Референдум в Кыргызстане: территория охоты. Что даст стране парламентаризм?

Наверное, каждый понимает, что говорить о референдуме после его проведения – все равно, что ставить диагноз мертвому. В конце концов, какая разница, отчего умер больной? Какая разница, отчего умирает государство? Это как совесть, либо она есть, либо ее нет. А совесть, как известно, род эмоционального ощущения истины. Истина в том, что многонациональный народ при минимальной государственной затрате на лесть – ведь каждый в этот день чувствовал себя ГРАЖДАНИНОМ – фактически лишается социальной ответственности, направленной на создание лучших условий нашего общественного развития. И все это в сочетании с суровой решительностью этого же народа уничтожить того горбатого, которого исправить может только могила.

Теперь по существу. Очень скоро начнется охота за место в парламенте. Мне трудно сказать, что в этой связи возмущает больше: экономические бедствия окружающей среды, ее нравственно и морально низкий уровень или степень ее культурного падения. Однако Временным правительством проделана чудовищная работа по отравлению мозгов. И только глупец может осуждать тех, кто падает жертвой этого околпачивания.

Действующая доселе практика Временного правительства убедительно показала, что традиционная для наших мест родовая схема властных структур отнюдь не преодолевается ее коалиционностью. В коалиционной власти клановость не исчезает и не уравновешивается, а сохраняется, разрезая центральную власть на региональные "уделы". Это разрушает централизованное государство. И в такой ситуации парламентаризм не сможет стать формой национального спасения, он превратится в сферу взаимоистребляющей кланово-территориальной борьбы, остановить которую у центральной власти ресурсов нет и никогда не будет.

А теперь о том, против чего и кого борются члены Временного правительства и на кого они охотятся.

Коалиция Временного правительства по собственному опыту хорошо знает цену силе, и поэтому она с наибольшей яростью выступает именно против тех политических партий и лидеров, у кого она в той или другой мере подозревает это редкое качество; и наоборот она охотно хвалит те слабые натуры, которые она встречает в рядах противника. Иногда она делает это осторожно, иногда громче и смелей – в зависимости от предполагаемых духовных качеств данного лица.

Но более всего ей, конечно, нравятся противники, которые являются и слабохарактерными, и слабоголовыми.

В опытных руках ВП (в ближайшем времени – парламента) в течение нескольких лет Конституция как орудие защиты общественных прав человека превратится в инструмент, направленный на разрушение остатков национального хозяйства. Что при этом пострадают интересы граждан и прежде всего предпринимателей, сам институт частной собственности будет разрушен начисто, ВП нисколько не трогает. А каком инвестиционном климате может идти речь­? Применение экономических мер давления дает возможность и в политической области применять вымогательство. Члены ВП достаточно бессовестны для того, чтобы этим пользоваться, а идущие за ним массы обладают в достаточной мере овечьим терпением, чтобы позволить им это делать. Одно дополняет другое.

Наконец дело доходит до того, что руководители ВП теряют последние качества идеологов и становятся просто "политиканами", т.е. примыкают к тому сорту людей, единственным принципом которых является беспринципность, сочетаемая с грубой навязчивостью и зачастую развитым до бесстыдства искусством лжи. Ну, а если такие все еще продолжают оставаться руководителями целого общества, то вы можете быть наперед уверены, что для них политика превратилась только в "героическую" борьбу за возможно более продолжительное обладание местечком.

На предстоящий парламент они смотрят, как на дойную корову для себя и своей семьи. Чем больше эта "должность" нравится родственникам, тем более цепко будут они держаться за свои мандаты. Уже по одному этому каждый человек, обладающий здоровым политическим инстинктом, будет казаться им личным врагом. В каждом новом свежем движении они видят возможное начало своего собственного конца. В каждом более значимом человеке – угрозу своему личному существованию.

Слабость парламентского руководства приведет не просто к зимней спячке государства, тут она лишит его возможности развиваться под эгидой одной могущественной воли. Эта опасность может быть смягчена только в течение десятилетий общего воспитания, общих традиций, общих интересов и т.д. Вопрос о здоровом национальном сознании народа есть в первую очередь вопрос о создании здоровых социальных отношений как фундамента для правильного воспитания индивидуума. Ибо только тот, кто через воспитание в школе познакомился с культурным, хозяйственным и, прежде всего политическим величием собственного отечества, сможет проникнуться внутренней гордостью по поводу того, что он принадлежит к данному народу. Бороться я могу лишь за то, что я люблю. Любить могу лишь то, что я уважаю, а уважать лишь то, что я, по крайней мере, знаю.

Вот почему такие государственные образования как Кыргызстан, чем моложе, тем больше зависят от качеств своих руководителей.

Парламентская система предопределит гибель политических институтов управления кыргызским обществом. Все, что последует за этим, будет только историческим распадом этого государства.

Парламентаризм – это полное отсутствие личной ответственности.

Парламент принимает какое-либо решение, последствия которого могут оказаться роковыми. И что же? Никто за это не отвечает, никого нельзя привлечь к ответственности. Разве, в самом деле, можно считать ответственностью то, что после какого-нибудь отчаянного краха виновное в этом правительство вынуждено уйти? Или что соответствующая коалиция партий распадается и создается новая коалиция? Да разве вообще колеблющееся большинство людей может всерьез нести какую-либо ответственность? Разве не ясно, что сама идея ответственности связана с лицом! Ну, а можно ли сделать ответственным практического руководителя правительства за те действия, которые возникли и были проведены исключительно вследствие желания или склонности целого множества людей?

Где здесь найти границу между той обязанностью, которую возлагает на тебя общество, и той обязанностью, которую возлагает на тебя личная честь?

Ведь каждому действительному лидеру приходится решительно бороться против всех попыток унизить его до роли простого политикана.

Парламентарный принцип решения по большинству голосов уничтожает авторитет личности и ставит на ее место количество, заключенное в той или иной толпе.

Подлинный политический руководитель постарается отойти подальше от такой политической деятельности, которая в главной своей части состоит вовсе не из творческой работы, а из интриг и фальши, имеющих целью завоевать большинство. А нищих духом людей как раз именно это обстоятельство и будет привлекать. При этом им ни капельки не придется мучиться над вопросом об ответственности.

Для сборища таких "народных избранников" всегда является большим утешением видеть во главе человека, умственные качества которого стоят на том же уровне, что их собственные. Только в этом случае каждый из этих господ может доставить себе дешевую радость время от времени показать, что и он не лыком шит.

Именно это обстоятельство, конечно, отталкивает всякого сколько-нибудь уважающего себя политика и вообще мужественного человека от такой деятельности. Любое же ничтожество радо поступить именно так. Дело ясно: кто не хочет нести личной ответственности за свои действия, кто ищет для себя прикрытия, тот поступает трусливо, и за это рано или поздно придется дорого расплачиваться. Всей стране.

Но чем меньше становится ответственность отдельного руководителя, тем больше будет расти число таких типов, которые, не обладая даже минимальнейшими данными, тем не менее, чувствуют себя призванными отдать в распоряжение народа свои бессмертные таланты. Многим из них просто невтерпеж, когда же, наконец, очередь дойдет и до них.

Результатом всего этого будет ужасающе быстрая смена лиц на важнейших государственных должностях. Последствия этого всегда неблагоприятны, а иногда прямо таки катастрофичны.

В той же мере будет снижаться масштаб этих быстро меняющихся "государственных деятелей"; в конце концов, на поверхности останется только тип парламентского интригана, вся государственная мудрость которого станет измеряться его способностью склеить ту или иную коалицию, т.е. способностью к мелкому политическому торгашеству.

Что произойдет в парламенте? 120 человек голосуют и разрешают все важнейшие вопросы, касающиеся судеб государства. Они назначают правительство, которое затем в каждом отдельном случае вынуждено добиваться согласия этого просвещенного большинства. Таким образом, вся политика делается этими стадвадцатью.

Но если мы даже оставим в стороне вопрос о степени образованности этих 120 народных представителей, подумайте только о том, сколь различны те проблемы, которые ждут своего разрешения от этих людей. Представьте себе только, какие различные области возникают перед ними, и вы сразу поймете, насколько непригодно такое правительственное учреждение, в котором последнее слово предоставляется массовому собранию, где лишь очень немногие обладают подлинными знаниями и опытом в разрешении тех вопросов, которые там возникают. Все действительно важнейшие экономические вопросы ставятся на разрешение в таком собрании, где только едва десятая часть членов обладает каким-нибудь экономическим образованием. Но ведь это и значит отдать судьбу страны в руки людей, которые не имеют самых элементарных предпосылок для разрешения этих вопросов.

Так обстоит дело и со всяким другим вопросом. Какой бы вопрос ни возник, все равно решать будет большинство людей несведущих и неумелых. Ведь состав парламента остается один и тот же, между тем как подлежащие обсуждению вопросы меняются каждый день. Ведь невозможно же, в самом деле, предположить, что одни и те же люди располагают достаточными сведениями, скажем, и в вопросах транспорта и в вопросах высокой внешней политики. Иначе оставалось бы предположить, что мы имеем дело лишь исключительно с универсальными гениями времен французского Возрождения, а ведь мы знаем, что действительные гении рождаются, быть может, раз в столетие. На самом деле в парламенте, как его пытается учредить Временное правительство, будут находиться не "головы", а только люди крайне ограниченные, с раздутыми претензиями дилетантов, умственный суррогат худшего сорта.

Только этим и можно объяснить то неслыханное легкомыслие, с которым эти господа уже сейчас рассуждают о проблемах, которые заставили бы очень и очень призадуматься даже самые крупные умы. Мероприятия величайшей важности, имеющие гигантское значение для всего будущего государства и нации, разрешаются господами из Временного правительства с такой легкостью, как будто дело идет не о судьбах целой страны, а о партии в преферанс.

Прошедший референдум – зеркало будущего парламента.

Выстроить экономику, накормить и защитить народ. Вот что надо сейчас. Никакого парламентаризма. Это место, где будут придавлены все благие намерения. Все решения и действия сейчас должны быть направлены на одно – экономические преобразования, при этом – никаких свободных партий и объдинений, которые будут только мешать строительству нормальной экономики. Эта первоочередная задача – экономика. А вот когда человек будет более-менее сыт, вот тогда и приходите, вот тогда поговорим насчет свободы, демократии и парламента со стадвадцатью партиями. Все и сразу не получится. Не бывает-с, господа.

А ресурсы-то у нас весьма ограничены, и надежды на преодоление перманентного социально-экономического кризиса тоже не сбываются. Нет у нынешней власти и какой-либо внятной экономической концепции. Осенью может начаться голод. И Временщики опять будут вынуждены висеть на капельнице – продолжать просить другие страны об оказании материально-технической помощи, гуманитарных поставках, кредитах и т.д. и т.п. Думаю, дадут.

Владимир Фарафонов,
кандидат философских наук
30.06.2010