Строгие порядки, царящие обычно в здании Генерального консульства Франции в Алматы, в этот день были осознанно нарушены. Никаких тебе контролей, никаких отключений "соток".

В этот день гости, родные, многочисленные журналисты, друзья Василия Леонтьевича собрались здесь, чтобы присутствовать на церемонии награждения его высшей наградой Французской Республики. Эту почетную миссию выполнил посол Франции в Казахстане Жан-Шарль Бертоне. "От имени президента республики и в силу полномочий, которые мне даны, - сказал он, - мы делаем вас кавалером ордена офицера Почетного легиона".

- Я принимаю этот орден офицера Почетного легиона Республики Франция, - сказал, заметно волнуясь, 89-летний ветеран, находящийся до сих пор в строю авиаторов, - как символ чести, как символ доблести и славы ратных наших знамен, как символ дружбы и братства народа Республики Казахстан и народа Франции.

Об алматинском ветеране французы узнали из наших газет, а также от режиссеров, снявших документальный фильм "Моя Нормандия". Его показали по КТК, а потом отправили в Париж. Рене Бартки, председатель Ассоциации ветеранов полка "Нормандия - Неман", приехавший из Франции специально на эту церемонию, подчеркнул особо приятные для него черты награжденного только что летчика: "Василий Леонтьевич поразил меня простотой, добротой и историей, которую он рассказывает простым языком. Могу сказать, что самую высокую награду он полностью заслужил!" А потом было еще много поздравлений, которые с простотой и достоинством выслушал ветеран, пригубивший бокал красного вина.

Ваш корреспондент тоже поздравил ветерана от имени читателей газеты "Литер". "Знаешь, Сережа, - сказал Василий Леонтьевич, - эту награду и славу, которая обрушилась на меня в этот день, я хотел бы разделить со своими боевыми друзьями, с которыми прошел тяжелые годы войны".

История первого отдельного истребительного авиационного полка сражающейся Франции "Нормандия - Неман" началась осенью 1942 года, когда эскадрилья "Нормандия", состоявшая из 15 французских добровольцев, была включена в состав советских ВВС.

По-моему, лучше всего об этом написал в далеком теперь уже 1944 году лучший публицист военного времени Илья Эренбург: "Летчики Нормандии приехали к нам осенью 1942 года, когда гитлеровцы были тогда у Волги. Мы отчаянно сражались, зная, что дальше отступать нельзя. А за границей гадали: сколько недель мы еще продержимся? И вот в ту темную осень наши друзья, французские летчики, приехали к нам. Они поняли нашу силу и поверили в нашу дружбу. Когда немецкие фашисты были еще на Кавказе, французские патриоты поняли, что битва России - это тоже битва Франции, что можно и в русском небе сражаться за французскую землю. Они страстно любят Францию. Это понятно без долгих слов. Любят ее виноградники, ее сады, ее седые камни, ее веселых девушек, ее вольности, ее историю. Я скажу сейчас о другом: они полюбили нашу Родину. Они не только научились понимать русский язык, они научились понимать то, о чем не сказано ни в словарях, ни в грамматике: русское сердце".

Большой путь прошли французские авиаторы крылом к крылу с советскими летчиками в том числе и в составе 303-й авиадивизии, в составе которой был и знаменитый 18-й полк, в котором воевал Василий Жовтый. Судьба не баловала французских летчиков. Из первой группы осталось только трое. Всего же за время боевых действий полк потерял 42 пилота, почти половину личного состава.

С Василием Леонтьевичем мы знакомы уже много лет. Не раз интервью с ним украшали страницы "Литера". Вот некоторые фрагменты из этих бесед.

- Помните ли вы свой первый бой?

- Да как его забудешь. Это - как первая любовь. Моя первая встреча с врагом началась с казуса. Мои друзья по команде кинулись в атаку на вражеские самолеты, а я забыл включить форсаж и отстал. Злость, отчаяние. А в воздухе уже карусель. У немцев этот вид боя назывался "собачьей свалкой", у нас - "пчелиным роем". Но суть одна: в этой круговерти трудно разобраться, где свои, а где чужие. Набираю высоту, как учили, разгоняюсь, даю очередь по самолету, как потом оказалось, по своему. Вижу "фоккер" заходит, желтая полоса, свастика. Нырнул под него, а в голове мысль промелькнула: почему он меня с выгодного положения не прошил? Оказывается, за ним мой комэск гнался и немцу было не до меня. Иначе - я бы с тобой, Сережа, не беседовал сейчас.

- Каковы они, французские летчики, на земле и в воздухе?

- Разные, как все люди. Асы, но индивидуалисты. У нас главный принцип коллективистский: один за всех, все - за одного. У них каждый, как рыцарь на поединке, дерется - помощи не попросит. Из-за этого они несли потери, порой неоправданные. Мы убеждали французов перенять нашу тактику, но таков уж галльский характер. И все же самое лучшее мы перенимали у них, они - у нас. Они элегантно носили свою форму. Все застегнуто, подтянуто. Приветствия точные, отшлифованные. Многие летчики "Нормандии" были аристократами. Хорошо мне запомнился Герой Советского Союза Роллан де ля Пуап. Милейший человек, весельчак. Мы все очень его любили.

Хочу подчеркнуть, что, помимо прекрасных летных качеств, французские летчики обладали еще и очень высокой духовностью. Она выражалась в глубоком понимании ими своей высокой миссии. Свою опасную работу в небе они выполняли не механически, как какие-то наемники. Сражаясь на нашей стороне, они приближали день освобождения своей прекрасной Франции, которую безмерно любили.

- Я где-то читал, что в первую мировую войну французские асы (кстати, тогда и появилось это слово) очень оригинально вызывали на поединок немецких летчиков: прилетали на вражеский аэродром и сбрасывали сверху вместо перчатки ботинок.

- Таких вольностей в эту войну уже не было. Схватка была жестокой, тут не до рыцарских кодексов. Но у французов было одно оригинальное правило. После удачного боя они вместе подлетали к аэродрому, выделывая каскад фигур высшего пилотажа. Чаще всего на малой высоте, с последними каплями бензина в баках. Это был танец войны в воздухе, красивый, эффектный. Наши летчики пытались тоже им подражать в этом, но получали от начальства нагоняй.

- Опять же пример из Первой мировой. После гибели пилота разбивался бокал, из которого он пил вино. У кресла, где он обычно сидел, ставилась его сабля.

- У нас все было попроще. Горечь потерь все переживали вместе. Самые близкие друзья разбирали личные вещи погибшего, на память. А потом - поминали горькой чашей.

- Приходили ли французские летчики на помощь, когда нашим летчикам было туго?

- Хотя в воздушных боях французы выполняли свою боевую задачу, часто мы летали вместе. Вспоминается один случай при взятии Кенигсберга. Бои там были страшенные. И в воздухе, и на земле. Немцы подбили нашего "ястребка". Пилот выпрыгнул с парашютом. Немцы это заметили и хотели расстрелять его в воздухе. Увидев это, французские летчики кинулись его прикрывать. И охраняли его до тех пор, пока он не приземлился на территории какого-то форта. Несмотря на то, что немцы все-таки взяли нашего пилота в плен, ему чудом удалось спастись. Наши перехватили тогда немецкую радиограмму, в которой сообщалось, что сбитый летчик был в чине генерала, хотя это был обычный пилот, иначе бы его так не прикрывали.

- День Победы с французами отмечали?

- Банкет был богатейший, гуляли несколько дней. После этого "норманны", так мы их называли, на двух "Дугласах" улетели в Москву. Предполагалось, что они будут участвовать в параде Победы. Проходит несколько дней - они опять приземляются. Выскакивают из самолетов, фуражки вверх бросают, кричат: "Вива Сталин!" Оказывается, Верховный каждому из них подарил по боевому Яку-3. На этих самолетах они потом улетели домой.

После этого нашли в городе Эльбинге самое большое здание, задрапировали его стены красной материей, расставили столы на несколько тысяч человек. Провозгласили невероятное количество тостов, пили, пели, вспоминали погибших. Потом они улетали - звеньями. Было торжественно и грустно - ведь мы расставались навсегда.

- Для вас война на этом закончилась?

- Эта - да, но потом была другая. За нее я получил Орден Трудового Красного Знамени. Но это уже другая история.

…Торжество подходит к концу. Пустеет зала. Чокнувшись на посошок с героем сегодняшнего дня и пожелав ему многие лета, расходятся гости. Любопытная и многозначащая деталь: на столе остается нетронутым кондитерское чудо - торт, стилизованный под крыло самолета с пропеллером. И это несмотря на то, что хозяева настойчиво предлагали его отведать. Ни у кого из гостей не поднялась рука притронутся ножом к этим черным буквам, выложенным кремом на белом фоне: "Нормандия - Неман". А рядом - фотография: улыбающиеся молодые летчики еще той, первой эскадрильи. Красивые, надолго запоминающиеся лица. Пусть они останутся такими в нашей памяти навсегда.

Сергей БОРИСОВ, Алматы