Все-таки он другой...

Много лет назад у меня был товарищ. Нет, другом как таковым он не стал, но был хорошим товарищем. Мы вместе учились в Ташкентском институте народного хозяйства. В 1983 году я поступил на планово-экономический факультет, на специальность "планирование народного хозяйства" (ПН-09). Большинство занятий были поточными, то есть в купе с другими группами, в частности, "Планирование промышленности" (ПП-09). На уроках высшей математики, политэкономии, экономической истории, истории КПСС я сидел с Петром, моим ровесником.

Парень был спокойным, веселым, немного безалаберным. Мы часто шутили и прикалывались. Мне кто-то сказал, что его отец работал в министерстве финансов, хотя я к тому моменту точно знал, что его мать находится в разводе. Родственные и семейные отношения ни в коем случае не впутывались в нашу дружбу. С матерью Петра – Натальей Петровной, к примеру, я познакомился чуть позже – в 1988 году.

К этому моменту мы были с Петром на разных уровнях. Его призвали в армию в 1984 году, хотя, как мне сказала чуть позже его мать, он был освобожден по состоянию здоровья, однако отец настоял, мол, сын коммуниста не должен избегать исполнения воинского долга. Подробности службы не знаю, то ли он в морфлоте был, то ли учился в военном училище в Ленинграде и потом бросил, и вернулся в Ташкент. Учился он уже на два курса младше.

Но мы продолжали поддерживать отношения. Я преподавал на кафедре статистики, он учился, потом остался на второй год, потом закончил нархоз, поступил в аспирантуру на модную тогда специальность "международные экономические отношения", уехал в Москву. До этого момента мы часто встречались, бывали друг у друга на днях рождения, разных мероприятиях, он приходил ко мне и, как ни странно, любил беседовать с моим отцом, сидя в его кабинете. И я был у него не раз, тоже любил беседовать с его матерью, ученым секретарем Ботанического сада. Петр тем временем получил права и мечтал купить автомашину, целыми днями был занят строительством гаража. Любил фотографировать и часто фоткал меня и мою семью. Моя сестренка Тамила даже пригласила его на выпускной школьный вечер, который был в здании Культурно-информационного центра (там сейчас НК "Узбектуризм").

Это было время дефицита. Союз уже вот-вот распался. В магазинах пусто, бешеные цены, очередь. В магазине "Электроника" стояла толпа желающих купить переносной цветной телевизор. Мой отец и я был там, хотя понимали, что нам не достанется. Тут нашел нас Петр, видимо, от моей мамы узнавший, где мы находимся. Он посмотрел на орущих и злых людей, и вдруг предложил:

- Давай я подойду к милиционеру и скажу, что я – сын такого-то человека, может, он пропустит меня вперед и я куплю вам телевизор. Хотите?

Я был настроен скептически:

- А у тебя есть паспорт с собой? Или свидетельство о рождении, чтобы доказать этому менту, что ты – это его сын? А то получается как из "Золотого теленка" - сын лейтенанта Шмита...

Петр признался, что документов нет, и все же предпринял попытку. Он подошел и поговорил с ментом, охранявшим подступы к прилавку. Конечно, тот мог все разрегулировать, помочь в этом вопросе. Но он потребовал доказательств. А этого у Петра не было. И мы ушли из магазина, не купив телевизор, но и не унывая от неудачи.

Потом Петр уехал в Москву, защитился в Санкт-Петербурге, стал кандидатом наук. Работал в представительстве банка ВЭД Узбекистана в столице России, рядом с нашим посольством. Я там работал с 1996 по 1997 годы. Мы иногда встречались, один раз повздорили. Но все равно злости друг на друга не держали.

В июне 1999 года я направлялся в Ригу транзитом через Москву, заскочил в банк (это учреждение располагалось в одном крыле гостиницы Посольства на Казачьем переулке), но увидеться с Петром не удалось. Хотя по телефону поговорили. Он изворачивался, юлил, врал, и это мне не понравилось. Думаю, у него просто была дама в номере. Я оставил ему записку, которую должна была передать дежурная администратор в гостинице нашего посольства (именно там жил Петр). И все...

Потом встретился в Ташкентском аэропорту, летом 2000 года. Я летел с коллегами-журналистами на открытие авиатерминала в Хорезм, а он только прилетел из Москвы. Потом говорили, что ему предлагали хорошую должность в минфине, но за достоверность не даю гарантии. Мы поговорили в депутатском зале о том, о сем, и разбежались. Больше я его не видел.

В 2008 году умерла его мама – об этом узнал из интернета. Потом через знакомую случайно узнал, что он находится в Ташкенте. До сих пор не женат. Не бомжует, но живет плохо. Где-то в районе Рисового базара (раньше жил на ул. Педагогической, рядом с пединститутом). Один раз шел подвыпивший и его избили ребята, причем серьезно. Ребят нашли и тоже очень серьезно наказали.

Потому что нельзя бить детей президента республики.

Он был первым ребенком и единственным сыном Ислама Каримова. Только от первого брака.

Относился глава государства к сыну, видимо, не очень благосклонно. Потому что нигде официально не признался о наличии сына (этого нет ни в одной официальной версии его автобиографии). Мне сестренка Тамила рассказала, как Петр встречался с отцом (с его же слов). Типа, Петру нужна была поддержка, и он позвонил в Аппарат. Отец согласился на встречу, и они увиделись где-то в районе ЦУМа. Зону быстро оцепили, прохожих разогнали. К Петру подошел охранник, обыскал, после чего разрешил подойти к отцу, стоявшему у машины. Тот был нетерпелив и зол, говорил без особой радости. Не знаю, чего хотел мой товарищ, но думаю, он был ошарашен, как отец не доверяет ему, раз допустил такой досмотр.

Я не знаю, что и как сейчас с Петром.

Но желаю ему благополучия. И радуюсь за него в том, что он не стал презираемым, как его сводные сестры Гульнара и Лола. Никто не упрекнет его в хищении национальных ресурсов, рейдерстве, лицемерии и ханжестве.

Потому что он все-таки другой.

21 января 2011, Алишер Таксанов.