Темная сторона шелка: узбекские дети привлекаются для выращивания коконов

Коканд, Узбекистан. В течение одного месяца на протяжении года, с утра до ночи Дилором Нишанова выращивает тутовых шелкопрядов, что представляет собой кропотливую и утомительную работу. Она делает это еще с тех пор, как ей исполнилось 8 лет.
Авторитарное правительство Узбекистана утверждает, что детский труд запрещен, но Нишанова, теперь достигшая 15-летнего возраста, не слышала об этом. Она и ее родные братья в возрасте от 9 до 17 лет полагают, что является совершенно естественным помогать отцу выращивать тутовых шелкопрядов, а также хлопок и пшеницу. "Мы лишь помогаем нашим родителям", сказала эта девочка с заплетенными темными волосами, покрытыми традиционным мусульманским шарфом. "Это является тем, что дети должны делать, не так ли?"
Не так, говорят узбекские правозащитные группы. Они говорят, что дети не должны быть чернорабочими, особенно в мае, в период размножения, который, как оказывается, попадает на время школьных экзаменов.
История выращивания тутового шелкопряда уходит на столетия назад к периоду существования Великого шелкового пути, который проходил через эту страну в Центральной Азии. Коканд - название города в плодородной Ферганской долине, где занимается своим сельским хозяйством семья Дилором - совпадает со значением узбекского слова для "кокона". Коканд был конечным пунктом предназначения для первого двинувшегося на запад китайского каравана, нагруженного шелком в 121 году до н.э., который начал легендарный торговый маршрут.
Но его современное воплощение в качестве государственной монополии имеет свою темную сторону. Фермеры говорят, что они находятся под угрозой штрафов или потери арендованной ими земли за невыполнение квот, которые являются настолько высокими, что у них нет никакого выбора, кроме как призывать своих детей для работы.
Использование детского труда для сбора хлопка в Узбекистане было отмечено многими, и "Walmart" и несколько других магазинных сетей не будут заниматься его продажей. Но промышленность по изготовлению шелка в значительной степени избежала внимания международного сообщества.
Ее годовые доходы являются крошечными по сравнению с хлопковой промышленностью объемом в 1 миллиард долларов, но правительство однозначно высоко ценит шелк в качестве связи - и средства для привлечения туристов - со славными днями Великого шелкового пути. Оно также рассматривает шелк в качестве экспортной продукции, которая должна находиться под контролем государства- как экспорт хлопка, золота, соколов и каракулевых смушек.
Производство Узбекистана составляет менее 5% от общих мировых объемов и значительно отстает по объемам от Китая. Но оно является пропорционально самым высоким в мире - почти килограмм (два фунта) на душу населения, составляющего 27 миллионов человек. Глава отдела по производству шелка Министерства сельского хозяйства Каххор Явкаштиев говорит, что 90% из 2 миллионов фермеров Узбекистана вовлечены в сбор ежегодного урожая. "Дети в это не вовлечены, а лишь только взрослые", сказал он в интервью.
Умурзак Каюмов - 51-летний фермер из деревни Найман, расположенной возле восточного города Намангана - говорит, что его дети и внуки помогают ему на протяжении сезона выращивания кокона, когда "мы страдаем в течение 25 дней, с 4 часов утра до полуночи".
В Коканде факт того, насколько выращивание тутовых шелкопрядов является трудоемкой работой, становится очевидным в ходе разговора с Дилором и ее семьей. Ее поджарый 42-летний отец Адам обрабатывает четыре гектара (10 акров) глинистой земли. В начале мая, по его словам, официальные представители из принадлежащего государству питомника вручили ему две 30-граммовые коробки (одна унция) с яйцами тутового шелкопряда, чтобы вырастить из них около 100 килограммов (220 фунтов) коконов.
В течение четырех недель после вылупления из яиц тутовые шелкопряды растут до размеров, в 10000 раз превышающих их изначальный объем величиной в маковое зернышко. Их кремового цвета животы становятся зеленоватыми из-за диеты, состоящей исключительно из листьев тутового дерева, и они требуют постоянного внимания. "Они столь же беспомощны, как и новорожденные младенцы", сказала Дилором.
Их кормят семь раз в день, и они умирают, если их еда запоздает на час. Мертвые особи должны быстро удаляться, чтобы они не заражали других, роящихся среди новых прутьев тутового дерева, для сбора которых Дилором должна вставать на рассвете. Тутовые шелкопряды, чувствительные к свету, шуму и дуновениям ветра, растут во влажном сарае, расположенном рядом с обветшалым, представляющим собой глинобитную постройку домом семьи. Их пережевывание походит на стук дождевых капель. Говоря о сезоне этого года, Дилором вспоминала: "Мы трудились с большим напряжением и должны были пропускать некоторые классы. Так же, как и многие другие дети в школе".
Для фермеров и их детей, "производство шелка открывает ежегодный цикл принудительных работ и злоупотреблений со стороны властей", сказал активист по правам человека Ганихон Маматхонов, который расследовал многочисленные случаи издевательств над узбекскими фермерами. А "в некоторых школах тутовые шелкопряды выращивают как часть их домашних заданий по экономике", сказал Хаитбой Якубов из "Найота" - группы по правам человека в западном городе Ургенче.
Эти правозащитники подвергаются значительным угрозам. Спустя несколько месяцев после того, как Маматхонов говорил с AП в мае 2009 года, он был брошен в тюрьму сроком на пять лет по обвинению во взяточничестве, став одним из десятков правительственных критиков, заключенных в тюрьму за последние годы. (Коллеги Маматхонова говорят о том, что его подставили).
Использование несовершеннолетних в качестве рабочей силы не ограничивается шелковой промышленностью Узбекистана; такие факты были также выявлены в шелковой промышленности Индии. Но эта бывшая советская республика представляется уникальной в тех ухищрениях, на которые она идет с тем, чтобы поддерживать производство шелка.
Представитель Министерства сельского хозяйства Явкаштиев признает, что местные власти устанавливают квоты на основе размеров фермы. Фермер, имеющий 50-60 гектаров (от 120 до 150 акров), "должен выращивать две или три тонны кокона-сырца", сказал он.
Искусственные заменители типа вискозы и нейлона значительно снизили спрос на реальный шелк, но он остается материалом, связанным с роскошью и стилем, и используется для лекарственных и военных целей, включая и изготовление парашютов.
Самые последние данные, обнародованные Организацией по вопросам продовольствия и сельского хозяйства ООН, оценивают доход Узбекистана от шелка в размере 57 миллионов долларов в 2005 году от 17000 тонн кокона-сырца. В этом месяце узбекские СМИ объявили о получении урожая в 25200 метрических тонн.
Такие страны, занимающиеся производством шелка, как Южная Корея и Япония, переключились на использование менее трудоемких тутовых кустарников и механизировали сбор урожая листьев. Но узбекские власти предпочитают "следовать за старой школой, где большие тутовые деревья используются для того, чтобы кормить тутовых шелкопрядов", говорит независимый эксперт по производству шелка Хишам Грайсс, находящийся в Чикаго.
И они безжалостны. Сухробджон Исмоилов из экспертной рабочей группы - независимого аналитического центра, находящегося в Ташкенте - утверждает, что местные официальные лица угрожают аннулировать аренду земли, задержать платежи через связанные с правительством банки и даже применить физическое насилие.
Хотя колхозы советской эры были расформированы после того, как Узбекистан стал независимым в 1991 году, их земля никогда не приватизировалась, что держит фермеров в постоянном страхе перед санкциями и даже осуждениями по решениям суда за невыполнение квот по хлопку, зерну и шелковым коконам, как говорят правозащитные группы. Группа "Найота" сообщила, что лишь в 2009 году по крайней мере 20 фермеров были брошены в тюрьму на сроки до нескольких лет.
"Фермеры и сельскохозяйственные рабочие зарабатывают низкую заработную плату, которую государство редко выплачивает регулярно", говорилось в докладе Государственного департамента США от 2009 года об Узбекистане. "Государство контролирует аграрный сектор, диктует фермам, что выращивать, и покупает непосредственно от фермеров для того, чтобы продать за границу".
Контролируемая государством монополия "Uzbek Ipagi" экспортирует узбекский шелк в Китай, Индию, Южную Корею и Западную Европу. Часть продукции остается в Узбекистане с тем, чтобы изготовлять шарфы или коврики на небольших фабриках в основном с целью продажи туристам. Они редко достигают прилавков западных магазинов. "Я никогда не видел предметов одежды из шелка с ярлыком "Сделано в Узбекистане" в магазинах США", сказал эксперт по шелку Грайсс. Несколько совместных предприятий заняты переработкой узбекского шелка, но западные инвестиции в этой отрасли ограничены, и компании ведут себя весьма сдержанно.
Генеральный директор узбекско-британского совместного предприятия "Silver Silk" Рустам Захидов сказал, что его компания продает шелковые ленты и нить стоимостью в 1,5 миллиона долларов в год в Индию, Вьетнам, Китай и Турцию. Он не стал называть своих британских партнеров.
В 2009 году компания-монополист "Uzbek Ipagi" продавала коконы приблизительно по 6 долларов за килограмм (2,70 долларов за фунт), или почти в восемь раз больше того, что она заплатила фермерам. Но даже в отношении тех денег нет гарантии их получения, говорят фермеры, которые жалуются на то, что оплата может задерживаться несколько месяцев и даже лет.
Указывая на сухие прутья тутового дерева на своем заднем дворе, фермер Каюмов сказал: "Все, что у нас осталось - это дрова на зиму".

Мансур Мировалев
"Associated Press", 29 августа 2010 года
Перевод - "Zpress.kg-UVU"
Дата создания: 02.09.10