Как я работал репортером во время конфликта в Кыргызстане

Мне было всего три года, когда 20 лет назад на юге Кыргызстана произошли последние массовые столкновения между кыргызами и узбеками.

Я мало, что помню о тех событиях. В памяти осталось только одно воспоминание – как по нашей улице проезжал бронетранспортер.

В этот раз я был не только очевидцем, но и журналистом, пишущим о данной вспышке насилия.

Ожесточенные столкновения вспыхнули в моем родном городе Оше в июне этого года и перекинулись на соседний Джалал-Абад и близлежащие окрестности. Казалось, что причиной конфликта стала драка между двумя малочисленными группами людей. Однако в результате последующих столкновений более 330 человек погибли, по оценкам UNHCR около 400 тысяч жителей были вынуждены покинуть свои дома.

Основной трудностью при освещении данного конфликта была непосредственная угроза моей личной безопасности. Люди, с подозрением относившиеся к каждому человеку, задававшему вопросы, встречали меня с большим недоверием.

Задача журналиста заключается в отслеживании и описании ситуации с точки зрения стороннего наблюдателя. Однако, в случае подобного конфликта между двумя противоборствующими сторонами, любой человек, выступающий в роли третьего лица, сразу же вызывает недоверие. Очень часто здесь проявляется позиция, "если ты не с нами, то ты против нас".

В те дни многие местные жители ассоциировали журналистов с теми, кто мог шпионить за ними. И такое отношение жителей было понятным: оно подогревалось страхом в дни беспорядков, сопровождавшихся нападениями разгуливающих по улицам мародеров и поджигателей на дома и бизнес людей.

В той ситуации мне пришлось адаптировать стиль своей работы к условиям войны. Например, сначала мне приходилось беседовать с жителями без диктофона, а потом находить укромное место, где я мог записать в блокнот все, что помнил из их слов. Сюда же можно отнести и фотографии, снятые мною украдкой.

Два раза я едва избежал опасности. На второй день конфликта я был в числе группы жителей из моего района, преимущественно заселенного узбеками, которые на въезде в наш район возводили большие и массивные баррикады.

Когда я принялся фотографировать их, один из местных жителей заметил меня и предупредил, чтобы я не фотографировал. Я попытался объяснить, что работаю над статьей, но это ничего не изменило. Он велел мне немедленно прекратить снимать, если я дорожу своей жизнью, и сказал, что если фотографии попадут в руки милиции, это может закончиться для жителей, строящих баррикады, неприятностями. Я ушел, спрятав свой фотоаппарат.

Четырьмя днями позже, когда я отправился в другой район города Оша, Фрунзенский, мне повезло гораздо меньше. Я фотографировал людей на улице, когда один из жителей выхватил мой фотоаппарат и бросил его на землю. Сами жители не причинили мне никакого вреда, а просто выпроводили из своего района. Я почувствовал облегчение, что отделался только сломанным фотоаппаратом.

Другой трудностью, с которой я столкнулся, было получение информации, так как люди отказывались говорить с журналистом. Это занимало больше времени, ведь мне приходилось беседовать с людьми так, чтобы не испугать их. Иногда я ходил в разные места и слушал, о чем говорят люди на своих собраниях.

И хотя посещать различные группы жителей и узнавать их мнения было нелегкой задачей, я успешно с ней справился, сумев побеседовать с представителями разных сообществ – узбеками, кыргызами и русскими. Большинство из них соглашались говорить только на условиях анонимности.

Мне также помогла моя внешность, по которой нельзя точно определить мою этническую принадлежность, благодаря чему мне удавалось слиться с толпой. Я также владею всеми тремя основными языками, используемыми в Кыргызстане.

Так как передвижение по городу было опасным из-за толп и трудным из-за баррикад, многие люди не знали, что происходит вокруг них. Таким образом, мне приходилось "выторговывать" информацию для статьи взамен на то, что я знаю о событиях в других районах. Собрать полную картину по частям мне также помогло постоянное поддержание контактов с другими журналистами и друзьями, которые живут в разных районах города.

Однако, все же неудивителен тот факт, что в данных сложных обстоятельствах многие СМИ не предоставляли информацию с улиц. Большинство офисов СМИ в Оше были подожжены или разграблены, а многие журналисты из опасений за свою безопасность либо уехали из города, либо пережидали этот конфликт дома. Таким образом, существующий информационный вакуум быстро заполнялся слухами, нагнетающими страх и панику среди населения, а также дающими искаженную картину происходящих событий.

Как и многие коллеги-журналисты, я разделяю мнение о том, что помимо проведения парламентских выборов, мероприятий по восстановлению пострадавших районов и компенсации жертвам, усилия по примирению должны включать в себя международное расследование причин конфликта. Это поможет остановить слухи о возможности новой вспышки насилия и предоставит объективную и беспристрастную информацию о ситуации.

Основной урок, который я извлек из данных событий, заключается в том, что как журналист ты должен выполнять свою обычную работу – обеспечивать точное и объективное освещение событий. Однако, условия, в которых ты можешь оказаться, могут быть гораздо более сложными, а иногда даже представлять угрозу твоей личной безопасности.

Освещая данный конфликт, я многое увидел и услышал о человеческой трагедии. Я также многое узнал, как журналист. Но я очень сильно надеюсь, что мне больше не понадобятся мои новые навыки военного репортера.

Исомидин Ахмеджанов – журналист, прошедший тренинги IWPR

27/07/2010