Далеко от родины
Обыкновенный поезд или автобус могут стать машиной времени. Если они везут в прошлое. Прошлое, в которое мы ехали, было не таким уж далеким. Меньше века нас отделяло от периода ссылки Бадрисафы Байтурсыновой. Экспедицию к местам ссылки семьи Ахмета Байтурсынова "КН" осуществили при содействии ТПК "Карасу" и генерального директора компании Алмата Турсунова...

Форма №1

Так называемую "форму №1" нам показали в Информационном центре УВД по Томской области. Пожелтевший от времени кусок плотной бумаги, исписанный от руки: "Бадрисафа Байтурсынова, 1878 г.р. в Уральске. Беспартийная. Гражданство СССР. Дело №7586. Выслана как член семьи на 5 лет. Срок с 14/I. 31 г. Байтурсынов Ахмет выслан на 10 лет 14/ ХII 1932 г. Основание - распоряжение от ОГПУ ЗСК за № 39535 /015 от 5/Х 32. Передана как спецпереселенец в Могочинскую участковую комендатуру..." И сколько бы сюда ни приезжали поисковики, им будут показывать эту учетную карточку - больше, говорят, ничего не осталось. Но как ни суди, история жизни Ахмета Байтурсынова и его близких начиналась не в этом ссыльном крае. А потому лучше начать издалека.

Итжеккен

Первый материал из задуманного цикла вышел в "КН" минувшим летом ("Любовь и смерть ак-келин", 3 июня). Мы рассказали о том, как соединились две судьбы - Ахмета и Бадрисафы Байтурсыновых. Не только для читателей, но и для себя, открывали трагические страницы жизни нашего великого земляка и его верной спутницы, звавшейся от рождения Александрой Ивановной, но отказавшейся даже от своей веры и от своего имени ради мужа. К сожалению, в 21 веке невозможно ухватиться за отдельную путеводную нить, которая бы повела поиск по "индивидуальной" карте страданий и лишений каждого из тех, кому они выпали. Одна нить, одна карта на всех. Один архипелаг ГУЛАГ. Одна страна Итжеккен, где "люди ездят на собаках". Так казахи символически обозначили сибирский край еще в ту пору, когда из Тургая в ссылку был отправлен Байтурсын, отец Ахмета.

Биографические совпадения

Напомним исторический факт: в 1885 году в местечке Сартюбек произошла стычка между главой Тургайского уезда, полковником Яковлевым, и Байтурсыном, на стороне которого были братья Сабалак и Актас. По официальной версии, происшествие имело идейную окраску: угнетенные выступили против угнетателя. Но, к примеру, коллега с ТРК "Казахстан" (Костанай) Кабылахат Сейдахмет, уроженец тех мест и компетентный в вопросах краеведения человек, утверждает, что Яковлев не был злодеем и ярко выраженным поработителем. Наоборот, местные жители считали, что он понимал казахов и заботился о справедливости. Его могила, кстати, уцелела, нашлась в конце прошлого века, местные жители за ней ухаживают и сегодня. Столкновение с Байтурсыном, по словам Кабылахата Карагуловича, было обусловлено, скорее, родовыми распрями. Кому-то было выгодно спровоцировать драку. Этой параллельной версии придерживаются старожилы, которым отцы и деды передали из уст в уста всю память, что хранит тургайская земля об Ахмете Байтурсынове. Но как бы то ни было, Байтурсына с братьями сослали в Забайкалье. От Кабылахата Сейдахмета мы узнали о том, что жена Сабалака, брата Байтурсына, последовала за мужем в Сибирь. Так же, как жены декабристов, она добилась от властей разрешения отправиться в Нерчинскую каторгу, на Акатуйские заводы. Это то место, где раньше отбывал наказание декабрист Лунин, а позже отсиживали свои сроки известные дамы - эсерки Мария Спиридонова и Фаина Каплан, а всего число узников за историю каторги исчисляется миллионом. Нерчинская неволя длилась до Февральской революции, после которой всех "политических" отправили по домам. Кто мог тогда подумать, что это отнюдь не точка, а лишь сравнительно небольшая пауза в тюремной истории Восточной Сибири? И не только Восточной.

Пепел Клааса

Каторжане работали на литейных, винокуренных, соляных заводах, на строительстве и лесоповале. Они оставляли здесь не только здоровье, но нередко и жизнь. Отец Ахмета, Байтурсын, вернулся оттуда через 15 лет. Прожил после каторги недолго. Об этом можно судить хотя бы потому, говорит Кабылахат Сейдахмет, что когда Ахмет жил в Кустанае, он называл себя сиротой - при живом отце это было бы немыслимо. С другой стороны, словом "сирота" он звал себя не ради снисхождения окружающих. Ему было 13, когда отца отправили на каторгу. С тех пор "пепел Клааса" стучался в его сердце. Если Тиль Уленшпигель носил на груди мешочек с прахом Клааса, своего отца, то Ахмет носил отцовское страдание в своем сердце. Ум и талант, дарованные ему при рождении, могли стать основой для благополучной карьеры. Но он ищет другое счастье. И не только для себя. Многие задаются вопросом, особенно новые поколения: почему надо жить не только для себя? Что заставляет человека думать не о личном благополучии, а о судьбе целого народа? Ахмет - такой же, как все, из плоти и крови, но готов их отдать за свою землю, за свободу, за счастье народа. Не новые это все слова. Они, пожалуй, даже утратили свой блеск. Но есть личности (не были, а есть, остались), о которых надо говорить "высоким штилем".
Ахмет Байтурсынов не смирился с царской политикой по отношению к своему народу, и новая власть, советская, не внушила доверия. Конечно, это упрощенная трактовка личностной и гражданской коллизии в биографии Байтурсынова, так как есть мощный исторический пласт, есть великолепная плеяда алашординцев, есть научные исследования и дискуссии. Нам же хочется внести в эту тему более тихую и, может быть, более человечную ноту. В биографической симфонии Ахмета Байтурсынова эта нота имеет особое, чистое звучание.

Прощание с Ахметом

В 1926 году он побывал в урочище Сартюбек в последний раз. Мы опять же сошлемся на Кабылахата Сейдахмета, рассказавшего несколько потрясающих историй, связанных с прощанием Байтурсынова со своей родиной и земляками. Со временем мы поведаем о них читателям, а пока лишь передадим суть: Ахмет чувствовал, что это последняя встреча. Он попросил провести все обряды, которые положены человеку после его смерти. И хотя старики воспротивились, но он настоял. Все было сделано так, как просил Ахмет Байтурсынов. И как он просил, местные акыны наизусть запомнили сочиненную Ахметом песнь "Далеко от родины". В архивах Кабылахата Карагуловича есть кассета, записанная в 1998 году, на которой сохранились слова ныне покойного Жолдыбека Муканова, которому песнь Байтурсынова "Далеко от родины" была завещана предыдущими поколениями тургайских акынов. Впервые публично она была исполнена лишь в 1989 году, после реабилитации Ахмета Байтурсынова (1988 год).
Какие предчувствия вызвали в нем это желание со всеми проститься? 1926-й год еще не был пиком репрессий. Но к Байтурсынову пик уже подступил - пик разочарований. Уверенность, что советская власть лучше колчаковской, о чем он говорил в период сближения с большевиками, сменилась убеждением, что ничего хорошего казахскому народу ждать не приходится. В этом он не обманулся. Настроение Байтурсынова, как и других алашординцев, для властей было очевидным. Вскоре семью Байтурсыновых разделяют на две ссылки. Ахмета отправляют на печально известные Соловки в Архангельскую область. Бадрисафу с приемной дочерью Шолпан - в Томскую область.

Прощание с Ахметом

В 1926 году он побывал в урочище Сартюбек в последний раз. Мы опять же сошлемся на Кабылахата Сейдахмета, рассказавшего несколько потрясающих историй, связанных с прощанием Байтурсынова со своей родиной и земляками. Со временем мы поведаем о них читателям, а пока лишь передадим суть: Ахмет чувствовал, что это последняя встреча. Он попросил провести все обряды, которые положены человеку после его смерти. И хотя старики воспротивились, но он настоял. Все было сделано так, как просил Ахмет Байтурсынов. И как он просил, местные акыны наизусть запомнили сочиненную Ахметом песнь "Далеко от родины". В архивах Кабылахата Карагуловича есть кассета, записанная в 1998 году, на которой сохранились слова ныне покойного Жолдыбека Муканова, которому песнь Байтурсынова "Далеко от родины" была завещана предыдущими поколениями тургайских акынов. Впервые публично она была исполнена лишь в 1989 году, после реабилитации Ахмета Байтурсынова (1988 год).
Какие предчувствия вызвали в нем это желание со всеми проститься? 1926-й год еще не был пиком репрессий. Но к Байтурсынову пик уже подступил - пик разочарований. Уверенность, что советская власть лучше колчаковской, о чем он говорил в период сближения с большевиками, сменилась убеждением, что ничего хорошего казахскому народу ждать не приходится. В этом он не обманулся. Настроение Байтурсынова, как и других алашординцев, для властей было очевидным. Вскоре семью Байтурсыновых разделяют на две ссылки. Ахмета отправляют на печально известные Соловки в Архангельскую область. Бадрисафу с приемной дочерью Шолпан - в Томскую область.

СЛОН и СТОН

Соловецкая аббревиатура расшифровывается совсем просто: СЛОН - соловецкий лагерь особого назначения; СТОН - соловецкая тюрьма все того же, особого, назначения. "Волю мою ты повяжешь тюрьмою", - эти пророческие слова Магжан Жумабаев, которого Мухтар Ауэзов поставил по значению для казахской поэзии сразу после Абая, написал еще до Соловков. А потом они здесь были вместе: Байтурсынов, Жумабаев, Дулатов, Какимбаев, Балтабаев, Испулов... Жумабаева с Байтурсыновым с Соловков вытаскивали Максим Горький и его жена Екатерина Пешкова - через Красный Крест. В 1934 году Ахмет получил свободу. Бадрисафа-апай в это время жила, в статусе спецпоселенца, в Кривошеинском районе Томской области. В настоящее время эта территория делится между двумя районами - Кривошеинским и Молчановским. Туда и отправились корреспондент "КН" и представитель ТПК "Карасу" Разиха Тулегенова в рамках поискового проекта, который реализуется силами нескольких групп - как журналистами, так и общественниками.

Медвежий угол

Обыкновенный поезд или автобус могут стать машиной времени. Если они везут в прошлое. Прошлое, в которое мы ехали, было не таким уж далеким. Меньше века нас отделяло от периода ссылки Бадрисафы Байтурсыновой. В дорожной сумке лежала книга "Алтын Бесiк" ("Золотая колыбель"), написанная журналистом и потомком Ахмета, Ильясом Байтурсыном. В книге - единственная сохранившаяся фотография Бадрисафы, с которой в этом году костанайский художник Николай Торшин написал ее портрет, уже ставший экспонатом областного краеведческого музея. Иллюзий, что кто-то из местных вспомнит Бадрисафу-апай, не было. Книга ехала с нами как документ, а, может быть, как талисман. А если допустить мистический нюанс, то мы везли с собой дух Бадрисафы, ее красоту, пленившую когда-то Ахмета, ее терпение. Везли туда, где она страдала, но и надеялась, должно быть, что он жив, что справедливость восторжествует, и они встретятся.
- Нет, Молчаново - не медвежий угол, - сказали нам. - Туда есть дорога, асфальт. Правда, и медведи тоже есть...

Медвежья тема обязательно всплывает в разговорах с сибиряками. Могучие звери и сегодня заглядывают в таежные деревушки. Хотя здесь тайгу зовут лесом. Мол, тайга - это еще дальше, там не пройти, не проехать, и темно - хоть днем, хоть ночью. А мы - из степей, и окружающий лес нами воспринимается как невиданное чудо. То же самое, наверняка, чувствовала и Бадрисафа-апай. Мы вспоминали о ней постоянно. Мол, у нас-то условия комфортные, спасибо пресс-службе губернатора Томской области, а именно Анне Ярославцевой. Нас встретили, помогли устроиться в гостинице в центре Томска, нас довезли до автовокзала, далеко не современного, но отправляющего автобусы в разные края - в том числе в Казахстан и в Киргизию. У нас были билеты по маршруту Томск - Нарга, через Кривошеино и Молчаново - оба этих названия упоминались в ответе Томского УВД на запрос, сделанный Ибрагимом Агитаевым. А как везли ее? А может, вели? Как мы искали ответы на эти вопросы, расскажем в следующем материале.

Людмила ФЕФЕЛОВА
14.10.2010