Все дороги ведут в Стамбул
Турция пользуется сегодня наибольшей популярностью за все время после Османской империи. Но способна ли она одновременно угодить всем своим новым друзьям?

АНКАРА, Турция. Быть сегодня Турцией здорово. Ее экономика, которую глобальная рецессия едва поцарапала, в первом квартале текущего года выросла на 11,7 процента, а во втором на 10,3. Возрождая традиции Османской империи, Турция выступила за введение безвизового режима с Сирией, Иорданией и Ливаном, а также приближается к созданию зоны свободной торговли с ними. Кроме того, Турция это сила не только регионального масштаба, но и все чаще общемирового. Она будет скоро председательствовать в Совете Европы, она является наблюдателем в Совете по сотрудничеству стран Персидского залива, а также новым другом таких организаций как АСЕАН и Южноамериканский общий рынок Mercosur. И весь мир сегодня пробивается поближе к ее порогу. Когда я на этой неделе был в Анкаре, там находился министр иностранных дел Судана; французы, австрийцы и поляки только что завершили свои визиты. Туда регулярно совершают свои паломничества высокопоставленные политики из Ирака. Турция превратилась в чистого экспортера дипломатических услуг. "Впервые они обращаются к нам за советом", - говорит весьма американизированный заместитель турецкого министра иностранных дел Селим Энель (Selim Yenel), отвечающий за отношения с Вашингтоном.

Подобно своим собратьям из числа развивающихся держав, таких как Бразилия и ЮАР, Турция была когда-то государством, где господствовали правые. Запад во времена холодной войны мог совершенно спокойно рассчитывать на нее, держа страну на поводке. И подобно этим странам, Турция сегодня приобрела уверенность в себе и ощущает, что больше ей никому принадлежать не надо. Теперь эти государства – самостоятельная сила. Турция и Бразилия продемонстрировали это – к досаде Вашингтона – в мае текущего года, когда они договорились с Ираном о том, что он не будет производить ядерное топливо оружейной концентрации. Что любопытно, Турция, Бразилия и Нигерия входят сегодня в состав Совета Безопасности ООН, а ЮАР с Индией будут представлены там в будущем году. Просто убийственная череда развивающихся держав, позволяющая по-новому взглянуть на сегодняшний мир без гегемонов и с несколькими центрами силы.

Но в плане дипломатии Турция важнее остальных стран из этого ряда. Только Турция является в основном мусульманской страной, находящейся на Ближнем Востоке, на расстоянии вытянутой руки практически от всех кризисных зон на нашей планете. И по этой причине также крайне важен вопрос о том, какого рода силой будет Турция. Турецкие дипломаты, прекрасно осознавая, что на них смотрит весь мир, без промедлений заверяют всех и каждого, что Турция это либеральная и светская страна, и что самое главное, она с ответственностью относится к своему влиянию, оказываемому на регион и за его пределами.

Конечно, возникают вопросы в связи с быстрой чередой событий прошедшей весны. Турция сначала преподнесла ненужный подарок со сделкой по Ирану и проголосовала против выдвинутой США резолюции ООН о введении санкций против этой страны, а затем гневно отреагировала на действия израильских коммандос, которые в ходе страшно неумелой операции по захвату каравана судов, шедших из Турции в Газу, убили восемь граждан Турции. Совпадение этих событий по времени создало гнетущее впечатление, что Турция относится к Ирану как к другу, а к Израилю как к врагу. Турецкая политика "нулевых проблем с соседями" выглядит так, будто Анкара готова поссориться со своими старыми друзьями на Западе, дабы успокоить страны, находящиеся с ней по соседству, в том числе, самые отвратительные. Томас Фридман (Thomas Friedman) из New York Times написал, что Турция, похоже, очень хочет "присоединиться к фронту сопротивления Израилю, куда входят ХАМАС, "Хезболла" и Иран".

Думаю, что это чепуха. Для начала, что касается Израиля. Все, с кем бы я ни беседовал, включая самых резких критиков правящей Партии справедливости и развития (ПСР), говорят о том, что общественность была крайне возмущена этим событием. Ей постоянно говорят, что со времен Османской империи ни один мирный житель Турции не погибал от рук иностранных военнослужащих. Возмущение это настолько сильно, что ни одно турецкое правительство не сможет сохранить свою легитимность и популярность, если не потребует от Израиля извинений (другой вопрос – называют ведущие государственные и политические деятели этот инцидент государственным терроризмом или нет). Турция до сих пор ждет таких извинений. А что касается Ирана, то совершенно очевидно одно: министр иностранных дел Турции Ахмет Давутоглу (Ahmet Davutoglu) и его команда действительно считали, что Запад одобрит заключенную ими сделку, согласно которой Иран согласился вывезти из страны для обогащения в мирных целях 1200 килограммов урана. То, что они ошиблись, в равной степени свидетельствует как о двойственности американского президента Барака Обамы в вопросе взаимодействия с Ираном, так и о глухоте и неискренности Турции.

Тем не менее, турецкие официальные лица признают, что поставили под угрозу новую репутацию своей страны, и что теперь придется проводить серьезные реставрационные работы. "Нам надо будет найти что-то яркое", - сказал мне Энель. Может быть, Турции удастся уговорить ХАМАС освободить похищенного израильского солдата Гилада Шалита? (Дай-то Бог.) Премьер-министр Реджеп Тайип Эрдоган несколько ослабил свое неотступное внимание к Газе и предательству Израиля, а следственная комиссия ООН в начале 2011 года может дать свою окончательную оценку инциденту с караваном судов (турки надеются, что это заставит Израиль извиниться).

Смешно говорить о том, что Турция предпочла Западу Ближний Восток или ислам. Стремление Турции стать полноправным членом западного клуба, в том числе, Евросоюза, по-прежнему является мощной движущей силой. Но Турция стремится ко многим целям, и часть из них может вступать в противоречие с другими. Страна хочет стать региональной силой в своем регионе, который с огромной подозрительностью относится к Западу, к Израилю и к Соединенным Штатам; суннитской державой, играющей роль посредника суннитов в Ливане, Ираке и в прочих местах; соучредительницей нового альянса развивающихся стран во всем мире. Но одновременно она хочет быть надежной союзницей Запада. Когда Турции приходится выбирать между этими ролями, фактор соседства одерживает верх, и тогда мы получаем голосование против санкций по Ирану. На состоявшемся на этой неделе в Брюсселе саммите НАТО, например, Давутоглу выразил сомнение по поводу противоракетной обороны, потому что любая подобная система будет нацелена на такие государства, как Иран и Сирия. А Турция отказывается считать данные страны угрозой.

Турецкие официальные лица утверждают, что они выступают за "всеобщие ценности", которые стоят в центре общественного дискурса, а то и политики на Западе. Но они, похоже, дают своим собратьям-мусульманам карт-бланш в вопросе прав человека. Широко известно, как Эрдоган попытался реабилитировать суданского президента Омара Хасана аль-Башира, заявив, что "мусульманин не может совершить акт геноцида". Эрдоган также публично поздравил иранского президента Махмуда Ахмадинежада с победой на выборах в 2009 году, которые осудили практически все, назвав подтасованными. Турецкие дипломаты говорят, что в частном порядке они разговаривают с партнерами жестко. Но автократические режимы не обращают внимания на упреки, звучащие в частном порядке.

В отличие от Китая и даже Индии, Турция не говорит о "суверенитете", защищая злоупотребляющие своей властью режимы. Она придерживается "западной" точки зрения в вопросах международного права. Ее проблема – в окружении. Если ты слишком серьезно относишься к правам человека, то ты не можешь быть региональным лидером на Ближнем Востоке. Но проблемы также связаны с нерешенным пока вопросом о характере демократии в самой Турции. Прошло восемь лет с момента прихода Эрдогана к власти, и нерелигиозные турки по-прежнему сомневаются в преданности его самого, а также ПСР делу защиты прав человека, толерантности и власти закона. Многие люди из числа беседовавших со мной считают, что проведенный недавно референдум по конституции, который уменьшил власть армии над судебной системой, свидетельствует о дальнейшем укреплении турецкой демократии. Но другие – а их также большое количество – считают референдум опасным заговором ПСР, цель которого усилить контроль партии над государством. Нерелигиозные турки опасаются, что их страна становится все более консервативной – пусть пока не в крупных городах, но в сельских районах центра страны определенно.

Со времен Кемаля Ататюрка Турция была предана своему "европейскому призванию". Однако Ататюрк был современно мыслящим деятелем, но не либералом. Один из его лозунгов звучал так: "Все для народа, несмотря на народ". И если антиклерикализм кемалистов не стал рецептом для создания либерального индивидуализма в европейском стиле, то и возрождение силами ПСР ориентированного на рынок умеренного ислама таковым тоже не является. Турецкая демократия пока не "консолидирована", как отметил один политолог.

Турция это вполне успешное государство, и у Запада есть все основания для того, чтобы приветствовать ее. Тот имидж умеренного и толерантного космополитизма, который она предъявляет ближневосточной аудитории, укрепляет не только "мягкую силу" Турции, но также глобальный мир и безопасность – по крайней мере, в долгосрочной перспективе. А это уже сам по себе весьма солидный успех. Но Турция не хочет довольствоваться ролью самой яркой звезды в находящемся во мраке окружении. Она хочет играть свою роль и на мировой арене. И такие устремления могут заставить Анкару начать поиски равновесия между соперничающими между собой ролями этой страны.

Оригинал публикации: All Roads Lead to Istanbul

15/10/2010
Джеймс Трауб (James Traub)

("Foreign Policy", США)