Бывший кабульский образцовый технопарк превратился в последнее пристанище для афганцев

В годы после вторжения США в Афганистан мрачный индустриальный парк Джангалак стали наполнять призраки прошлого. Многие возвращающиеся на родину беженцы, не могущие себе позволить жизнь в столице с ее постоянно растущими ценами, нашли пристанище в Джангалаке. (Фото Ясона Атанасиадиса)

В Джангалаке занимается рассвет, и бывший индустриальный парк приобретает апокалипсические черты. С первыми лучами солнца куда-то растворяются наркоманы, оставляя после себя рассыпанные вокруг шприцы. Дети бредут по пыльным дорожкам мимо зданий со следами автоматных очередей и артобстрелов. Женщины в синих хиджабах и серых головных уборах несут бадьи с водой семьям, ютящимся в построенных из камней и брезента лачугах.

"Раньше это была жемчужина программы модернизации Афганистана, – говорит местный житель по имени Фазиль Рахман (Fazil Rahman), указывая на рухнувшие складские помещения и разрушенные стены. – Шесть тысяч рабочих мастерили здесь мебель и собирали машины".

70-летний Рахман, преподающий математику в соседней школе, является одним из немногих оставшихся местных старожилов. Он со своей семьей живет в одном из захудалых кирпичных бараков, притулившихся на возвышающемся над Джангалаком крутом холме. Когда Рахман и другие впервые приехали сюда два десятка лет назад, это был преуспевающий район, перспективный квартал, где проживали получившие западное образование высококвалифицированные специалисты и государственные служащие.

"Затем в 1992 году началась война, вокруг начали свистеть пули и снаряды, – вспоминает Рахман. – Мы бежали от беспорядочных артобстрелов в Пакистан и десять лет жили там".

Местоположение у Джангалака хуже не придумаешь – на нейтральной полосе, образовавшейся в противостоянии между двумя крупнейшими афганскими группировками, возглавляемыми Гульбеддином Хекматияром (Gulbuddin Hekmatyar) и Ахмад-шах Массудом (Ahmad Shah Massoud), почти постоянно подвергавшейся обстрелам со стороны боевиков, засевших на окружающих возвышенностях.

"Наш дом был разграблен, а мы спаслись бегством, – говорит Рахман. – Единственный раз, когда мы вернулись сюда, здесь было полным-полно вооруженных людей".

Это так не походило на славные дни 1980-ых годов, когда в Джангалаке производилось все: от кирпичей и электрических трансформаторов до фарфора, кузовов машин и деталей вертолетов. Построенный в 1961 году в годы правления короля Захир-Шаха, парк быстро превратился в центр зарождения пролетариата, а в 1970-ых годах стал главной ареной забастовок и акций протеста рабочего класса. Позднее, во время советской оккупации Афганистана, коммунистическое правительство выделило деньги на расширение Джангалака. В момент своего расцвета в парке насчитывалось свыше ста зданий.

Поражение СССР от рук моджахедов в 1989 году привело в итоге к тому, что к 1992 году пало поддерживаемое Москвой афганское правительство, а страна погрузилась в междоусобную войну. В западном Кабуле, где расположен Джангалак, развернулись самые упорные бои. Район оккупировали группировки моджахедов. Они разбили здесь свой лагерь, подвергая разграблению все подряд. Как минимум 150 подъемных механизмом были разобраны солдатами Хекматияра и проданы в Пакистан. Вырученные от продажи средства пошли на закупку вооружений. После чего в ход пошли медные провода и металлические люки, которые мародеры продали на металлолом. Затем, с приходом к власти талибов, мародерством занялись уже боевики из числа исламских радикалистов, которые демонтировали почти 70 огромных водяных и топливных баков и продали их в Пакистан.

"Когда в начале правления администрации Карзая мы вернулись сюда, то обнаружили фактически лунный ландшафт", – говорит Рахман, говоря о Хамиде Карзае, возглавляющем афганское правительство с конца 2001 года.

Постепенно этот мрачноватый индустриальный парк начали заполнять призраки прошлого. Многие вернувшиеся на родину беженцы, которым был недоступно проживание в Кабуле из-за высокой стоимости жизни в столице, влачат существование в Джангалаке. Сюда приходят люди из сельских районов, где активизировались талибы.

Одним из таких людей является Атаоллах Солтани (Ataollah Soltani). Это невзрачный мужчина с руками цвета темного шоколада, которыми он приглаживает усы и копну слегка тронутых хной волос. Последние полгода они с женой и десятью детьми живут в Джангалаке.

"Государство нам совсем не помогает, – говорит Солтани, рассматривая валяющиеся вокруг обломки, по которым ползают его дети. – Только время от времени посещают сотрудники Красного Креста и раздают предметы первой необходимости".

Бежав два года назад из своей родной провинции Нангахар, Солтани работал водителем. Изначально эта работа давала ему возможность арендовать один из скромных домиков, примостившихся на каменистом уступе за Джангалаком. Но когда работы не стало, он уже не смог сохранить за собой это жилище. Каждый день Солтани смотрел вниз на развалины старого завода и видел кружащих по его территории бездомных и бредущих неверной походкой наркоманов.

Арендная плата за жилье все росла, и Солтани принял нелегкое решение: перебраться с семьей в Джангалак. Они переехали в кирпичное строение без крыши, расположенное рядом с утопающем в грязи пустующим складом. Солтани возвел стену из кирпича, чтобы загородится от любопытных взглядов, набросил брезент, чтобы оградить себя от ветра и дождя, и попросил детей не говорить никому в школе об изменившихся в семье обстоятельствах. Вскоре рядом поселилась еще одна семья.

Однако жители Джангалака не все сплошь неимущие. В одном из уголков промышленного комплекса один местный предприниматель по имени Остад Нассир (Ostad Nassir) переоборудовал частично разбомбленное здание в гимнастические залы и спортивные ринги. Как дань памяти покойному Ахмад-шах Массуду, лидеру Северного альянса, убитому в 2001 году и приложившему руку к разрушению Джангалака, он назвал свой центр Mojtameye Massoud-e Bozorg (Большой комплекс им. Масуда).

Дважды в день, незадолго до рассвета и с наступлением сумерек, сотни грязноватых представителей местной молодежи пробираются сюда, чтобы попрактиковаться в боевых искусствах. В районе Джангалака нет электричества, так что спортсмены тренируются в желтых отсветах газовых ламп. Для тех, кто с помощью семейных и племенных связей сумел стать солдатом или охранником в поддерживаемом НАТО государстве президента Хамида Карзая, эти спортзалы являются не просто способом ухода от серой обыденности жизни в Джангалаке – они дают возможность научиться искусству борьбы, а следовательно, дают шанс на будущее.

"Это сам Афганистан в миниатюре, – говорит прохожий Мухиболла (Muhibollah) о беженцах, наркоманах, спортсменах и школьниках, бродящих по Джангалаку. – Это его прошлое и его будущее".

От редактора:
Ясон Атанасиадис является независимым журналистом из Стамбула
16 октября 2010