Изменение климата: энергетика и политика

Недавно появившееся сообщение Национального центра атмосферных исследований США о том, что страны Центральной Азии сталкиваются с растущей угрозой сильнейшей и длительной засухи в предстоящие десятилетия, основанное на результатах компьютерного моделирования, не вызвало удивления и подтвердило ранее выдвинутые осторожные оценки отечественных ученых и экспертов о влиянии изменения климата на экосистемы Кыргызстана и Центральной Азии. Подтвердило оно и выводы автора, о необходимости принятия превентивных мер в ближне-, средне- и долгосрочной перспективе, приведенные в предыдущих публикациях по данной проблеме.
Вкратце напомню о них. В частности, говорилось о том, что наряду с ускоренным строительством каскада ГЭС и возведением водохранилищ многолетнего регулирования, необходимо значительное внимание уделять горным лесам и экосистемам, которые играют исключительно важную роль в водосохранении и водорегулировании, т.е. их площадь необходимо увеличивать в разы, а существующим естественным лесонасаждениям придать статус особо охраняемых природных территорий во избежание их массовой вырубки. Практическая и согласованная реализация этих мер позволит смягчить остроту последствий изменений климата в условиях аридного климата Центральной Азии.

Также подчеркивалось, что в рамках текущего переговорного процесса по вопросам изменения климата и будущего Киотского протокола обозначилась четкая тенденция по переходу мировой экономики на рельсы низкоуглеродного или безуглеродного развития в 21 веке, т.е. "озеленению" экономики. Об этом, в частности, свидетельствуют решения последней 16-й конференции Сторон Конвенции ООН по изменению климата, состоявшейся в декабре 2010 года в г.Канкун, Мексика.

В этой связи акцентировалось внимание на том, что электроэнергия, генерируемая ГЭС, является безуглеродным, экологически чистым источником энергии, и в то время, когда другие страны планируют вложение громадных финансовых и технологических ресурсов в "озеленение" своих экономик, в рамках планируемых обязательств по сокращению выбросов парниковых газов в атмосферу, мы находимся в гораздо более выигрышном положении, которое не осознаем и, соответственно, не используем в своей внутренней и внешней политике в контексте международных политических процессов в области изменения климата, экологии и энергетики.

Однако на просторах Интернета недавно появилась публикация с весьма характерным названием: "Гидроэгоизм как фактор дестабилизации обстановки в Центральной Азии", где автор цитирует президента Узбекистана И.Каримова на Саммите ООН по Целям развития тысячелетия в Нью-Йорке в сентябре 2010 года: "любое уменьшение притока рек Амударьи и Сырдарьи - это кардинальное нарушение и без того хрупкого экологического баланса во всем обширном регионе. И в этих условиях любые попытки реализовать проекты, которые были разработаны 30-40 лет назад, еще в советский период, по возведению в верховьях этих рек масштабных гидросооружений с гигантскими плотинами, тем более, если учесть, что сейсмичность зоны предстоящего строительства составляет 8-9 баллов - все это может нанести непоправимый ущерб экологии и явится причиной опаснейших техногенных катастроф, свидетелями которых мы являемся в последние годы".

Исмаил Даиров
Далее автор приводит ряд впечатляющих мер, осуществляемых на уровне государственной политики по экономии и рациональному использованию воды, но обвиняет политиков государств, расположенных выше по течению двух крупных рек Центральной Азии, в "планомерном проведении линии диктата над существующим естественным экологическим равновесием, создающем дисбаланс водных ресурсов верхнего и нижнего течения Амударьи и Сырдарьи" и завершает свою статью пророческими словами "гидроэгоизм станет определяющей причиной возникновения глобальной экологической катастрофы, особо опасной для жителей Центральной Азии с населением более 50 миллионов человек, для которых мир и спокойствие, благоденствие и прогресс, достигаемые благодаря независимому развитию, могут стать миражом".

Очевидно, что данная статья не вносит ничего нового в дискуссию по проблемам использования водных ресурсов между странами, расположенными выше и ниже по течению трансграничных рек, она лишь повторяет аргументы и риторику одной стороны и отражает стремление сохранить существующее статус-кво, но, весьма показательно, в этой публикации нет ни слова об изменении климата, угрозах и рисках, которые оно несет в ближайшем и отдаленном будущем.

Следует отметить, что эта статья появилась после первого визита А.Атамбаева в качестве премьер-министра в Москву, одним из итогов которого было обещание Кремля поддержать инициативы по возведению Верхненарынского каскада ГЭС, выдвинутые им еще в рамках предвыборной платформы. Очевидно, что наши соседи внимательно отслеживают все шаги руководства республики по данному вопросу, поскольку они затрагивают их интересы не только в сфере использования водных ресурсов, но и в энергетической сфере. И что тут важнее в грядущей перспективе, надо еще подумать.

В декабре 2010 года Президент Казахстана Н.Назарбаев на презентации объектов карты индустриализации республики обратился к казахстанцам с призывом экономить электроэнергию, так как повышение тарифов на эту услугу неизбежно. "Если мы не поднимем стоимость продажи электроэнергии, у нас развалятся все электростанции страны. Мы будем это делать!", - буквально заявил он.

Он также напомнил, что стоимость электроэнергии в Казахстане по сравнению с расценками в Европе в 50 раз меньше. "Так давайте экономить! Если народ начнет экономить, повышение цен не заметит никто. Когда стоимость электроэнергии и тепла будет высокой, тогда все начнут экономить - вынуждены будут", - сказал Н.Назарбаев.

В этой связи интересно провести сравнительный анализ и корреляцию цен экспортируемой электроэнергии с общемировыми, ведь, насколько известно автору, цены на импортируемые газ и нефтепродукты приближены к общемировым.

Размышления о перспективах развития гидроэнергетического комплекса республики в контексте влияния изменения климата неизбежно вызывают потребность в анализе глобальных и региональных тенденций развития энергетического рынка и соответствующей политики. Поэтому обратимся к некоторым цифрам и фактам, от которых будем отталкиваться в дальнейших рассуждениях.

По прогнозу Международного энергетического агентства, опубликованному в 2006 году, к 2030 году спрос на энергию вырастет в полтора раза, а для того чтобы обеспечить мир энергией, к 2030 году в сектор потребуется вложить более 20 триллионов долларов.

Этот же тренд подтвердил в прошлом году генеральный директор ведущей британской нефтегазовой компании British Petroleum Тони Хейворд, заявив, что мировое потребление энергии вырастет к 2030 году на 45 процентов. По его словам, для того, чтобы удовлетворить потребности мира, отрасли понадобятся в ближайшие 20 лет инвестиции на 25-30 триллионов долларов. С этими цифрами и прогнозами согласились и министры энергетики, собравшиеся на 12-й Международный энергетический форум в том же мексиканском городе Канкун летом прошлого года.

В докладе Всемирного банка "Без света? Будущее энергетики стран Восточной Европы и бывшего Советского Союза", опубликованном весной 2010 года, отмечается, что страны Европы и Центральной Азии к 2030 году могут столкнуться с острой нехваткой энергии. Уже сегодня некоторые страны региона, импортирующие энергоносители, начали испытывать определенные трудности с поставками. Правда, в период финансового кризиса потребление энергии несколько сократилось, и эта передышка позволила странам предпринять определенные усилия для смягчения вероятных последствий энергетического кризиса. Авторы исследования полагают, что эта передышка не продлится больше пяти или шести лет.

"Меры по предотвращению нежелательных последствий необходимо предпринимать как со стороны потребителей, так и со стороны поставщиков энергоресурсов. И если отношение стран региона к эксплуатации энергоресурсов не изменится, то регион в целом может столкнуться с острой нехваткой энергии и к 2030 году превратится из экспортера в импортера энергии", - отметил директор департамента Всемирного банка по устойчивому развитию в регионе Европы и Центральной Азии Питер Томсон, представляя доклад о состоянии энергетического сектора в этом регионе.

В настоящее время Россия (нефть и газ) и две страны Центральной Азии (Казахстан-нефть и Туркменистан-газ) выступают в роли крупнейших поставщиков энергоносителей в Восточную и Западную Европу. Для обеспечения дальнейших поставок нефти, газа и угля, а значит, для разработки первичных энергоресурсов с 2010 по 2030 год региону потребуются инвестиции в объеме $1,3 трлн. Кроме того, в предстоящие 20-25 лет еще $1,5 трлн понадобится для развития инфраструктуры энергетической отрасли.

Питер Томсон подчеркнул, что общий объем необходимых инвестиций в $3 трлн невозможно обеспечить только за счет государственных средств. А для привлечения частных инвесторов нужно совершенствовать инвестиционный климат. Авторы доклада обращают внимание на важность обеспечения энергетической эффективности в регионе. По их расчетам, вложив $1 в обеспечение эффективности энергетики можно сэкономить $2 на расходах, связанных с ее производством.

Эксперты Всемирного банка предупреждают, что нехватка 10% энергии для покрытия потребности приводит к снижению темпов экономического роста на 1%, а более значительный энергодефицит чреват и более серьезными последствиями.

Таким образом, становится очевидным, что в предстоящие 20 лет развернется нешуточная борьба за энергоресурсы. Собственно говоря, она уже развернулась между крупными игроками энергетического рынка: странами ЕС и Россией, странами Центральной Азии, Кавказа и Китая. Аналитические материалы, размещенные в Интернете, убедительно свидетельствует об этом. И Кыргызстану, обладающему значительным гидроэнергетическим потенциалом, необходимо учитывать перипетии этой борьбы в своей собственной политике – внутренней и внешней.

Особенно интересными стали эти перипетии после публикации материалов на известном сайте Wikileaks, а в переложении аналитиков становятся понятными многие нюансы межгосударственных отношений на евразийском пространстве.

Это, прежде всего, касается борьбы за туркменский газ, (а в перспективе за иранский, по некоторым оценкам, Иран занимает первое место в мире по разведанным запасам) которую, с одной стороны, ведут страны ЕС, стремящиеся избавиться от монополии "Газпрома" и пустить его по газопроводу Nabucco по дну Каспийского моря, через Азербайджан, Грузию и Турцию и далее в страны Евросоюза. Россия, естественно, заинтересована сохранить свою монополию в поставках газа Европе путем строительства прикаспийского газопровода - для проекта "Южный поток", отводящего туркменский газ в Европу через российское побережье Каспийского моря и по дну Черного моря.

Перспектива прокладки газопровода по дну Каспийского моря (Транскаспийского газопровода) муссируется на протяжении последних лет, однако непременно наталкивается на политическую проблему статуса Каспия. Россия, для которой проект Nabucco является стратегически неприемлемым, неоднократно заявляла, что данный проект лишен всяческих перспектив, поскольку не обеспечен ресурсной базой. Инициаторы Nabucco в лице ЕС, США и Турции заявляли, что поставщиком газа на первом этапе будет Азербайджан, а также не исключали, что в европейскую трубу будет закачиваться газ с месторождений Иракского Курдистана. Однако все игроки понимали, что Nabucco невозможно заполнить без туркменского или же иранского газа. Между тем доступ Ирана к проекту плотно закрыт Вашингтоном.

И вот на третьем саммите глав Прикаспийских государств, который прошел в Баку 18-19 ноября 2010 г., Президент Туркменистана сделал сенсационное заявление, по сути дела, развеяв всякие сомнения в истинных планах Ашгабада. Формулируя позицию своей страны по каспийской проблематике, Г.Бердымухамедов заявил: "Принципиальным для нас является вопрос строительства трубопроводов по дну Каспийского моря. Туркмения твердо убеждена в том, что прокладка подводного трубопровода на Каспии может осуществляться с согласия только тех сторон, через участки дна которых будет построен такой трубопровод". Таким образом Г.Бердымухамедов прямо заявляет, что в контексте строительства Транскаспийского газопровода достаточно согласия Туркменистана и Азербайджана, а позиции России и Ирана при таком подходе теряют свое значение. Примечательно, что переговоры для достижения такого согласия Баку и Ашгабад уже ведут при посредничестве Брюсселя.

В ноябре 2010 года вице-премьер туркменского правительства Б.Ходжамухамедов, сообщил, что его страна готова к поставкам в Европу 40 млрд кубометров газа в год. "Учитывая внутреннее потребление на западе страны и поставки газа оттуда же в Иран, у нас будут свободными до 40 миллиардов кубометров газа ежегодно, так что европейским странам беспокоиться не надо", - подчеркнул Б.Ходжамухамедов. "При соблюдении всех экологических норм и проведении экспертиз будет согласовано строительство Транскаспийского газопровода, что отвечает проводимой Туркменией политике диверсификации направлений сбыта природного газа", - отметил он. По его мнению, строительство Транскаспийского газопровода позволит транспортировать туркменский газ в Азербайджан, а оттуда в направлении Европы.

Следует отметить, что такой радикальный поворот во внешней политике Ашгабада стал возможным после прошлогоднего конфликта с Газпромом, когда после взрыва на газопроводе Туркменистан, по оценкам экспертов, терял на экспортных поставках многие миллионы долларов в месяц.

Теперь дело за Азербайджаном, который должен будет в ближайшие месяцы сделать свой выбор между проектом Nabucco и российским трубопроводным проектом "Южный поток". Как отмечают аналитики, по-видимому, ценой выбора будет судьба Нагорного Карабаха со всеми вытекающими отсюда последствиями.

С другой стороны, борьбу за доступ к туркменскому и, в перспективе, иранскому газу ведут Китай и Индия. В июне прошлого года Пекин выделил Ашгабаду кредит на 4 миллиарда долларов. Его рассматривают как попытку получить права на мощное газовое месторождение Туркменистана Южный Иолотань. Китай уже построил трубопровод для перекачки туркменского газа по территории Узбекистана и Казахстана, по которому поставляется 10 миллиардов кубометров газа в год с перспективой выхода на отметку в 30 миллиардов.

В декабре 2010 года было подписано четырехстороннее рамочное соглашение о строительстве трубопровода Туркменистан-Афганистан-Пакистан-Индия (ТАПИ), который давно уже существует в чертежах, еще с советских времен.

В этой связи следует отметить, что по данным одного аналитика, в 2006 году Дж.Буш подписал некий документ, содержащий задачи по организации перетока энергетических ресурсов Центральной Азии в Индию. Несмотря на то, что в данном документе отмечается вся Южная Азия, включая Пакистан, как потребитель центральноазиатских энергетических ресурсов, но не вызывает сомнений, что истинная цель - это усиление Индии и предотвращение ориентации нефтяных, газовых и других сырьевых ресурсов Центральной Азии на Китай.

Пока что поставленные задачи не выполнены, так как коммуникации между Центральной Азией и Индией практически отсутствуют, Афганистан, как транзитная страна – это все еще нонсенс, а Китай, напротив, активно осуществляет транспортировку нефти и газа, и это весьма устраивает Казахстан, Туркменистан и Узбекистан, которые нуждаются в надежных, альтернативных маршрутах экспорта своих энергоресурсов. Уже сейчас данный импорт энергоресурсов привел к заметным последствиям в экономической ситуации в западных провинциях Китая. Это не может не беспокоить США. Возможно, нынешний мировой экономический кризис позволит отложить превращение Китая в еще более могущественную державу лет на 5-7, но не более, и в будущем США должны выработать эффективную региональную политику, где проблемы с Россией будут рассматриваться как приложение к генеральной задаче.

Таким образом, вышеизложенная информация, почерпнутая из аналитических ресурсов Интернета, показывает какая серьезная и глубинная борьба развернулась за освоение туркменских газовых месторождений.

Однако она же вызывает и ряд вопросов. В частности, почему Узбекистан не активен в этой игре? Ведь он тоже обладает значительными запасами газа, но за пределы Центральной Азии Ташкент не поставляет почти ничего, хотя, по мнению одного американского аналитика, в наступившем десятилетии от Ташкента можно ожидать изменения политики. Другой вопрос: каким образом новая гидроэнергетическая политика Бишкека может быть интегрирована в описанные процессы в области энергетики, политики и изменения климата? Могут ли извлечь из нее выгоды Астана, Ташкент, Москва или Пекин? Если да, то в какой мере и с какими последствиями?

Поиску ответов на эти и другие вопросы и будет посвящена следующая часть настоящей статьи.

(продолжение следует)

2011-01-11
Исмаил Даиров, директор Регионального горного центра Центральной Азии