Мир очень быстро перестраивается. Но определенные фундаментальные закономерности ему всегда остаются присущи. К примеру, казалось бы окончательно забытый тезис о роли личности в истории. Вроде бы в современном демократическом мире о какой роли личности может идти речь, особенно в США, если претенденты на руководство государствами все свои силы в течение года тратят на выборное шоу, чтобы потом относительно номинально "порулить" страной четыре года, правда, если повезет, может быть, удастся и все восемь лет. Тем не менее, оглядываясь на последние два десятилетия, можно констатировать, что времени правления каждого из последних президентов США характерны свои специфические конфигурации, проблемы и устремления мировой политики и экономики.

Время Клинтона – расцвет финансовой глобализации, завершающей формирование однополярного политически и экономически мира, время низких цен на сырье и ресурсы, время тотальной либеральной идеологии "Вашингтонского консенсуса" и бесспорности прав иностранных инвесторов в глазах МВФ, время переформатирования Центральной Европы. Финансовые и иные ресурсы со всего мира текли в США, обеспечивая уверенный бюджетный профицит, а периферия мировой экономики страдала от финансовых кризисов, самым серьезным из которых являлся азиатский кризис 1997–1998 годов. Все это завершилось крахом акций высокотехнологичных компаний и скандалом с банкротством Enron.

Время Буша – время поступательного и стабильного экономического становления развивающегося мира за счет американского спроса, роста цен на сырье и ресурсы, накопления серьезных финансовых ресурсов успешными развивающимися странами, нарастания сомнений в "Вашингтонском консенсусе" и учащающейся критики политики МВФ. Это время перехода конкурентных преимуществ к укрепившимся развивающимся экономикам, а значит – вектора движения потоков ресурсов. Это время попыток изменения этого тренда в сторону выравнивания конкурентных преимуществ политическими методами – через принудительное продвижение демократий во всем мире и глобальный поход против терроризма. Все это завершилось астрономическими дефицитами балансов США и глобальным экономическим кризисом.

Конечно, сложно утверждать, что эта специфика непосредственно связана только с индивидуальными чертами характеров Клинтона или Буша. Но времени правления каждого из них, по сути, соответствует и определенный этап в развитии современного мира. И вполне правомерным представляется выделять эпоху Клинтона, эпоху Буша в глобальной истории, как некогда выделялись эпохи Елизаветы и Виктории в истории Великобритании, эпохи Петра и Екатерины в истории России и так далее. Президенты доминирующей в мире державы не менее ярко отражают эпоху развития планеты, чем абсолютные монархи.

А сейчас мир переживает эпоху Обамы, которая уже успела обрести свои собственные, весьма специфические черты, в том числе и в отношениях между самыми различыми государствами. Центральная Азия – часть этого мира, и основные моменты в ее развитии также во многом определяются особенностями мировой ситуации в ту или иную эпоху, особенностями отношений со сверхдержавой и ее руководством. И в Центральной Азии веяния новой эпохи в отношениях не только с США, но и с другими странами уже весьма и весьма ощутимы.

Эпоха Клинтона: мало внимания – нет разногласий

Итак, девяностые годы прошлого тысячелетия – эпоха Билла Клинтона. Государства Центральной Азии только обрели независимость и начали искать свое место в мире, который оказался для них не очень уютным. Регион обладал сырьевыми ресурсами, но не мог производить конкурентоспособную продукцию. Тренд цен на сырье понижался, достигнув максимального пика где-то в районе стыка тысячелетий. Партнеры по СНГ, включая Россию, сами не успевали разгребать обрушившиеся на них многочисленные проблемы. От Центральной Азии им требовалось одно – продолжать поставлять газ в западном направлении. После краха советской экономики, обвального падения уровня жизни спрос в регионе находился на минимуме и не особенно интересовал зарубежный бизнес. В этот период страны региона пытались проложить новые транспортные коммуникации и наладить интеграционные процессы друг с другом, но безуспешно, так как экономических противоречий между ними было больше, чем точек соприкосновения: аграрно-сырьевые экономики были скорее конкурирующими, чем взаимодополняющими. Им в этом тогда никто не способствовал, но никто особо и не препятствовал.

Основное политическое внимание единственной оставшейся сверхдержавы было сосредоточено на решении унаследованных от предыдущей администрации проблем по переустройству Центральной Европы, в частности, некогда процветавшей Югославии. В экономическом плане в Центральной Азии для американского и, шире, западного бизнеса интерес представляли в основном запасы энергоресурсов и другого сырья, а также проложение альтернативных путей их доставки на Запад. Этот интерес был вполне удовлетворен. Зарубежные компании получили интересовавшие их активы, особенно в Казахстане, и пути транспортировки: заработал ТРАСЕКА и нефтепровод Баку– Джейхан, была соединена через Серасх центральноазиатская железная дорога с железными дорогами Ирана и Турции.

На фоне дешевеющего сырья интерес к Центральной Азии со стороны ведущих азиатских стран в основном ограничивался восстановлением культурно-исторических связей. Тем более, из-за войны в Афганистане так ничего и не получилось с реализацией проекта газопровода в направлении Индийского океана. Особой конкуренции за влияние в регионе фактически не было, советы идеологов либерального мироустройства принимались к сведению, как идеал, к которому надо бы стремиться, и отношения региона с США и Западом в целом были благодушно-доброжелательными.

Эпоха Буша: внимание растет и споры возникают

Однако к началу эпохи Буша ситуация в регионе и вокруг него уже существенно изменилась. Проведя с разной степенью издержек необходимые рыночные преобразования страны региона, в первую очередь Узбекистан и Казахстан, успешно укрепляли свои экономики. Этому способствовал начавшийся тренд роста цен на сырье и энергоресурсы. Повышались денежные доходы населения и расширялись рынки. В основном были решены проблемы транспортировки грузов в разных направлениях и в сторону Европы, и в Южную Азию, и в Китай, что также способствовало росту привлекательности региона для бизнеса различных стран.

В то же время окрепла и экономика России, сформировавшийся крупный бизнес которой, наконец, начал проявлять интерес к расширению сотрудничества с центральноазиатскими странами, к выходу на их рынки. В этом ракурсе несколько трансформировались интеграционные процессы в регионе. Вектор сотрудничества сместился со взаимной интеграции стран региона друг с другом на интеграцию региона с Россией.

По мере роста цен на сырье и ресурсы, а также рынков сбыта в регионе интерес к расширению экономического сотрудничества с ним стали проявлять и многие азиатские страны. Между тем, западные компании в этом плане были менее активны, чем ранее, когда они, видимо, и приобрели все, что их интересовало. Но в 2001 году начался всемирный поход против терроризма, и главные акценты сотрудничества региона с Западом и США сместились в военно-политическую плоскость.

Большое значение для Центральной Азии в этот период имели отношения США с Россией, у которой существовали большие разногласия по тому или иному варианту переформатирования политических и экономических связей и ориентаций стран постсоветского пространства. Это касалось и форматов интеграции, и путей вывода на мировые рынки центральноазиатских энергоресурсов в обход России.

Инструментарием решения этих проблем администрацией Буша являлось, как и в других местах планеты, распространение "цветных революций" с приводом к власти сил, лояльных к интересам США. Однако, оказалось, что страны Центральной Азии, за исключением разве что Киргизии, обладают достаточным иммунитетом от такого рода геополитических провокаций.

В общем, в этот период устремления США по переустройству Центральной Азии, по превращению ее в так называемую "Большую Центральную Азию" с центром в Кабуле так и не удались, наметившееся в 2001 году сотрудничество в военно-политическом плане к концу второго срока Буша существенно сокращено, а в самом регионе от этого остался "неприятный осадок" и, как выяснилось, в этом году – дополнительные проблемы с "революционной" дестабилизированной Киргизией, унаследованные уже текущей эпохой Обамы.

Эпоха Обамы: вокруг региона ЦА

Наступление эпохи Обамы пришлось на наиболее острую фазу мирового экономического кризиса. Ему досталось тяжелое наследство: падающая экономика, колоссальные долги Америки, две войны в Ираке и Афганистане, испорченные отношения со многими странами, включая и ряд важных союзников. Но самое главная проблема – несмотря на все усилия в течение восьми лет администрации Буша так и не удалось преломить тенденцию перетока экономического и финансового могущества, устремившегося вслед за конкурентными преимуществами от развитых стран к развивающимся, от США к Китаю. Мировой кризис не прервал этот процесс, а, наоборот, только ускорил его. Развитые страны во главе с США все в долгах и продолжают, за некоторым исключением, накапливать их. Китай и ряд других развивающихся стран, особенно энергодобывающих, продолжают наращивать золотовалютные резервы и кредитовать спасение западных экономик от новой волны кризиса. Картина ясна: на долю Обамы выпала эпоха начала утраты США и Запада в целом экономического лидерства на планете, лидерства, продержавшегося в течение последних пятисот лет.

Несмотря на вялый болезненный рост западных экономик, азиатские экономики во главе с Китаем, активно переключаясь на внутренний и азиатский спрос, продолжают динамично расти. При этом, невзирая на слабую и нестабильную мировую конъюнктуру, цены на сырьевые ресурсы демонстрируют устойчивую тенденцию к росту, что, видимо, уже обусловлено именно спросом азиатских растущих экономик. При выходе мировой экономики на уверенный стабильный рост предкризисное ралли на сырьевых рынках может повториться в не меньших масштабах, что обуславливает усиление конкуренции за ресурсы между азиатскими экономиками и, соответственно, рост их интереса к ресурсам Центральноазиатского региона.

Поэтому, если в эпоху Буша в качестве основных внешних игроков в регионе называли в основном США и Россию, то ситуация здесь с началом эпохи Обамы уже претерпевает существенные изменения: заинтересованных игроков становится больше. Это, в первую очередь, Китай, сумевший в последние годы значительно расширить свое экономическое присутствие в регионе, а также Индия, Пакистан, Иран, Турция, арабские страны. Кроме того, на регион начинает обращать более пристальное и самостоятельное внимание, чем раньше, Европа. Все они привносят в игру в регионе спектр своих отношений с третьими странами – с теми же Россией и США, или же друг с другом, как, например, Индия и Пакистан. А противоречий между всеми этими игроками более чем достаточно, и они в дальнейшем будут, скорее, углубляться, чем нивелироваться на фоне происходящего глобального передела экономического влияния. Если раньше, утрированно говоря, перед государствами региона стояла дилемма: "с Россией или с США/Западом", то сейчас все становится гораздо сложнее.

Эпоха Обамы в ЦА: много внимания – проблемы множатся

В самом регионе тоже произошли большие изменения. Ранее страны региона все-таки пытались согласовать свои интересы, устранить имеющиеся в них объективно данные противоречия, как то: в области использования водно-энергетических ресурсов, транспортных коммуникаций и другие, хотя бы в рамках ЕврАзЭС. Теперь же Казахстан присоединился к Таможенному союзу с Россией и Беларусью. Это ставит вообще под вопрос целесообразность дальнейшего существования ЕврАзЭС, в том числе и как площадки для согласования и взаимного учета интересов центрально­азиатских стран в спорных вопросах.

Кроме того, усиливаются различия в экономическом состоянии Узбекистана и Казахстана, более успешно преодолевающих воздействие мирового кризиса, с одной стороны, и Киргизии и Таджикистана с другой. Экономическое положение последних уже вызывает самые серьезные опасения, что заставляет их усиленно искать вне региональных доноров и спонсоров для осуществления всяких амбиционных проектов, ведущих к экономическому ущербу для других стран региона, а также проводить ту или иную политику в интересах внешних игроков, если она приносит дивиденды. То есть, если все постсоветские годы страны региона хотя бы пытались находить друг с другом точки соприкосновения, то сейчас складывается ситуация, когда каждая страна будет играть только сама за себя, без оглядки на соседей.

Политика – это поиск союзников: с кем дружить и против кого. В Центральной Азии складывается ситуация, когда множество внешних игроков заинтересованы в продвижении своего влияния в регионе, а государствам ЦА также необходима внешняя поддержка для достижения своих интересов, в том числе и в отношениях со своими ближайшими соседями. То есть создаются возможности для появления самых разнообразных альянсов в интересах между внутри- и внешнерегиональными игроками. Отчасти подобное положение дел имело место и раньше, но сейчас внимание и устремления внешних игроков к региону растут, и возможностей в этом направлении открывается больше.

Вместе с тем, в отсутствие необходимого взаимодействия между странами региона уже весьма серьезную силу набрали различные негосударственные игроки. Кроме исламских фундаменталистов, с которыми в регионе худо-бедно научились справляться, это также транснациональные сети наркоторговцев и контрабандистов, которые сталкиваются с новым барьером в виде общей границы Таможенного союза в Казахстане и как-то, видимо, на это будут реагировать. Особую силу, вплоть до политического влияния, они, похоже, уже набрали в ослабленной бесконечными революционными распрями Киргизии. Многие наблюдатели указывают на участие криминалитета и в очередном перевороте, и в ошских событиях, и в политических процессах в этой стране. Действия контрабандистов уже усиливают напряженность и на узбекско-киргизской границе. А влияние наркоторговли вообще становится трудноизмеримым в политических процессах. По крайней мере, удивление вызывают логически сомнительные претензии к России международной антинаркотической организации из-за методов лечения наркотической зависимости после того, как Россия принципиально потребовала от США реальной борьбы с производством героина в Афганистане.

Концепция Буша в эпоху Обамы

Вместе с тем, с приходом Обамы к власти политика США в регионе претерпела и, не только внешне, некоторые изменения. Во-первых, это касается "демократизации". Эпопея с американской базой в Киргизии и налаживание северной сети снабжения через Россию и Узбекистан доказали очевидное – лучше надежный и ответственный партнер, чем "идеологически выверенные", но безответственные и непредсказуемые "демократы". Поэтому США стали более взвешенно и осторожно относиться к продолжающимся призывам о необходимости установления в Центральной Азии "полноценной демократии". Правда, они одобрили весьма сомнительный проект перехода к парламентской республике в Киргизии, но это либо из-за непонимания специфики центральноазиатских отношений, либо из-за стремления сохранить хоть какие-то рычаги влияния и контроля в этой стране. В то же время к сотрудничеству с нынешним руководством Киргизии США относятся уже очень осторожно, вплоть до того, что планы по созданию военно-тренировочного центра в Баткене, судя по всему, уже "повисают в воздухе". Во-вторых, значительно усилилось американское взаимодействие с Россией и Узбекистаном по Афганистану, в то время как администрация Буша очень ревниво относилась к участию региональных игроков в афганских делах. Так, Узбекистан строит в Афганистане железную дорогу и будет снабжать американскую армию фруктами и овощами, а Россия будет поставлять вертолеты афганской армии.

Но в то же время нынешняя центральноазиатская политика США не совсем понятна: что же все-таки она ожидает от региона, за исключением транспортного обеспечения западных вооруженных сил в Афганистане? Продолжаются попытки выстраивания, вернее, расширения транспортно-энергетических коридоров из Центральной Азии на Запад через Закавказье. Но историческое "окно" геоэкономической целесообразности этого маршрута стремительно закрывается. Все больший объем грузов из Центральной Азии идет не по ТРАСЕКА на Запад, а устремляется в восточном и южном направлениях. Газ из Туркменистана уже идет в Китай, к нему в скором времени может присоединиться и узбекский газ. Россия меняет приоритеты своей трубопроводной политики – более актуальным по срокам для нее становится газопровод в Китай, нежели "Южный поток". При этом перспективы экономического роста в Европе остаются туманными, а Китая, Индии и других стран Азии все более радужными, а значит, и основные потоки энергоресурсов развернут свое направление.

Похоже, что США продолжают действовать по стратегической концепции "вчерашнего дня", которая становится все менее адекватной существующим реалиям и нуждается в серьезном пересмотре. Правда, похоже, что пересмотр приоритетов на южном направлении уже начался. Так, традиционный союзник США – Пакистан, видимо, уже "в опале", и предпринимаются попытки наладить сотрудничество с главным его противником в регионе – Индией. Пакистан в традиционно хороших отношениях с Китаем и Ираном, и даже близкие отношения с США не смогли их серьезно испортить. В то же время в партнерстве Индии с Китаем существует очень много острых моментов. Видимо, если ранее предполагалось, что влияние на Пакистан не позволит появиться своеобразной "азиатской оси" Китай– Пакистан–Иран, то сейчас может быть сделана ставка на Индию, как противовес растущему влиянию Китая в Азии. Естественно, что от всех этих пасьянсов и альянсов в значительной степени зависят и конфигурации товарно-денежных и энергетических потоков в Азии.

Но, тем не менее, столь же внятной, последовательной и концептуальной политики США в отношении Центральной Азии и ее обрамления, которая существовала в эпохи Клинтона и Буша, применительно к изменившимся с момента ее появления геоэкономическим, а следовательно, и геополитическим реалиям, пока не прослеживается. Скорее, наблюдается стремление просто сохранять достигнутые ранее в Азии позиции, и, возможно, элементарное сдерживание влияния ряда ведущих азиатских стран, несмотря на растущие затраты. Но геополитика без дивидендов от нее действует на истощение субъекта ее проведения. Впрочем, как геополитический игрок, США в этом не одиноки. Точно так же, по мнению подавляющего большинства наблюдателей, не может сформировать внятных в нынешних условиях концептуальных подходов ни к постсоветскому пространству, ни к азиатским странам внешняя политика России. Тем более, это справедливо в отношении Европейского Союза, который, похоже, после входа в "штопор" кризиса, совсем упустил из виду не только разработанную в 2008 году под эгидой Германии свою Центральноазиатскую стратегию, но и инициативу "Восточное партнерство", ориентированную на его ближайших восточных соседей. Вот только Китай без всяких всемирно озвученных доктрин и концепций укрепляет свои позиции и наращивает влияние и в Центральной Азии, и на постсоветском пространстве, и в Азии, и во всем остальном мире. Может быть, именно поэтому это у него и получается.

Если же говорить о возможной концептуальной доктрине для Центральной Азии, то главное – эта стабильность и безопасность, необходимые не только для устойчивого развития стран региона, но и для формирования новых связей, отношений, коммуникаций и возможностей в Азии, превращающейся в новый центр экономического развития планеты.

24/01/2011
Виктор Абатуров