Обама берет Азию морским путем

Стокбридж, Массачуссетс – Президент Обама утверждал, что его 10-дневная азиатская поездка полностью связана с созданием рабочих мест: "Основная цель состоит в том, чтобы... открыть рынки с тем, чтобы мы могли продавать товары в Азии, в одном из наиболее быстро растущих рынков в мире, и мы могли бы создавать рабочие места здесь в Соединенных Штатах Америки." Но такого рода переделка повестки дня, как самая последняя реакция на промежуточные выборы, приглушила жизненно необходимое геополитическое значение поездки.
В действительности же, президент противостоял новой стратегической карте, которая простирается за пределами наших грязных и диверсионных войн, ведущихся на суше в Афганистане и Ираке. В географических понятиях две из стран, включенных в маршрут, Индия и Индонезия находятся в том же самом все в большей степени становящемся ключевым регионе: южных прибрежных зонах, или "периферии" Евразии, которая вырастает на глазах в качестве мировой магистрали для транспортировки углеводородов, объединяя богатую энергией Аравию и Иран с растущими экономиками Тихого океана.
На сегодня наступил конец искусственным делениям, присущих исследованиям эры холодной войны: теперь "Ближний Восток", "Южная Азия", "Юго-Восточная Азия" и "Восточная Азия" являются частью единого органического континуума. В геополитических терминах визиты президента во все четыре страны касаются одной и той же проблемы: роста [могущества] Китая на суше и море.
Индия все в большей степени ощущает себя окруженной военной мощью Китая. Она находится в пределах зоны досягаемости китайских реактивных истребителей, базирующихся в Тибете. Китай строит или развивает большие порты в Пакистане, Бангладеш, Шри-Ланке и Бирме, и предоставляет всем этим странам Индийского океана существенную военную и экономическую помощь.
Хотя Индия и Китай вели приграничную войну в начале 1960-х годов, они в действительности никогда не были конкурентами, разделенные, как это и обстоит на деле, Гималаями. Но сокращение расстояний благодаря глобализму и развитию военных технологий вызвало конкуренцию, которая определяет контуры новой Евразии.
В действительности, именно появление Индии как великой евразийской державы несет в себе самую лучшую новость для американских стратегов начиная с конца холодной войны. Лишь только через свой рост без какого-либо формального союза с Вашингтоном, демократическая Индия уравновешивает статистический Китай. Даже было бы гораздо лучше, если бы удалось установить более близкие отношения между Соединенными Штатами и Индией - что без сомнения было разложено на множители через заявление г-на Обамы о поддержке Индии в предоставлении ей места в Совете Безопасности ООН - но все это осложняется нашими хаотическими войнами на суше.
В то время как президент Обама хочет уйти из Афганистана, индийские лидеры продолжают опасаться того, что он поступит именно таким образом. Для индийцев Афганистан не является отдаленной центральноазиатской страной: он представляет собой историческую часть субконтинента. Империи столь же древние как цивилизация Хараппа в четвертом тысячелетии до н.э. и столь же недавние как моголы в начале современной эры превратили Афганистан, Пакистан и северную Индию в часть одного и того же государства. Индийские элиты несут эту историю в своих костях.
Индия хочет, чтобы сравнительно умеренный и нефундаменталистский Афганистан выступал в качестве орудия по ограничению влияния Пакистана в регионе. (Именно поэтому Индия поддерживала являвшихся советскими марионетками афганских лидеров в 1980-х в борьбе против поддерживавшихся ЦРУ моджахедов.)
Если бы Соединенные Штаты решили внезапно уйти, Индия само собой разумеется обратит свои взоры в сторону Ирана, России и возможно Китая в качестве союзников в ходе негласного усилия по удержанию Пакистана. Тем самым мы вполне могли бы потерять перспективу обретения де факто проамериканской Индии для того, чтобы уравновесить военный и экономический рост Китая.
Президент Обама должен взвесить этот факт со знанием того, что каждый год война в Афганистане обходится нашим военным в эквивалент строительства нескольких групп атакующих авианосцев, которые вполне могли бы использоваться для того, чтобы усилить наше присутствие и удержать расширение китайского флота в западной части Тихого океана - мера, которая ослабит опасения там наших союзников. Конечно, президент предпочел бы скорее использовать сбереженные средства для того, чтобы выплатить дефицит; но тем не менее, флот и влияние в Евразии, которую все это может обеспечить, само собой оказались в проигрыше в результате этих войн на суше.
В отношении Индонезии г-н Обама оказывается перед такой же изощренной проблемой. Более 200 из 240 миллионов жителей Индонезии являются мусульманами. Поскольку носители Ислама там являлись морскими торговцами, и тем самым глашатаями космополитической интерпретации веры, которая хорошо вписывается в местную яванскую культуру, то Ислам в Индонезии (и повсюду по региону Южных морей) испытал недостаток в аскетической идеологической его интерпретации, существующей на Ближнем Востоке.
Вместе с тем, сегодня появление глобальных коммуникаций, наряду с войнами в Ираке и Афганистане и высадка ваххабистских клерикалов из Персидского залива на Дальнем Востоке, приводят к радикализации многих индонезийцев. Это ставит лидеров страны перед дилеммой: с одной стороны они хотят, чтобы существенное американское военно-морское присутствие уравновешивало Китай, который является крупнейшим торговым партнером Индонезии; с другой, они опасаются вызвать возмущение более широких кругов в исламском мире, если они слишком сильно продемонстрируют более близкие связи с Вашингтоном перед своей общественностью.
Индонезия, чей архипелаг является столь же обширным, насколько широко простираются континентальные Соединенные Штаты, имеет только две подводные лодки; у Китая их имеются десятки. В то время как материалистическая культура Китая может смягчить влияние политического Ислама в Юго-Восточной Азии, Китай также играет на напряженности между Западом и глобальным Исламом для того, чтобы ограничить там американское влияние. Именно поэтому миссия президента Обамы по обновлению имиджа Америки в глазах мусульман несет выгоды, которые простираются далеко за пределы Индонезии и Ближнего Востока.
Мусульманская демократия Индонезии, дюжину лет спустя после падения Сухарто, гордится демонстрацией бодрости и умеренности. И объединенная с огромным населением Индонезии, она предвещает появление своего рода "второй Индии" на евразийской периферии, стратегически расположенной в Малаккском проливе, судоходном супершоссе между Индийским и Тихим океанами. В то время как искусство подготовки к наступлению многополюсного мира в военных, так же как экономических, терминах заключается в том, чтобы заполучить поддержку других аналогично мыслящих игроков, администрация Обамы должна использовать энергию, выработанную в ходе визита президента для того, чтобы принять Индонезию в качестве своей новой любимой страны, также как Индия была принята администрацией Джорджа У. Буша с последующим существенным эффектом.
Что касается Японии и Южной Кореи, в то время как Китай остается их крупнейшим торговым партнером, обе они опасаются растущей мощи военно-морского флота Пекина и "мягкой силы", которую он проецирует в Тихом океане. В значительной степени именно поэтому эти страны позволили Вашингтону поддерживать военное присутствие на своей территории и Соединенные Штаты заставили их усилить свои собственные вооруженные силы.
В то же время японская и южнокорейская общественность все в большей степени становятся нетерпимы в отношении американских военных баз. Таким образом наше стратегическое будущее в регионе связано не с этими огромными типа холодной войны базами с их ресторанами закусочного типа и торговыми центрами; они неизбежно становятся политическим бременем. Скорее всего мы нуждаемся в незаметно функционирующих структурах под местным суверенитетом, которые Пентагон поможет поддерживать. Все это является стратегией, которая будет работать, только если такого рода структуры не будут вызывать ярость местных жителей и прессы, означая, что наша общественная дипломатия должна будет быть эффективной и беспрерывной.
Действительно, Вашингтон добился больших успехов на фронте общественной дипломатии: основная выгода наличия послов по особым поручениям в Израиле и палестинских территориях и в Афганистане и Пакистане заключается в том, что это освободило Госсекретаря Хиллари Клинтон для того, чтобы совершать большее число визитов на высоком уровне в Восточную и Южную Азию, где она, в действительности, конкурировала все время с Китаем на общественной сцене. Визит президента является одним из примеров кульминации такого рода усилий.
В 20-м столетии человечество засвидетельствовало великие развертывания армий в Европе, сфокусированные на ведение боевых действий на суше. Джордж У. Буш невольно продолжил эту тенденцию через великие развертывания армий с ведением боевых действий на суше на Ближнем Востоке, где мы оказались ввязанными во внутриисламский конфликт. По мере того, как президент Обама разрабатывает свою большую стратегию для Евразии, существенным шагом вперед было бы сокращение присутствия на суше и усиления его в море. Военно-морские флоты весьма способствуют проецированию мягкой силы: они наносят визиты в порты и охраняют глобальное общее достояние, в то время как армиям присущи вторжения.
Ослабление опасений Индии в отношении построенных китайцами портов в Индийском океане так же как опасений Индонезии и ее соседей в отношении китайских намерений в Южно-Китайском море и Японии и Южной Кореи в отношении цели Китая по доминированию над островами западной части Тихого океана находится в каждом случае под юрисдикцией военных кораблей, но не наземных войск.
Как написал геостратег из Йельского университета Николас Дж. Спайкмен в 1942 году, вследствие того, что у Америки не было конкурентов в Западном полушарии, она располагала "мощью для того, чтобы сэкономить ее для ведения деятельности вне границ Нового Мира", наподобие определения баланса сил в восточном полушарии. И в Евразии, продолжал Спайкмен, морская периферия является основной, потому что она важна для контактов, в которые суперконтинент вступает с внешним миром. Давайте надеяться на то, что визиты президента Обамы в ключевые государства прибрежной Азии докажут правильность теории Спайкмена.

Роберт Д. Каплан, автор книги "Муссон: Индийский океан и будущее американской мощи," является старшим научным сотрудником в Центре новой американской безопасности и корреспондентом журнала The Atlantic.

Роберт Каплан,
"Нью-Йорк Таймс",
11 ноября 2010 года,
Перевод – Zpress.kg-UVU