Чисто таджикское убийство, или Как в Исфаре выжимают из людей деньги

На фото: погибший в Таджикистане гражданин России Исмонбой Бобоев

19 февраля 2010 года в здании УБОП Согдийской области Таджикистана во время допроса был убит 30-летний Исмонбой Бобоев, гражданин России. За неделю до этого он с пятилетней дочерью приехал из Москвы к родителям в Исфару, 27 февраля должен был лететь обратно. Однако 19 февраля его на улице задержали работники УБОП Исфары, привезли в Худжанд, начали допрос - и Исмонбой умер, не выдержав пыток электричеством. Однако за убийство никто не наказан, уголовное дело приостановлено, обвиняемые в превышении полномочий продолжают работать в УБОП. В Исфаре поговаривают, что родители УБОПовцев завезли в Душанбе около 250 тысяч долларов и хорошего скакуна. Мы записали рассказ отца Исмонбоя, Джурабоя Бобоева, который, имея на руках заключение судмедэспертизы, показания свидетелей и даже дойдя до генерального прокурора Таджикистана и написав письмо президенту, не может пробить головой стену.

Это история о "правосудии по-таджикски".

Черная пятница

Отец убитого"Мой сын Исмонбой приехал в Исфару (город в Согдийской области Таджикистана - ред.) 12 февраля - он жил в Москве, торговал на рынке сухофруктами. Он привез старшую дочку Мумину, ей пять лет, и хотел ее оставить у нас, а с собой в Москву забрать младшую Сакину, ей четыре года, она с нами жила. В России его ждала жена и двухлетний сын, Умар.

Неделю Исмонбой пробыл дома, отдыхал. В пятницу, 19 февраля, мы позавтракали, потом он пошел с друзьями в чайхану. Ближе к часу дня я стал собираться в мечеть, на пятничный намаз, - сын тоже должен был подъехать туда. Но в мечети я его уже не видел.

Друзья Исмонбоя тоже не дождались его у мечети. После намаза стали ему звонить - он не поднимал трубку. Несколько раз звонили - тишина. И только через некоторое время на звонок ответил мужской голос: "Говорит Фирдаус, я работник Шестого отдела (УБОП - ред.) Исфары, и я везу его в Худжанд".

Ребята сначала не поняли, решили, что глупый розыгрыш. Какой Шестой отдел? Зачем в Худжанд? Позвонили мне, мы сами начали звонить Исмонбою - но его телефон уже был отключен.

Я поехал домой, рассказал своему брату о происшествии. В Исфаре два работника Шестого отдела: Фирдаус Шокиров и Манучер Аскаров, мальчишки, лет 25-28. Исфара - небольшой город, все друг друга знают. Друзья Исмонбоя отправились к старшему брату Фирдауса, он у нас заправщиком работает, - а мы с моим другом поехали к отцу Фирдауса, к Файзулло Шокирову.

К трем часам дня мы уже знали: да, Фирдаус увез моего сына в Худжанд. И тогда я сказал Файзулло Шокирову: "Твой сын увез моего сына в Худжанд, позвони, узнай, в чем дело". - "Не беспокойтесь, - сказал Шокиров. - Я ему скажу".

И тогда я дал понять, что привезу в Худжанд деньги - только бы вытащить сына.

Мы знали, что без денег его не отдадут. За пять месяцев до задержания Исмонбоя, в конце августа 2009 года, так же задержали еще одного исфаринского парня, Косима Алибердыева. Его повезли в Худжанд, там пытали, избили - и отпустили за семь тысяч долларов. Мне об этом Исмонбой рассказывал. Потом этот Косим написал заявление на Фирдауса, даже открыли дело, но отец Фирдауса, Файзулло, уговорил Косима забрать заявление, пообещал, что они деньги вернут. Тот заявление забрал, дело прикрыли. А деньги не вернули.

Поэтому я знал, что нужно везти деньги. И я сказал Файзулло: "Позвони сыну, пусть он скажет своему начальнику, что я привезу деньги". - "Я не могу так прямо сказать. И мой сын не может прямо сказать. Но ты можешь выйти на начальника Шестого отдела области через Бозора Айдарова".

В каждом городе есть такой человек, вроде Бозора, - который не занимает значимых должностей, но всех знает, ко всем вхож, и через которого можно улаживать подобные дела. Я позвонил Бозору, попросил связаться с начальником Шестого отдела области и передать ему, что мы привезем деньги. И начальник передал: "Пусть приезжают завтра".

Я был готов ехать сразу, у меня даже деньги были с собой, около 7.5 тысяч долларов. Но я не сказал об этом ни Шокирову, ни Бозору. Никому. Мне тоже сумму не называли.

Мы поехали домой, но я места себе не находил. Стал снова звонить этому Файзулло, но он сказал: "Мы ужинаем, позвони позже". Звоню позже - говорит, сейчас не могу говорить, сейчас молитва. Потом позвони.

Я хотел сказать, что не могу ждать ночь, что приеду сейчас, привезу деньги. Но Файзулло уже не брал трубку. Видимо, он уже знал, что моего сына нет в живых.

В Худжанде

Исмонбой БобоевУтром в субботу, 20 февраля, мы встали рано, взяли деньги и выехали из дома. На площади в центре Исфары стояла группа людей: начальник милиции Исфары, начальник Уголовного розыска, глава КГБ. Недалеко должно было начаться какое-то мероприятие, и я решил, что они все туда собрались. Из машины вышел мой брат, подошел к этим людям. И я вижу - брат начинает резко рубить руками воздух и что-то жестко говорит. Я вышел из машины.

"…Твоего сына убили", - сказал брат.

Я схватил начальника исфаринской милиции. "Если бы они (шестой отдел) мне подчинялись, я бы сам их за шкирку взял и к тебе привел, - сказал он. - Но они мне не подчиняются, я им только кабинет даю. Они даже областной милиции не подчиняются - только напрямую МВД в Душанбе… Мне сказали, что твой сын умер - и я стою тут, жду тебя, чтобы сообщить".

Стоять на площади в Исфаре было бесполезно, нужно было ехать в Худжанд. Со мной поехали заместитель начальника милиции Исфары и начальник УгРо.

Мы приехали в Худжанд. Заходим в кабинет начальника областного Шестого отдела. Там уже сидели начальник областной милиции, начальник КГБ области и сам начальник Шестого отдела, некто Одинаев.

- Как это случилось? - спросил я.

- Да так. Он сидел на стуле, ему задали вопрос - а он вдруг со стула стал валиться на пол. И умер.

- Как это так? Я своего сына знаю, он никогда ни на что не жаловался, ничем не болел. Ты зачем его сюда привез? - спросил я у Одинаева. - Зачем твои работники, Манучер Аскаров и Фирдаус Шокиров, привезли моего сына в Худжанд? Почему они не могли расспросить его в Исфаре?

- Он связан с организацией.

- На каком основании так говоришь? С чего ты решил? Может, и про меня тоже так скажешь? (Я спрашивала у Джурабоя Бобоева, уточнял ли глава Шестого отдела, с какой именно организацией, по его мнению, был связан Исмонбой. "Нет, не говорил", - сказал Джурабой. "Ни ИДУ, ни "Хизб ут-Тахрир" не называл?" - настаивала я. "Нет, - качал головой отец. - Ни про какое УДУ он не говорил")

Но Одинаев ничего не сказал мне про организацию. Протокол допроса он мне тоже не показал - видимо, не было никакого допроса, моего сына просто били, пытаясь выжать деньги. Тогда я спросил:

- Тебе вчера вечером Бозор звонил?

- Да, звонил.

- Почему ты сказал, чтобы мы завтра приезжали? Я бы тебе вчера эти деньги привез!

В кабинете стало тихо. Начальник Шестого отдела молчал, уставившись в стол. Начальник областной милиции вдруг заинтересовался:

- Какие деньги?

Я рассказал про Косима Алибердыева, про то, что его за семь тысяч долларов отпустили. Начальник милиции удивился:

- Откуда про это знаешь?

- Это всем известно в Исфаре.

- А почему я не знаю?

Начальник милиции попросил своих, чтобы они прислали ему дело Косима, и стал мне говорить, что Шестой отдел им не подчиняется. Мол, они напрямую МВД подчиняются.

Мне это было не интересно.

- Где эти люди, которые убили моего сына?

- Их нет. Пойдемте, нас эксперты ждут.

- Подождут. Мне торопиться некуда. Я не уйду из твоего кабинета, пока не приведут этих Манучера и Фирдауса.

Начальники посовещались о чем-то, вышли. Я остался в кабинете с Одинаевым. Сидим, ждем. Проходит час. Начальник время от времени предлагает: "Ну, может, пойдем? Эксперты ждут!" - "Мне торопиться некуда. Пока не приведешь этих двоих - с места не сойду".

Прошло еще время. Наконец, начальник Шестого отдела сам вышел из кабинета, я остался и еще сидел там - кажется, больше часа. Наконец, привезли Манучера. Я потом узнал - за ним чуть ли не в Исфару ездили.

- Ты зачем моего сына сюда привез?

Он стоит, дрожит, глаза бегают. Боится.

- Я хотел его спросить про Кадырова Рафи.

- Ты не мог в Исфаре спросить? У нас в доме? Пришел бы ко мне, я бы чай сделал… Мы бы с тобой нашли родителей этого Кадырова Рафи, и ты у них бы спросил.

Я не знаю, кто такой Кадыров Рафии. Зята моего брата зовут Абдурафи Кадыров, может, о нем шла речь?

- Как ты его убил?

- Я?! Как я мог его убить? Посмотрите на меня - и вспомните, какой ваш сын был…

- Да, если бы вы с ним один на один шли - он бы тебя сожрал. Но ты его связал и бил! Я знаю, - и тут я ударил этого Манучера.

Меня схватили, удержали.

- Где второй?

- Не нашли.

И мы пошли к экспертам.

Тело моего сына лежало на столе, завернутое. Я попросил: "Разверните, давайте вместе посмотрим". И мы все увидели следы побоев под коленями, кровоподтеки на ногах, а на пальцах - темные следы от электрических ожогов, как кольца. Есть такие приспособления - надевают на руку, подсоединяют провода и пускают ток.

"Скажи при всех, что моего сына избили и убили", - потребовал я у эксперта. "Не могу, - сказал он. - Заключение в течение десяти дней делается". - "Но тело перед тобой, сейчас сделай заключение!" Он промолчал. И тогда я сказал: "Чтоб с твоим сыном так же сделали!" - "Зачем так говоришь? - закричал он. - Он язык себе прикусил, задохнулся и умер!"

"Почему ты считаешь, что твоего сына убили?" - спросил меня прокурор Худжанда. "ты сам себе язык прикусываешь? - ответил я. - Почему он вдруг ни с того ни с сего язык прикусил?" Прокурор промолчал.

Там дураку ясно было, что Исмонбоя избили страшно. А они говорят - сам упал. А пятна на руках - мол, такой приехал. Но я с ним завтракал в тот день, я его руки видел. Не было ничего…

Мы забрали Исмонбоя и поехали домой, в Исфару.

Две экспертизы

Пока мы ездили в Худжанд, в мой дом стали стекаться люди. Это был не первый случай в Исфаре, когда Шестой отдел похищал людей, а потом выпускал их за деньги. Им все сходило с рук, и вот они начали убивать. И люди говорили: мы сейчас пойдем в дом Шокирова, разнесем там все, сожжем - и будем там ждать, пока не приведут этого Фирдауса. Народ сам сказал: не будем хоронить Исмонбоя, пока не найдем и не убьем его убийцу. Кровь за кровь.

В следующее воскресенье должны были пройти выборы, и такой переполох был совсем ни к чему. К нам в дом приехал начальник областной милиции, пришел председатель городского хукумата (администрации), стали уговаривать народ разойтись. "Мы накажем всех виновных, - пообещал начальник УВД области. - Да мы уже десять человек по этому делу закрыли!"

Наврал, но эта ложь успокоила людей, и они разошлись. А когда через четыре дня мы с другом приехали в Худжанд, чтобы узнать, как продвигается следствие, то мне сказали, что никакого дела еще не заведено. Заключение экспертов еще не готово.

Мы отправились к экспертам: "Что вы собираетесь писать в заключении?" Молчит. И тогда я сказал, что мой сын - гражданин России, что я пойду на повторную экспертизу, из России привезу экспертов, если нужно.

Я, правда, ходил к генконсулу России, рассказал ему все, оставил заявление - что вот, мол, был такой случай. Я никого не обвинял в этом заявлении - просто поставил в известность, что гражданин России погиб в здании УБОП Согдийской области, в Худжанде. Консул пообещал, что передаст мое заявление послу.

А через несколько дней меня и моего друга вызывает на допрос следователь: эксперт пожаловался в прокуратуру, что я угрожал ему, обещал убить его детей, привести пятьдесят тысяч человек, все тут разгромить - и провести повторную экспертизу. "Про экспертизу - да, говорил, остальное вранье", - сказал я. И тогда нас начали пугать, что заведут на нас уголовное дело. Вызовут в прокуратуру, там я и останусь.

Наконец, эксперт выдал заключение. Причина смерти - "Механическая асфиксия вследствие западения языка". Однако уголовное дело было заведено по статье 104 (убийство). Следователь же не дурак. Он же понимает, что сын не сам по себе задохнулся. "Почему не закрываешь Фирдауса и Манучера?" - спрашиваю. Следователь отвечает: "Их вина не доказана".

Подпись: Первое заключение судмедэксперта. Выдано 10 марта 2010 года

Прошло еще две недели. Я пошел на прием к председателю областного хокимията, все ему рассказал. Он посочувствовал, но сказал, что ничем не может помочь: "Мы не можем давать указания органам посадить Фирдауса и Манучера".

В поисках правды я написал письмо президенту Таджикистана Эмомали Рахмону, генпрокурору, председателю нижней палаты парламента (Маджлиси намояндагон), писал послу России, в комитет по борьбе с коррупцией, в МВД… Везде писал.

Но только когда был назначен новый прокурор области, дело сдвинулось с мертвой точки. Я показал новому прокурору фотографии тела моего избитого сына - я дома снимал. Он внимательно посмотрел: в деле таких фотографий не было, эксперты не дали, хотя обещали. Эти фотографии у меня изъяли как вещественное доказательство и приобщили к делу. Была организована следственная группа, дело пошло. Мне предложили сделать повторную экспертизу.

"Как вы посмотрите не эксгумацию?" - спросили меня. После похорон прошло уже полтора месяца. Мы с братом пошли к мулле: "Как быть?" - "Ради справедливости можно все, - сказал мулла. - Чтобы наказать зло, можно вскрывать могилу и делать повторную экспертизу".

В начале апреля из Душанбе приехали эксперты, эксгумировали тело. Через месяц у меня было новое заключение судмедэксперта. Причиной смерти указывалась "Электротравма. Острая сердечнососудистая и дыхательная недостаточность".

Повторное заключение судмедэкспертизы. Выдано Республиканским центром судебно-медицинской экспертизы Минздрава Республики Таджикистан

Пока шло следствие, нашли в Исфаре еще четверых парней, которых эти, из Шестого отдела, забирали и пытали сутки, потом взяли с них по две тысячи долларов и отпустили. Я знаю этих парней, они дали показания.

В апреле, когда новый прокурор области дал делу ход, Фирдауса и Манучера посадили. На четыре дня. Потом отпустили.

У нас говорят, что родители Фирдауса и его жены испугались не на шутку и рванули в Душанбе. И видимо, занесли куда надо. В городе ходит слух, что освобождение УБОПовцев стоило то ли 250, то ли 300 тысяч долларов. Кто-то добавляет, что еще и скакуна хорошего подарили.

И 25 июня дело было приостановлено. "Фирдаус заболел", - сказал следователь. Через месяц Фирдаус еще не выздоровел. Прокурор области, узнав об этом, попросил своего заместителя узнать, в чем дело, и если болезнь фальшивая, разобраться. "Не надо разбираться, - попросил я. - Просто скажите, пусть продолжают следствие". О том же я просил и генпрокурора, когда попал к нему на прием в Душанбе.

Но у нас, если из Душанбе пришла команда "приостановить дело", то дело будет приостановлено, что бы ни приказывал прокурор области. Фирдаус и Манучер не просто спокойно ходят по улицам Исфары - их еще и восстановили на прежнем месте работы, в том же Шестом отделе.

"Что мне делать?" - спрашиваю у следователя. А он в ответ разводит руками: "А что я-то могу сделать?"

* * *

56-летний Джурабой Бобоев приехал в Москву, чтобы обратиться к президенту России Д.Медведеву, к генеральному прокурору России Ю.Чайке и губернатору Курской области А.Михайлову (граждане России Исмонбой Бобоев с семьей постоянно проживали в Курской области). Он не знает, куда еще идти и в каких кабинетах по десятому-двадцатому разу рассказывать, как искал сына, как хотел отвезти деньги, как увидел его мертвого... Он, как и все жители Исфары, видит, как Фирдаус и Манучер, сотрудники УБОП, по-прежнему ездят по городу на хороших машинах. "Отец Фирдауса проговорился однажды, что у Шестого отдела в Москве есть агенты - они сообщают, когда кто-то едет на родину с деньгами, - сказал Джурабой. - И тогда эти ребята из Шестого отдела начинают их "трясти". Бог их наказал - им не достались деньги моего сына. Но если они еще кого-то поймают, и с этим человеком что-то случится, уже никто в городе не поверит, что власть сможет их наказать. Никто не поверит. И народ сам пойдет за справедливостью".

Порвет, значит.

И тогда взбунтовавшуюся Исфару окончательно обвинят в причастности к "разным организациям".

Исфару и так называют чуть ли не колыбелью ИДУ в Таджикистане. Но некоторые наблюдатели полагают, что дело не в переизбытке террористов и преступников в Исфаре, а в том, что в этом городе традиционно живут богатые таджики, живущие с продажи сухофруктов. И бесконечные проверки в Исфаре не переводятся, потому что там всегда есть с кого "стрясти" деньги.

Мария Яновская

11.11.2010