Данияр Ашимбаев. ВНУТРИНАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС…

В последнее время как-то вдруг в качестве одной из доминирующих тем в республиканских СМИ вновь встал национальный вопрос. Точнее, даже не национальный, а внутринациональный. Группа писателей, поэтов, общественных деятелей при поддержке дружественной прессы и молодежных активистов начала дискуссию на извечные темы "Мы за что боролись?", "Сохраним наши корни и традиции!" и "Все сволочи (предатели, манкурты, мутанты), один я – умница (духовный лидер, борец за национальную идею, супер-мега-патриот)!".

Поводом вроде бы стала пресловутая доктрина национального единства, которая должна, в свою очередь, стала закономерным следствием другой дискуссии на тему лидера нации. Но доктрину приняли, вымарав из нее все раздражающие словосочетания, а правительство даже утвердило план ее реализации, затолкав в него всевозможные худо-бедно реализуемые государственные программы, включая борьбу за форсированное индустриально-инновационное развитие. В плане развития экономики можно просто использовать опыт некоего изобретателя, запатентовавшего "способ хранения жидкости" и отсудившего у магазинов несколько миллионов тенге. Почему бы государству не получить международный патент на колесо или паровой двигатель и без лишней возни отсуживать у мирового рынка определенную мзду?..

Тут же, в недрах исполнительной власти родилась очередная программа по развитию языка, с таким бюджетом, что профильное филолого-медийное сообщество чуть не захлебнулось от восторга. Мантра "Вот теперь-то язык освоим!" до сих пор гуляет по печатной и электронной прессе, аккуратно избегая ответов на вопрос, что же случилось с предыдущими языковыми программами. Тем паче, что в последнее время как-то участились факты возбуждения уголовных дел в отношении работников государственной языковой сферы. То председателя Комитета по делам языков в розыск объявят, то одного начальника областного управления осудят за хищения, то другого – за злоупотребления.

Можно было бы предположить, что борцы-радетели за государственный язык и его всеобъемлющее развитие добиваются не сколько окончательного решения языкового (а кто-то и национального) вопроса, столько возможности поучаствовать в святой войне за бюджетные средства. Но, зная их как известных деятелей культуры, это предположение надо гневно отвергнуть.

Также надо сразу отвергнуть и версию о том, что национал-патриотами становятся потому что это "можно". Встать в общий хор поклонников стабильности и единственно верного курса – можно затеряться в толпе. Идти в радикальную оппозицию невыгодно – забугорные бюджеты уже поделены, а перспектива отлучения от кормушки или даже привлечения к ответственности за участие в митинге – более чем реальна. Тем более, что политическая история национал-патриотическая движения, мягко говоря, страдает не драматизмом, а больше похожа на дурной анекдот: учредили, поругались, раскололись, учредили, поругались, раскололись, учредили, поругались, раскололись и так до бесконечности.

Еще одна версия – пресловутый комплекс неполноценности. Вот независимости уже 20 лет почти, а что изменилось с точки зрения "национального развития"? Правительство, парламент, банки и нацкомпании между собой и внутри общаются не на государственном языке, а на языке межнационального общения. Классики миллионными тиражами не издаются, поскольку народ, получив выбор, предпочел им "попсу". В казахстанской части списка "Форбса" "титульная нация" представлена в меньшинстве. Даже терминология претерпела забавные изменения.

Слово "национальный" употребляется в основном в связке с такими понятиями как "банк", "валюта", "компания" и "безопасность", то есть – чем-то таким, государственным, общим, но совсем не каждого. Прилагательное "казахстанский" по данным Яндекса наиболее часто употребляется в сочетании со словами "торрент", "портал" или в виде пресловутого "казахстанского содержания". А уж если "отечественный", то только "производитель", причем таковым считается некая компания, производящая отверточные "нивы" и "шкоды". А "казахский" – это по-прежнему, язык, культура, кухня и одежда. Но никак не "нефть", "газ" или "хром". Конечно, можно в каждый 10 баррель класть томик Абая или диск с кюями Курмангазы, но более национальными это их не сделает.

И логично встает вопрос, кто ж виноват-то? (и тем более, что делать?) Обвинять правительство и парламент, в которых национальное содержание как раз таки почти достигло 100%, как-то не удобно. Получается, что вроде "свои", а ведут себя как "чужие". Но находчивый патриот и тут найдет выход. Поскольку делиться на "южан" и "северян" – это не очень удобно, средневековьем отдает, то можно всех поделить на истинных и неправильных, то бишь на "нагыз-казахов" и "шала-казахов". Первые – мудрые, добрые, цивилизованные патриоты и хранители традиций. Вторые – обрусевшие, оторванные от корней и нелюбящие Родину мутанты-предатели. И вот тут-то веселье и начинается. "Правильные" начинают бурную кампанию по перевоспитанию "неправильных", при этом совершенно упуская из виду два обстоятельства. Во-первых, "неправильные" их попросту не смогут услышать и увидеть, поскольку не читают издаваемую "правильными" прессу и литературу, тусуются в других местах и живут вообще в другой системе координат. А во-вторых, если и обращают внимание, то посредством "своей" прессы, которая жизнь национал-патриотов освещает исключительно в рубриках "курьезы", "медицинский феномен" и "их нравы". Тем паче, что ревнители традиций сами как-то не спешат подавать личный пример. Созданные ими ученики, словари и учебные программы не стали фактором ускоренного развития языка. Никто не пересел с "мерседеса" на благородного аргамака, не переехал из пентхауза в просторную юрту, не сменил мобильник на камчу. А уж из "традиционных религиозных ценностей" среднестатистический аксакал позаимствовал исключительно многоженство.

Причем, к крупному бизнесу и бюджетоемким чиновникам патриоты претензий практически не предъявляют, поскольку первые время от времени жертвуют немалые суммы на развитие традиций, книгоиздание и повышение духовности, что, собственно говоря, в глазах патриотов вычеркивает их из списка врагов.

С менее оборотистыми манкуртами тяжелее. Тем более, что они всегда могут предъявить такой довод: "Вот вы, ага, писали, что в русском языке много тюркизмов – имена, лексика, фонетика, географические названия? Писали, много раз писали. Можно ли из ваших слов сделать вывод, что русский язык в какой-то степени является северным диалектом великого казахского языка? Тогда скажите, какой смысл учить сам язык, если я хорошо владею одним из его диалектов?".

Как ж остановить очередную волну размежевания? Срочно перевести всю страну на государственный язык и переименовать оставшиеся города и улицы в угоду национально озабоченной интеллигенции? Так все знают, к чему это приведет. Принять еще десяток концепций, доктрин и госпрограмм? Все знают, как у нас реализуются госпрограммы. Сделать всех патриотами? Так, знаете, у каждого своего представление о том, как надо любить родину и как эту любовь выражать… Найти логичный компромисс между прогрессом и верностью традициям? И тут проблема – что считать традициями: тенгрианство или ислам, степь или город, модный костюм или паранджу, Атиллу или Абая? Получается, что искать никому не нужные компромиссы тяжелее, чем делить всех направо и налево. А ведь проблема существует много десятилетий: деструктивный потенциал отечественной интеллигенции, ее способность всех делить на "своих" и "чужих", бороться с врагом всеми видами оружия (от устного доноса до письменного), при этом ухитряясь колебаться позвоночником в нужную сторону еще до поворота генеральной линии, нанесла стране и нации вреда больше, чем все пресловутые "оккупанты" и "манкурты" вместе взятые.

21.10.2010