Остерегайтесь вмешиваться в киргизские дела!

Несмотря на глубокий раскол в киргизском обществе после массовых волнений, внешнее вмешательство окажется контрпродуктивным, утверждает Джон Хезершоу. Вместо этого зарубежные государства должны сосредоточить свои усилия на понижении ставок в этом конфликте.

Политические трудности в Киргизии сохраняются. 7 апреля 2010 года широкая коалиция оппозиционеров организовала массовые протесты и взяла власть в свои руки, изгнав президента Курманбека Бакиева, членов его семьи и их союзников.

Массовые выступления, казавшиеся повторением мартовской "тюльпановой революции" 2005 года, которая свергла президента Акаева и привела к власти Бакиева, были намного более жестокими. Бакиевский режим отказался уйти тихо. Он использовал снайперов, которые убили почти сто демонстрантов. А члены его семьи впоследствии нашли убежище в своем родовом гнезде в Джалал-Абаде.

Со временем, когда обстановка накалилась, Курманбеку Бакиеву дали возможность уехать через Казахстан в Белоруссию, где он остается по сей день. Старший сын президента Максим Бакиев, который был самым главным бизнесменом в администрации и предположительно самым богатым человеком в Киргизии, в июне уехал в Британию, где хочет получить убежище.

После апрельских событий в стране было поспешно сформировано временное правительство, которое возглавила бывший министр иностранных дел Роза Отунбаева. Совершенно очевидно, что это был компромиссный выбор. Кандидатуру Отунбаевой поддержали ее более влиятельные и сильные коллеги, учтя то, что у нее отсутствует региональная база поддержки, а следовательно, слаба и политическая власть.

Власть в регионах страны по-прежнему находится в руках у разных людей. Если ключевые фигуры правящего режима постепенно покинули страну или были схвачены, то многие сторонники президентского клана и региональные теневые воротилы остаются на местах, особенно на юге страны. На севере и в некоторых южных районах региональные администрации проявляют лояльность по отношению к тому или другому заместителю Отунбаевой (в том числе, Омурбеку Текебаеву, Алмазу Атамбаеву, Темиру Сариеву и Азимбеку Бекназарову). Часть этих людей ушла в отставку из правительства, чтобы принять участие в избирательной гонке.

Возникшая в результате апрельских событий неопределенность привела к появлению соперничества между фракциями, состав которых меняется, поскольку союзники переходят то на одну, то на другую сторону. Тем самым были посеяны семена сложного политического конфликта, в результате которого в мае в Джалал-Абаде начались вооруженные столкновения. А в июне в Ошской и Джалал-Абадской областях вспыхнул огонь еще более страшного и организованного насилия, направленного в основном против узбеков. В итоге как минимум 350 человек погибли, а многие тысячи остались без крыши над головой.

В этом конфликте присутствуют элементы противостояния юга страны и севера, киргизов и узбеков, сторонников Бакиева и его противников. Но на самом деле, все гораздо сложнее, поскольку внутри регионов, внутри фракций, а также между ними существует экономическое, этническое и политическое соперничество.

Киргизия не богата ресурсами, необходимыми для экономики, и тем не менее, она дает хорошие возможности для грабежа и мародерства немногочисленной политико-экономической элите страны. На самом деле, политика и экономика тесно связаны между собой, как и в советские времена; но теперь здесь присутствует совсем иная динамика.

Центральное правительство предоставляет массу возможностей для коррупции на всех уровнях, намеренно создав запутанную систему лицензий и проверок, пошлин и налогов. Бакиевские подручные делали деньги на том, что незаконно экспортировали гидроэлектроэнергию и создавали компании, поставлявшие топливо американскому транзитному центру, который находится в международном аэропорту Бишкека "Манас" и осуществляет тыловое снабжение войск в Афганистане. А на юге значительный доход дают пути контрабанды (включая контрабанду наркотиков), базары, пункты сбора металлолома и прочего сырья, поставляемого в Китай.

С начала века экономическая власть все больше переплеталась с властью политической, что вело к усилению межрегиональной и межэтнической напряженности. Насилие становится более вероятным в моменты, когда такое соперничество и раскол начинают взаимно усиливать друг друга. Например, столкновения возникают в том случае, если политический лидер сможет мобилизовать партнеров по бизнесу и представителей своей этнической группы на борьбу с политическим соперником, который также является конкурентом в бизнесе и членом другой этнической группы.

Такие взаимно усиливающие друг друга разрывы – вещь весьма приблизительная, поскольку здесь присутствует бесчисленное множество исключений, которые опровергают утверждения о том, что конфликт этот приводит в действие только межнациональная ненависть и алчность. Но в такие периоды острой напряженности все несоответствия и исключения отбрасываются в сторону, и предпочтение отдается грубым стереотипам, которые служат в качестве призыва к мобилизации.

Необходимо вмешательство?

Все это похоже на готовый рецепт катастрофы и кризиса и отчетливо указывает на необходимость международного вмешательства.

В Киргизии начато незаметное и слабо финансируемое международное расследование, которое возглавил специальный представитель парламентской ассамблеи ОБСЕ по Центральной Азии Киммо Кильюнен (Kimmo Kiljunen). Что важно, расследование это проводится не под эгидой ООН или какой-то другой международной организации. Это серьезный недостаток, поскольку зарубежные государства не несут ответственности за эту миссию, а местные силы игнорирую ее, считая неуместной. К этому расследованию еще до его официального начала с циничным пренебрежением относились как многие люди в Киргизии, так и представители "мирового сообщества".

Точно так же по взаимному согласованию была создана миссия полицейских наблюдателей ОБСЕ, однако в ее состав входит всего 52 человека, и она к тому же пока не развернута. А функции и полномочия этой миссии не ясны.

Если Киргизия находится "на грани гражданской войны", как предупреждают некоторые иностранные руководители и международные аналитики, то таких сил и мер совершенно недостаточно. Два французских ученых написали недавно передовую статью в Le Monde, призвав Евросоюз к вмешательству. Но крупномасштабная интервенция нецелесообразна и маловероятна по ряду причин.

Во-первых, существует значительная националистическая оппозиция такой интервенции. Против нее выступают как бывшие сторонники Бакиева, так и члены временного правительства.

И международное расследование, и полицейская миссия вызывают протесты. Отчасти причиной этих протестов может быть страх перед тем, что это расследование обнаружит. Но кроме того, здесь налицо вполне понятное националистическое неприятие того, что в Киргизии воспринимается как международное вмешательство.

Во-вторых, Киргизия сталкивается с безразличием, непониманием и беспомощностью мирового сообщества.

Несмотря на националистические настроения, Отунбаева и некоторые другие представители временного правительства сразу после начала конфликта в Оше обратились с просьбой к России направить миротворцев. Россия, являющаяся ведущим членом Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), куда входит и Киргизия, отказалась вмешиваться на том основании, что конфликт носит "внутренний" характер. Возможно, это и неплохо для Киргизии, поскольку российские миротворцы никогда не отличались особой беспристрастностью. В Таджикистане они на начальном этапе (с 1992 года) разжигали и провоцировали конфликт. А своим вмешательством в Грузии и Молдавии они создали замороженные конфликты, грозящие насилием в будущем.

Другие "великие державы" в равной мере равнодушны и / или неэффективны. Китай проявляет полное безразличие, поскольку этот конфликт пока не создает безопасные убежища для уйгурских националистов, которых он считает угрозой для своей западной провинции, и которые существенно ослаблены многолетними преследованиями китайских властей.

Западные государства и международные организации, оказавшиеся в трудном положении со своей миссией в Афганистане и пытающиеся найти выход из ситуации, также не проявляют особого интереса и понимания и демонстрируют равнодушие к этому сложному конфликту. В таких условиях любая миссия будет чистой воды формальностью, носящей лишь символических характер; и кроме того, она сослужит Киргизии плохую службу, поскольку будет создавать только видимость деятельности, никак реально не способствуя урегулированию конфликта.

Как будет сказано ниже, международным актерам на этой сцене следует свести к минимуму тот ущерб, который они наносят. Им лучше заняться оказанием помощи в восстановлении, не усугубляя при этом межэтнические противоречия, и не пытаться урегулировать конфликт, в котором они мало что понимают.

В-третьих, в стране идет политический процесс.

Вопреки советам многочисленных экспертов и международных наблюдателей, Киргизия 27 июня провела референдум по изменению своей политической системы, причем произошло это спустя неделю с небольшим после опустошительных межэтнических столкновений в Оше. В связи с этим у многих узбеков в Киргизии возникло впечатление, что власти игнорируют их беды и страдания. Поэтому после вспышки насилия многие из них стремятся покинуть страну.

Тем не менее, положительной стороной голосования за изменения стало подтверждение полномочий временного правительства и одобрение политического процесса, в рамках которого будет избран новый парламент по смешанной президентско-парламентской системе.

Новая система отдает гораздо больше власти и полномочий парламенту. Чтобы попасть в этот укрупненный парламент, партиям надо набрать 5 процентов голосов по всей стране и по 0,5 процента в каждом регионе. Одна партия не может получить более 60 процентов мандатов. В условиях, когда в стране зарегистрировано огромное количество политических партий (148 по состоянию на начало августа), и 5 или 6 партий реально претендуют на власть, создание коалиций становится неизбежным. Уменьшение полномочий президента, который может теперь избираться только на один срок, означает, что его возможности кооптировать и контролировать фракции в парламенте также сокращаются.

Хотя система эта только что сформирована, и пока не защищена от всякого рода неформального манипулирования, огромное количество партий в стране и тех денежных средств, которые вкладываются в выборы, говорит о том, что партии действительно важны. Если в Таджикистане гражданская война в 1990-е годы уничтожила оформленный в виде партий политический плюрализм, то в Киргизии после свержения Бакиева такой плюрализм возродился. И это дает основания для осторожного оптимизма.

Какова роль международных актеров?

Хотя международное вмешательство маловероятно (и маловероятно, что оно поможет), это отнюдь не означает, что иностранные государства не могут играть важную роль. Соединенные Штаты Америки, Россия, Китай и соседние государства могут многое сделать для понижения ставок в этом конфликте и для предотвращения его эскалации. Вот пять предложений в этом плане.

Во-первых, доноры способны помочь тем, как они предоставляют помощь.

Согласно официальным заявлениям, сумма обещанной помощи составляет 1,1 миллиарда долларов. Похоже, что как минимум 450 миллионов из этого объема - новые средства, которые пойдут на восстановление Оша. Помощь в развитии не решает непосредственно проблему бедности, не уничтожает коррупцию, не создает демократию и не урегулирует конфликты. Но она может иметь непреднамеренные последствия, которые лишь ухудшат ситуацию, если этой помощью распоряжаться неправильно.

Но международная помощь дает основополагающую социальную защиту для бедных, обеспечивает ресурсы, которые могут породить как сотрудничество, так и конфликт, создает и поддерживает целый класс менеджеров и сотрудников неправительственных организаций, а также субсидирует государство.

Для улучшения качества распределения помощи требуются руководители программ с опытом работы в регионе, знающие нюансы местной политики, осознающие, что их помощь носит политический характер, а также использующие свой авторитет и влияние для сведения к минимуму коррупции в рядах контролеров, местных неправительственных организаций и правительственных чиновников.

Хуже то, что распределение помощи зависит от консультантов. При распределении преувеличивается значение этой помощи и одновременно звучат заявления о ее политической непредвзятости; а те, кто занимаются распределением, понятия не имеют, как эта помощь перераспределяется сельскими старейшинами, направляется через патронажные сети неправительственных организаций, а затем прикарманивается коррумпированными чиновниками. Такая динамика возникает в моменты, когда большие объемы помощи необходимо распределить в короткие сроки. Но особый ущерб она наносит здесь, поскольку неизбежно создается конфликт между фракциями в отдельных районах. А такие местные конфликты могут усугубить напряженность в общенациональном масштабе.

Во-вторых, Соединенные Штаты должны настаивать на полной прозрачности в сделках по поставкам топлива и в оплате транзита через базу "Манас", причем система эта должна подвергаться ежегодным проверкам государственной аудиторской службы США.

Соединенные Штаты могут выступить с предложением о том, чтобы поставляющие топливо компании облагались специальным государственным налогом на прибыль, средства от которого шли бы в фонд развития Киргизии.

Если такая схема для нового правительства окажется неприемлемой, США следует подумать о своем присутствии в Киргизии. Такая перспектива может показаться нереальной; но если Соединенным Штатам по-настоящему небезразлична региональная стабильность и ситуация в этой стране, они не должны позволять, чтобы Бишкек снова требовал от Америки выкуп.

В-третьих, соседи Киргизии по региону должны прекратить морально (да и материально) "подпитывать" этот конфликт.

Особыми преувеличениями страдает российский дискурс на тему Киргизии. Русские говорят об "афганизации" и гражданской войне, хотя на самом деле, они были весьма довольны, когда пал бакиевский режим. Это совершенно очевидно связано с современными российскими политическими представлениями и с недоверием Москвы к любому разделению властей. Россия считает слабым новый конституционный механизм в Киргизии, поскольку это явный отход от президентской "вертикали власти", столь обожаемой Кремлем и большинством стран региона.

Такие заявления могут показаться неуместными и несущественными, но они создают нервозность в рядах киргизской элиты, которая до сих пор внимательно прислушивается к российскому мнению. Они также усиливают впечатление, что Москва через свои спецслужбы готова занять в Киргизии ту или иную сторону, как она делала в Афганистане, начиная с 1970-х годов. Более того, если увеличится объем контрабандных поставок стрелкового оружия в Киргизию, Россия наверняка будет что-то знать об этом, поскольку у нее в регионе самые лучшие связи из всех иностранных государств. И в этом случае она должна будет принять меры, чтобы положить конец таким поставкам.

В-четвертых, соседи Киргизии по региону должны потребовать открытости в контрактах с Бишкеком на поставку киргизской электроэнергии, а также установить в этом определенные ограничения.

Выяснилось, что бакиевский режим очень хорошо наживался на таких поставках. Местная и зарубежная пресса ничего не знала об этом, пока не стало ясно, что запасы воды в киргизских водохранилищах иссякают. Сейчас не время вести мстительную борьбу за воду, гидроэлектроэнергию и за поставки в страну газа, которая характеризовала энергетические отношения Киргизии с соседями после обретения страной независимости.

Пятое и последнее. Соседи должны открыть свои границы и держать их открытыми в любых обстоятельствах, кроме самых крайних.

Из-за закрытых границ легальная торговля становится невозможной, а на незаконную торговлю это никакого, или почти никакого влияния не оказывает. После восстания 7 апреля Казахстан надолго закрыл свои границы с Киргизией, усложнив жизнь многим киргизским гражданам в период большой неопределенности. Узбекистан показывает лучший пример (возможно, неумышленно). Он ненадолго закрыл границы в апреле, а затем в июне после известных событий. Хотя Ташкент при этом преследовал своекорыстные интересы, беженцам пришлось вернуться в свои дома, и в связи с этим удалось избежать строительства на долгое время лагерей для их размещения, которые всегда создают гуманитарные трудности и проблемы безопасности. Правительству Киргизии, в свою очередь, не следует выступать с бездоказательными обвинениями в адрес соседей, таких как Таджикистан. Оно утверждает, что эта страна обеспечила базу для деятельности организаторов беспорядков в Оше.

Для Центральной Азии в целом весьма незначительное, но непрекращающееся политическое насилие в Киргизии может оказаться намного более пагубным, чем очень серьезная гражданская война в Афганистане. Дело в том, что географическая близость имеет гораздо меньшее значение, нежели политические, экономические и социальные взаимосвязи. В этом смысле у Киргизии намного больше общего с другими среднеазиатскими республиками, чем с Афганистаном, хотя исходящую оттуда угрозу распространения деятельности боевиков зачастую превратно понимают и истолковывают, а также постоянно преувеличивают в политических целях.

В этой статье предпринята попытка исследовать международный аспект урегулирования конфликта без прямого иностранного вмешательства, чтобы спасти Киргизию от себя самой. Такое вмешательство неизбежно будет восприниматься как проявление неоколониализма, и оно приведет к обострению конфликта. Поэтому вмешательства следует всячески избегать, если только конфликт не станет намного более жестоким.

Международным актерам лучше сосредоточить свои усилия на понижении ставок в этом конфликте, а не повышать их, начиная непродуманную интервенцию.

Джон Хезершоу – преподаватель международных отношений в университете Эксетера, специализирующийся на проблемах международной помощи и урегулирования конфликтов в Центральной Азии.

Оригинал публикации: Beware of meddling in Kyrgyzstan!

Опубликовано: 25/08/2010
("Open Democracy", Великобритания)
Джон Хезершоу (John Heathershaw)