Восемь лет без права переписки

Туркменский синдром

В эйфории от удачно завершившейся операции по уничтожению врагов Ниязов не успел заметить, как за его спиной уже начинал расправлять крылья новый лидер, будущий архитектор Великого Возрождения...

Сегодня мы вновь стоим накануне трагической даты в истории Туркменистана. В тот день, восемь лет назад 25 ноября 2002 года Сапармурад Ниязов, объявив себя жертвой нападения кровавых "террористов", обеспечил себе еще несколько лет безграничного и единовластного господства над туркменским народом, его жизнью, его правами, его будущим. Справедливости ради, следует сказать, что угроза "пожизненному" главе всех туркмен действительно была реальная: слишком далеко зашел он в своем стремлении быть пророком и вождем, по своим собственным меркам определяющим всем и каждому не только его норму соли и воды, но и степень личной свободы.

Однако Ниязов забыл, что пророкам не свойственна меркантильность и страсть к обогащению. Они не имеют личных секретных счетов в зарубежных банках. Земное начало возобладать над "небесным": спасать надо было не только свой авторитет заботливого отца нации, любителя философии и поэзии, но и накопленные за годы правления капиталы. И не только спасать, но и обеспечить себе возможность продолжать грабить свой народ.

В эйфории от удачно завершившейся операции по уничтожению врагов Ниязов не успел заметить, как за его спиной уже начинал расправлять крылья новый лидер, будущий архитектор Великого Возрождения, автор теории безопасности газопроводов и инициатор строительства многомиллиардных объектов, а до известного времени - скромный врач-стоматолог Курбанкули Бердымухаммедов.

Не заметил… А мог бы еще пожить…

Всего четыре года наслаждался Ниязов своей победой над оппозицией. Возможно, он даже не ожидал, что туркменское общество с такой покорностью воспримет расправу над инакомыслящими и возблагодарит Всевышнего за то, что он "уберег" их любимого вождя от смерти под колесами вражеского КамАЗа и под пулями злобных турецких наемников.

Как говорила, выступая по туркменскому ТВ, бывший Генеральный прокурор Туркменистана Курбанбиби Атаджанова: "Слава Богу, черным замыслам преступников не суждено было осуществиться. Всевышний защитил и сохранил любимого Президента Великого Сапармурата Туркменбаши. Безграничное уважение и любовь народа к дорогому Сердару, основанные на нерушимом единстве народа и Президента, политическая воля любимого Сапармурата Атаевича, его решительность и настойчивость укрепили наши ряды и нашу веру в незыблемость государственных основ, безмерную любовь и преданность народа своему Сердару… Слава Богу, выпущенные бандитами пули просвистели мимо любимого Великого Сапармурата Туркменбаши". Возможно, сегодня, отбывая отмерянный ей "любимым Сердаром" немалый тюремный срок, бывшая всесильная прокурорша думает иначе…

Разумеется, были и те, кто посчитал грубейшим нарушением юридических и человеческих норм проходившие в Туркменистане судилища над политическими оппонентами Ниязова, объявленными "изменниками родины" и "террористами". Но они были далеко, в Европе, Америке, России. Их было немного - бывших туркменских граждан, ставших вынужденными эмигрантами и политическими беженцами, Но они были, и они есть. И они не молчат, даже если их жизни угрожают вездесущие туркменские спецслужбы.

Официально принято считать, что в Туркменистане давно забыли Нурмухаммеда Ханамова, Сапармурада Иклымова, Бориса Шихмурадова, Батыра Бердыева, Язгельды Гундогдыева, Сердара Рахимова, Иклыма Иклымова, Векиля Дурдыева, - людей, работавших в туркменском правительстве и представлявших страну в зарубежных дипмиссиях. Но среди осужденных по делу "25 санджар" были фигуры, менее известные и даже не известные совсем. Например, Довлет Гаипов, проживавший в поселке Амударья этрапа им. Ниязова Лебапского велаята и работавший директором нефтебазы, осужденный на 20 лет лишения свободы, или директор расположенного в поселке Шатлык Марыйского велаята управления "Тампонаж" треста "Туркменбургаз" Реджепгельды Нургельдыев (22 года лишения свободы), или главный инженер института "Туркменсувдесга" Аннамурад Хатамов (25 лет лишения свободы), или Мурад Гаратаев, о котором известно только то, что он является племянником "главаря" Гуванча Джумаева, или двоюродный брат Мурада Гувандык, или отец Гуванча Джумаева Розы и брат Чары (всем по 20 лет лишения свободы), или его сын Тимур (25 лет), или брат Бориса Шихмурадова Константин (17 лет), или братья Сапармурада Иклымова Аманмухаммед и Оразмамед (20 и 19 лет соответственно). Некоторых из этих заключенных уже нет в живых.

Тех же, кто, отсидев свой срок, вышел на свободу, немного: Юсуп Хаидов (5 лет лишения свободы), Сапармурад Сеидов (6 лет), Акмурад Кабулов (8 лет), еще два-три человека. Об остальных не известно ничего.

О "своеобразных" методах работы служителей туркменской Фемиды было сказано уже немало. И чтобы не повторяться, подчеркнем только, что ни одно судебное заседание, рассматривавшее дела участников так называемого "покушения на президента" и "попытки государственного переворота" не соответствовало Конституции и законам Туркменистана, не говоря уже о международных нормах. Да и как оценить степень их "законности", если одни адвокаты открыто заявляли на суде, что не хотят защищать "террористов", а другие, выразившие готовность выполнять свой профессиональный долг, не имели на руках материалов дела и даже не встречались со своими подзащитными?!

Можно ли назвать соответствующим закону судебное заседание, вынесшее приговор Борису Шихмурадову, на котором адвокат присутствовала только в качестве статиста для видеосъемки, а после этого отказалась даже по телефону поговорить с родственниками осужденного?!

Можно ли не верить судье N, который, спустя много лет после упомянутых судилищ, где не было ни потерпевших, ни свидетелей, ни защиты - одни обвиняемые, говорил о том, что вся его "работа" заключалась в чтении прокурорской версии обвинения?!

По каким юридическим нормам были осуждены "заочно" несколько так называемых "изменников родины"? Ведь им даже не было предъявлено обвинение! Вернее, так: по словам Генпрокурора Атаджановой, "в настоящее время нет сомнений в том, что террористический акт возглавили и приняли в нем непосредственное участие…" Далее следовали фамилии людей, которые 25 ноября 2002 года находились за тысячи километров от Ашхабада. То есть, сомнения были, а любое сомнение, по общепринятым юридическим нормам, толкуется в пользу обвиняемого!

К сожалению, старый Уголовно-процессуальный кодекс, которым, по-видимому, следовало руководствоваться служителям закона в 2002 году, найти не удалось. Новый же УПК признает возможность слушания дела в отсутствие подсудимого в случае, когда закон допускает заочное рассмотрение его дела (ст. 339, п.2, пп.7). Разбирательство дела в отсутствие подсудимого может быть допущено в случае, когда подсудимый находится вне пределов Туркменистана и уклоняется от явки в суд (ст.353, п.2, пп.1).

Маловероятно, что подобная юридическая норма существовала в старом, по сути, еще советских времен, УПК. А стало быть, законность вынесения "заочного" приговора также сомнительна: обвиняемых не вызывали в суд, им не было предъявлено обвинение, а о вынесенном приговоре они узнали из публикаций СМИ. Если же Генеральная прокуратура Туркменистана обращалась с просьбой о выдаче подозреваемых к другим государствам, где они якобы скрывались, то, вероятно, следовало бы дождаться экстрадиции, а уж после этого судить! Хотя какой в этом смысл: преступниками эти люди были названы Ниязовым не только до суда, но чуть ли еще не до самого "преступления"! И никто, включая главного туркменского правоведа, бывшего директора Института демократии и прав человека, а ныне министра иностранных дел Туркменистана Рашида Мередова, не посмел это оспорить.

Как считает приговоренный заочно к пожизненному заключению Нурмухаммед Ханамов, ярлык "террориста" сильно мешает ему в его деятельности. Так, нынешней осенью ему было отказано в участии в мероприятиях под эгидой ОБСЕ в Варшаве и Вене, и только после вмешательства представителей США и Евросоюза организаторы конференции пошли, что называется, на попятный. Но под вопросом остается участие Н. Ханамова в Параллельной конференции неправительственных организаций в конце этого месяца в Астане, так как свой приезд в столицу Казахстана на саммит глав государств ОБСЕ в первых числах декабря президент Бердымухаммедов напрямую связал с недопущением к участию в конференции туркменских диссидетнов.

При соответствующей независимой юридической поддержке возможно участие заочно осужденных в пересмотре дел "25 ноября", говорит Нурмухаммед Ханамов, однако такой поддержкой пока заручиться не удалось. Туркменская же сторона, несомненно, будет против подобных пересмотров, так как, в случае вмешательства извне, версия "государственного переворота" и "покушания на президента Ниязова" рухнет, как карточный домик.

Еще большее недоумение вызывает вопрос о роли "исторического" заседания Халк маслахаты (Народного совета) 30 декабря 2002 года. Что это было: суд, митинг или искусно спланированное шоу одного актера? Если это был суд, в качестве кого выступали присутствующие тысячи делегатов: свидетелей, судей или просто зрителей. Если зрителей, то почему они решали голосованием вопрос о степени виновности подсудимых, если свидетели, то где находилась вся эта разношерстная толпа утром 25 ноября, а если судьи, то почему они нарушили Конституцию и Уголовный кодекс? И кто был этот человек, сидящий на сцене: потерпевший, прокурор или судья? Если потерпевший, почему он не принимал участия в судебных слушаниях по делу других обвиняемых? Если прокурор или судья, то почему вел себя так развязно?

Все эти и еще многие-многие другие нарушения были допущены в ходе следственных, а также судебных разбирательств. Честному юристу несложно найти правду и уличить туркменские власти в происходившем восемь лет назад беззаконии, а в равной степени - и во всех последующих нарушениях, связанных с исполнением несправедливо вынесенных приговоров.

Так разобрался в этом деле профессор Деко (подробно о его работе по составлению Доклада в рамках Московского механизма мы писали в ноябре прошлого года). Но, как справедливо отметила, выступая перед Постоянным советом ОБСЕ в марте 2003 года, посол Австрии г-жа Ютта Штефан-Бастль, несмотря на неоднократные приглашения, Туркменистан отказался участвовать в работе Московского механизма: "Следовало выбрать собственного докладчика, который внес бы свой вклад в составление итогового документа… Туркменистан предпочел этого не делать. Следовало разрешить профессору Деко въезд в страну… Туркменистан предпочел этого не делать. Следовало предоставить профессору Деко необходимую информацию… Туркменистан предпочел этого не делать".

И сегодня, спустя восемь лет, Туркменистан в этом вопросе предпочитает ничего не делать, несмотря на обилие заявлений, решений и представлений, сделанных от имени международных организаций, правозащитников, политиков и юристов. Это упрямое нежелание открыто высказаться по поводу событий 25 ноября 2002 года или хотя бы намекнуть не наличие проблемы вызывает законное недоумение и естественный вопрос: почему президент Бердымухаммедов так тщательно хранит тайны своего предшественника, хотя имя самого этого предшественника уже практически забыто? Все ли тут чисто, нет ли какого-то скрытого повода продолжать держать людей в изоляции от внешнего мира из опасения быть скомпрометированным?

Четыре года туркменские политзаключенные провели в секретных тюрьмах "Золотого века", четыре года - в тех же тюрьмах, но уже в эпоху "Нового Возрождения". Разницы нет, но если Ниязову (в силу объективных причин) бояться больше нечего, то Бердымухаммедову следует задуматься, стоит ли для поддержания собственного авторитета брать на себя чужие грехи. Ведь с течением времени они из чужих могут превратиться в свои…

Специально для "Гундогара"
Нургозель Байрамова
24.11.2010