Китай покупает Туркменистан

Пекин предложил Ашхабаду стать для него почти монопольным импортером газа. Об этом член Постоянного комитета Политбюро ЦК Компартии Китая Хэ Гоцян вел переговоры с президентом Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедовым во время недавнего визита в Ашхабад. Переговоры имели скрытный характер, и, тем не менее, есть признаки того, что восточноазиатский гигант готовится установить контроль над газовой отраслью богатого природными ресурсами, но технологически бедного и малонаселенного Туркменистана.
В конце прошлого года был построен газопровод Туркменистан Узбекистан – Казахстан – Китай, который стал первым шагом к переориентации экспорта среднеазиатской страны с западного на восточный рынок. В обмен на строительство трубопровода Китай получил от туркмен право на разработку крупных запасов газа блока Багтыярлык неподалеку от границы с Узбекистаном. И теперь по этому газопроводу Пекин получает из Туркменистана и тот газ, что добывает самостоятельно, и тот, что покупает у здешнего концерна "Туркменгаз".
Укрепившись на туркменском газовом рынке, Китай намерен развернуться по-настоящему. Во-первых, Хэ Гоцян и Гурбангулы Бердымухамедов подтвердили более ранние планы о строительстве второй нитки газопровода из Туркменистана. В результате, пропускная способность вырастет с 13 до 40 млрд кубометров в год. Во-вторых, Китай предложил дальнейшее расширение этого трубопровода – до 60 млрд кубов, из которых туркменская доля в прокачке составит более 50 млрд.
Такой объем импорта сделает Китай самым влиятельным участником газовой торговли Туркменистана, а страну-поставщика – наиболее зависимой от Пекина при определении цен и объемов поставок на внешний рынок. Представитель одного из нефтегазовых государств Каспийского региона прокомментировал эту ситуацию следующим образом: "Туркменистан ставит себя в положение, когда у него будет фактически монопольный покупатель - Китай, потому что продажа 50 с лишним млрд кубометров в год – это объем всего экспорта страны до кризисного 2009 года".
Между тем Пекин довольно трудный покупатель, потому что всегда старается покупать энергоносители со значительной скидкой. Пример тому – поставки по нефтепроводу Атасу – Алашанькоу из Казахстана в Китай. Он предназначен для поставок 20 млн т нефти в год, но загружен менее чем наполовину. Причина в том, что трубопроводом пользуются только китайские производители нефти. Компании из других стран не отправляют свою нефть на экспорт по этому маршруту. Участники рынка объясняют, что ценообразование на данном направлении имеет "закрытый характер". А если называть вещи своими именами, то китайские покупатели платят настолько малую цену за углеводороды, что поставщики казахстанской нефти предпочитают отправлять ее на более отдаленные рынки в Европу. Даже с высокими транспортными затратами эти продажи оказываются эффективнее для компаний, нежели в соседний Китай.
Однако нефть – это высокомобильный товар, который может быть быстро переведен с нерентабельного направления экспорта на более доходное за счет использования железнодорожного и танкерного транспорта. С другой стороны, нефть продается по краткосрочным контрактам, а зачастую – на бирже, то есть продавец совершенно свободен при выборе покупателя.
Торговые контракты с природным газом – совсем другое дело. Его можно доставить потребителям только по трубопроводу, и, обычно, поставки делаются на основе долгосрочных контрактов, нарушение которых это чрезвычайное происшествие. В частности, контракт о поставках туркменского газа в Китай заключен на 30 лет. Поэтому, оценивая туркменскую стратегию в отношении Пекина, можно говорить не только о диверсификации экспорта газа, как положительном для страны результате, но и о больших рисках, которые несет с собой наметившаяся высокая степень переориентации Туркменистана в своем сбыте.
Представители туркменского газового сообщества уже признают в анонимных беседах, что Китай платит наименьшую цену из всех импортеров, и очень далекую от рыночной. Причем очевидно, что после того как Пекин станет закупать почти весь объем туркменского сырья, Ашхабаду станет гораздо труднее добиваться повышения цены. Просто в силу статуса Китая как главного импортера.
Однако это не единственная причина, по которой Туркменистан не сможет требовать от Пекина цены, адекватной рыночным условиям. Дело в том, что китайская стратегия в Туркмении не исчерпывается планами наращивания закупок газа. Одновременно идет обратный процесс увеличения поставок китайских кредитов, технологий, оборудования и рабочей силы для нефтегазовой и других отраслей туркменской экономики.
Китай взял под инвестиционный контроль освоение крупнейшего по запасам нового месторождения Туркмении – Южный Иолотань/Осман. В середине июля 2009 года Государственный банк развития Китая подписал кредитный договор с концерном "Туркменгаз" о выделении $4 млрд на семь лет для обустройства Южного Иолотаня. Вряд ли случайное совпадение то, что в это же время туркменский концерн заключил с китайской нефтегазовой компанией CNPC контракт на дополнительную поставку 10 млрд кубов в год сверх запланированных ранее 30 млрд.
А еще через несколько месяцев – в декабре прошлого года - "Туркменгаз" подписал четыре сервисных контракта на обустройство Южного Иолотаня, и самый крупный - на $3,13 млрд - с китайской компанией CNPC Chuanging Drilling Engineering. Этот контракт предусматривает проектирование, бурение эксплуатационных скважин и обустройство части месторождения для добычи 10 млрд кубов газа в год. Таким образом, Пекин сосредоточил и финансовые и подрядные источники развития проекта "Южный Иолотань". А именно он должен обеспечить основное производство газа в Туркмении в долгосрочной перспективе. Сомнительно, что в таких условиях Ашхабад сможет потребовать от своего главного газового инвестора и импортера повышения стоимости газа, когда цены на углеводороды пойдут вверх в результате наметившегося подъема мировой экономики. Позиции Туркмении и Китая будут слишком не равнозначны друг другу для того, чтобы обеспечить действительно взаимовыгодное торгово-экономическое сотрудничество друг с другом.
Возможно, расширяя сотрудничество с Китаем, власти Туркмении предполагают, что обеспечили себе и надежный источник инвестиций и перспективный рынок сбыта. Но в реальности складывается ситуация, когда туркменский газ будет идти на погашение китайских кредитов, на оплату оборудования, товаров и услуг подрядчиков из Поднебесной. То есть сотрудничество превратится в закольцованный процесс, при котором кредитные деньги будут возвращаться с прибылью обратно, а туркменская газовая отрасль – работать на Китай с минимальной пользой для собственной страны.
Теперь каждая новая сделка по расширению туркмено-китайского взаимодействия затягивает Ашхабад все глубже в зависимость от Пекина. В ближайшей перспективе очевиднее всего выглядят коммерческие и отраслевые последствия от китайской экспансии для Туркменистана. Но проецирование текущего хода событий на более долгий срок делает ясным, что вероятны последствия и для политического и государственного положения среднеазиатской страны. Энергетическая роль – главный аспект международного положения Туркменистана. И если она станет подчиненной по отношению к Китаю, то Ашхабад постепенно утратит и свою политическую самостоятельность.
В нынешнем мире сильным странам не обязательно начинать и вести войну, чтобы подчинить себе более слабые. Для этого порой достаточно предложить сиюминутные выгоды с оплатой в отложенном будущем. Однако "проценты" по таким долгам могут оказаться во много раз большими, чем цена вопроса на текущей момент. Стратегической целью Туркменистана в газовой отрасли с момента распада СССР было обеспечение многовекторности своей экспортной политики. Сейчас она вроде бы достигнута благодаря экспорту на европейские рынки, в Иран и Китай. Но отдав газоэкспортный приоритет Китаю, Ашхабад сильно рискует проскочить развилку многовекторности и покупательского монополизма.

05.07.2010
Язмурад Хуммедов