Фондом развития КР программам финансирования агропромышленного сектора экономики. Речь идет о микрокредитовании за счет российского кредита, полученного год назад, мелких сельских производителей. В реальных условиях Киргизии распыление подобным образом финансовых средств может означать то же, что и приватизация в агросекторе начала 1990-х годов, когда рядовыми работниками земельные участки и полученное поголовье скота были быстро либо скуплены, либо "съедены" в текущем режиме новыми владельцами… Когда-то гордившаяся поголовьем овец Киргизская ССР, став Киргизстаном вынуждена импортировать мясо и мясопродукты, заодно сделав малопригодными для сельхозпроизводства земли…

Национализация энергообъектов, возвращение на прежний уровень тарифов на электроэнергию, тепло и газ на прежний уровень, урегулирование движения финансовых потоков, возврат теневого оттока капитала и контроль над банковскими структурами ранее подконтрольными Максиму Бакиев позволяют временному правительству снизить уровень социального протеста, сохраняя на прежнем уровне доходы населения. Новое руководство сумело ориентироваться и реалистично оценить экономическую ситуацию в стране, понимая при этом свою зависимость от эффективности программ освоения внешних финансовых средств. Безусловно, и процесс национализации должен продолжаться до полного возврата в госсобственность объектов всех сделок, совершенных с предыдущим руководством. Естественно, что проблемы могут возникнуть и у тех компаний, которые имели тесные связи с прежней администрацией - связи коррупционные и в чрезвычайно малой степени отвечавшие интересам национальной экономики. Зато новые возможности могут открыться для тех иностранных и местных фирм, которые сумеют быстро договориться с новыми властями.

Ключевую роль в экономическом взаимодействии с Киргизией в кратко- и среднесрочной перспективе должны сыграть, прежде всего, те страны, которые, исходя из собственных национальных интересов, объективно заинтересованы в стабильности в КР. "Для Киргизии мысль об отказе от сотрудничества с Россией и СНГ недопустима…" - задолго до апрельских событий утверждала экономист Азгануш Мигранян. По ее же мнению, "сложно переоценить значимость российских инвестиционных вливаний в экономики стран Центральной Азии. При этом правительствам этих стран следовало бы четко представлять достаточно высокие риски вложения капиталов в ослабленные кризисами экономические системы, которые выражаются в рисках неплатежей, учитывать и возможные риски нерентабельности, и валютные риски, связанные с нестабильностью национальных валют. А в ряде стран, - добавляет Азгануш Мигранян, - эти риски усиливаются из-за возможной политической нестабильности, что отнюдь не увеличивает инвестиционную привлекательность". Соглашаясь с общей оценкой, можно лишь добавить, что оценка "рисков" и "инвестиционной привлекательности" Киргизии после произошедшего менее критичны для постсоветских стран-соседей - это Россия и Казахстан, вполне способные менее настороженно отнестись к ситуации, точнее понять ее и, таким образом, обладающих гораздо более высокой потенциально конкурентностью по сравнению со странами т.н. дальнего зарубежья. В среднесрочной и долгосрочной перспективе экономическая активность того же Казахстана может заключаться в инвестировании различных секторов киргизской экономики и финансовой сферы, где позиции казахстанского капитала и так довольно сильны. Сейчас есть возможность усилить их, наращивая и особенно там, где казахстанский капитал и так уже присутствует, ограничение деятельсноти банков, прежде аффилированных с Максимом Бакиевым, дает высокие конкурентные преимущества российскому и/или казахстанскому банковскому капиталу. Особенно, с учетом нарастающего дефицита финансовых средств в республике в целом. Возможным является дополнительное инвестирование и расширение кредитной деятельности банков с участием (в том числе доминирующим) казахстанского капитала.

Проблемы в энергетическом секторе, волатильность валютного курса, зависимость от иностранных кредитов и высокий уровень безработицы по-прежнему являются очевидными признаками уязвимости Киргизии перед внешними факторами. Показатели падения производства в реальном секторе экономики только подтверждают опасения большинства экспертов. По данным Межгосударственного статистического комитета СНГ, уровень падения промышленного производства в Киргизии в начале 2010 года составил 11,5% и страна вошла в пятерку стран СНГ с наибольшим падением промышленного производства. На промышленность в Киргизии до сих пор приходится только 5% всего кредитования, в то время как на торговлю целых 42%, и именно невозврат по кредитам на торговлю занимает наибольший удельный вес в структуре просроченных кредитов. Положение в сельском хозяйстве еще более удручающее, проблема одной из важнейших отраслей (более 30% ВВП) заключается в катастрофической нехватке средств. По грубым подсчетам, только для поддержания сельского хозяйства требуется 50 миллионов долларов кредитных средств в год. К тому же какой здравомыслящий фермер согласится брать кредит под 20% годовых? Наверное, поэтому объем просроченных кредитов в этом секторе с каждым годом только увеличивается на 3-4 пункта. Другим дестабилизирующим фактором является и влияние доллара на киргизскую экономику. Как отмечают многие экономисты, слабый доллар - это "головная боль" для всех стран с плавающим курсом валют и излишняя долларизация экономики КР может привести к плачевным последствиям.

Среди экспертных мнений присутствуют и оптимистичные прогнозы. Улан Сарбанов, экс-председатель Национального банка КР, полагает, что при ведении грамотной экономической политики новая волна экономического кризиса не коснется Киргизстана. Сарбанов отметил, что в стране существуют предпосылки к ухудшению экономической ситуации, однако их можно избежать, если проводить своевременный системный мониторинг экономической ситуации, присоединиться к крупномасштабным политическим игрокам и выстроить грамотную экономическую политику. Эксперт выражает надежду, что Киргизстан может показать положительную динамику по сравнению с другими странами СНГ, если правительство будет уделять особое внимание основным каналам влияния на экономику Киргизстана.

В целом, сам факт смены власти не так страшен для экономики, как это звучит во многих прогнозах. Гораздо серьезнее были бы последствия ее полного развала в случае, если бы правление Бакиевых продолжалось. Как минимум, исправив крены во внешней политике, изъяв из нее мощный антироссийский, а в последнее время и антиказахстанский, компоненты, связанные с теми же "энергичными и реалистичными" компаньонами Максима Бакиева, временное правительство имеет скромные, но все-таки шансы на доверие со стороны России и Казахстана, и, соответственно, на помощь и последующее сотрудничество в экономической сфере. Естественно, в изрядной мере пожертвовав все более бессмысленным в применении к постсоветскому пространству и все более превращающемся в простую мифологему явлением "суверенитета".

26.04.2010

Александр Алексеевич Князев
Директор регионального филиала Института стран СНГ в Бишкеке, доктор исторических наук, профессор Киргизско-Российского Славянского университета, действительный член Русского географического общества