Инна КОВАЛЬ: Он ушел воевать…

Вижу из далеких военных лет женщину, входящую в ташкентские дворы. Через плечо у нее большая кожаная сумка с газетами и письмами. Августовское марево сменяется листопадом. Желтые и красные листья шуршат, задевая кожу сумки.
…Вот уже снежинки касаются лица женщины. Но она неизменно приходит в наш двор. Или мне только так кажется?

У открытых дверей стоят чьи-то матери, сестры, дочери. С тревогой глядят они на женщину с кожаной сумкой. Что принесет она им сегодня? Письма от мужа, брата, сына или скупую на слова похоронку?..
Письма…. Читая их, чувствуешь, каким светом отдают торопливые строчки: "Я на Третьем Белорусском фронте, пересекли границу фашистской Германии, прошли в глубь до 270 километров. Теперь я – полковой инженер. Ставить мины еще приходится, противник в отчаянии иногда контратакует. Но теперь уже главная забота части – обезвредить вражеские минные поля, открывать дорогу нашим войскам. А дорога наша теперь прямая – на Берлин.
Хамза Зарипов, гвардии старший лейтенант. Апрель 1945 г.".

Приходили письма-треугольнички с передовой и от моего дяди Юры Мелкомини, выпускника 64-й школы и театрального училища. Он играл в спектаклях драматического театра имени Горького и Ташкентского ТЮЗа. Отказавшись от брони, он ушел воевать.
В нашем дворе на Жуковской жила большая и дружная семья Ибрагимовых. Пять братьев, бывшие ученики школы, один за другим уходили на фронт, и ни одному из них не суждено было вернуться…
Не обошла война и сына Марины Цветаевой – Георгия Эфрона, он тоже был учеником 64-й школы.
Многие воевали, но далеко не все вернулись.
Сегодня в день Памяти павших гудят колокола над спасенной планетой. Но в этом гуле не молкнет тот далекий колокол ташкентского вокзала. Мальчик, стоящий на постаменте во дворе школы №64, не слышит его.
Его слышим мы, живые.
Он стоит у скорбного списка, начертанного на куске бетона. На нем длинная, не по росту, каменная шинель. В руке – пилотка. За плечом – вещмешок и винтовка.
Он – мальчишка. Он не знает, что еще несколько дней – и высшая взрослость придет к нему. Но не знает он и того, что в памяти ташкентской школы №64 на улице Жуковского он останется навсегда учеником десятого "А", "Б", "В"…

Акимов В.
Беленький Б.
Васильев А.
Волкова О.
Дащенко Г.
Демидов В.

Он стоит под ветвями дерева, которого не было. За спиной – этажи его школы, которых не было. Перед его глазами – асфальт, которого не было.
Из окна соседнего дома доносится песня, которой не было, - "От Курска и Орла война нас довела…". Он никогда ее не слышал. Из военных песен этот мальчик знает только одну – "Вставай, страна огромная!". Другие зазвучали потом, позже. Когда его уже не было.

Ибрагимовы:
Хаким
Рахим
Хайдар
Хабиб
Анвар.

Рядом – небольшое здание немецкой кирхи. Черные еще недавно кирпичи сегодня отбелены, и над конусом крыши восстановлен католический крест. Вдоль широкой асфальтированной улицы сквозь зелень деревьев видна аккуратная кладка новых многоквартирных домов.
А когда он уходил отсюда, самым высоким зданием на всей улице было здание этой маленькой кирхи. Теперь ей не дотянуться до школьных окон…

Кейнигштейн А.
Козланский Ю.
Леонтьев А.
Мелкомини Ю.
Мергольд А.
Неронов В.

Сегодняшние мальчики – поклонники знаменитых рок-групп, обожающие мотоциклы и пропадающие в видеосалонах, интернет-кафе, сегодняшние ученики – паиньки и грубияны, стеснительные и нахальные, вздыхающие о девчонках и целующие их в полутемных классах, - все вы обязаны ему. Нет, это не нравоучение. Ведь мы сами, мы, которым немало лет, тоже в бесконечном долгу перед этим подростком, стоящим у ограды школьного двора.
Я смотрю на него и слышу терзающие сердце звуки великого марша "Прощание славянки". И кажется мне, что не сегодняшний поэт, а он – этот подросток – перед уходом нашептывает свои стихи к этому бессмертному маршу:

Дым Отчизны встает над плечами
И уходит в тревожную высь.
Я сквозь дым оглянусь на прощанье.
Ты сквозь слезы мне вслед улыбнись.

Я достаю платок. Нет-нет,
Не плачу. Просто…
Наше счастье уже за туманом.
Не моя в этом деле вина.
У Отчизны таких нас – немало.
Но Отчизна на свете – одна.

Проходит веселая компания с магнитофоном. Цой из группы "Кино" поет о домах, в которых шел снег. Чему-то смеясь, пробегают школьницы.

Напрасно плачешь ты,
Что я паду в крови.
На ней взойдут цветы,
Цветы для будущей любви.

Скольких не довела война "до самых вражеских ворот"? До сих пор не счесть. Лежат они одиноко под крестами и пятиконечными звездами, в братских могилах. Лежат до сих пор не похороненными в российских болотах. Но за всех, кто отдал свои жизни, приходит каменный мальчик на курганы, на площади, в школьные дворы.

Порошин Ю.
Чепурнов А.
Шваб В.
Шубладзе Н.
Шалдыбин Б.
Эфрон Г.
Эпштейн М.

Он уходил с улицы Жуковского. Уходил не далеко. Всего за несколько кварталов отсюда. Проходя по булыжной мостовой, он, быть может, бросил взгляд на темную пирамиду польского костела, на старые перила моста через речку Салар.
Там, за длинным одноэтажным каменным бараком вокзала, с тревожным посвистом, подкатывал к товарному составу паровоз. Может быть, именно этот паровоз стоит сейчас в железнодорожном музее под открытым небом новой Привокзальной площади. А тогда, лязгая железом сцеплений, вздрагивали деревянные вагоны, названные теплушками. И протяжный гудок наполнял сердца остающихся на перроне неизбывной болью за тех, мимо кого навсегда уплывал в прошлое их родной город.
Он уходил не далеко. Всего до вокзала, который ждал его в нескольких кварталах от родной школы. Откуда было рукой подать до войны…
В тексте приведены стихи Александра Файнберга к маршу "Прощание славянки" композитора Василия Агапкина.