Между Ливией и Сингапуром ("ИноСМИ", Россия)
Федор Лукьянов

После того, как Ближний Восток вступил в период революционных смен власти, последним регионом несменяемой "стабильности" осталась бывшая советская Средняя Азия. (Исключение – Киргизия, где перевороты начались еще в 2005-м, но она всегда считалась "слабым звеном" в цепи устойчивых режимов.) Что бы ни говорили публично руководители стран этой части мира, не задумываться об уроках Северной Африки они не могут.

В Казахстане начинается "избирательная кампания" в преддверии досрочных президентских выборов в начале апреля. За последние два месяца казахстанское руководство порадовало публику нестандартными поворотами политического сюжета. С конца декабря до середины февраля сценарий обозримого будущего менялся несколько раз.

После скоротечной кампании по проведению референдума о продлении полномочий президента Нурсултана Назарбаева до 2020 года, увенчавшейся оглушительной поддержкой этой идеи, выяснилось, что сам "именинник" – против и даже наложил вето на соответствующее решение парламента. Парламент проявил настойчивость, и глава государства смирился с "сигналами народа". Но тут вдруг решение о "неточности формулировок" принял Конституционный совет, и Назарбаев немедленно признал его, объявив досрочные выборы, а потом, естественно, согласился выдвинуть свою кандидатуру от правящей партии. Дальнейшее понятно – триумфальное переизбрание.

Пикантности "торжеству демократии" придает тот факт, что все мероприятия начались немедленно после завершения председательства Казахстана в ОБСЕ, которого страна долго добивалась, и которое должно было стать сертификатом демократической зрелости.

Решение Назарбаева отказаться от референдума и прибегнуть к более традиционной выборной процедуре, вероятно, было отчасти стимулировано событиями на Ближнем Востоке. Но в остальном казахстанский президент, кажется, уверен, что ему подобный сценарий не грозит. На фоне остальных постсоветских и особенно центральноазиатских государств Казахстан выглядит вполне успешным. А умелая внешняя политика позволяет поддерживать хорошие отношения со всеми важными центрами силы – Москвой, Вашингтоном, Пекином, европейскими столицами. Так что отсутствуют те, кто вовне был бы явно заинтересован в поддержке оппонентов Назарбаева. Правда, если судить по ближневосточным событиям, взрыв возможен и помимо желания могучих внешних патронов – просто в силу классических социальных причин.

Из всех функционеров, которые возглавили постсоветские страны после распада СССР, Назарбаев единственный мог сделать еще более впечатляющую карьеру, если бы единая страна сохранилась. Не сорви путчисты подписание Союзного договора в августе 1991-го, Назарбаев стал бы премьер-министром СССР с перспективами дальнейшего роста. В результате казахстанскому лидеру пришлось реализовывать свои амбиции в рамках намного меньшей державы, но результату нельзя не отдать должное. Спустя 20 лет Казахстан, без сомнения, является наиболее значимой страной этой части Евразии, государством иного политического калибра, чем остальные. Это особенно впечатляет, ведь казахская государственность с Назарбаева, собственно, и началась, исторической традиции, на которую можно было бы опереться, не было.

Нурсултан Назарбаев старается пройти по грани – между умеренным авторитаризмом азиатского типа и европейскими приличиями. Однако, как и любая система единоличной власти, основанная на авторитете единственного человека, его модель уязвима. Перед каждым автократическим правителем встает одна и та же проблема – как плавно передать власть, обеспечив преемственность. На постсоветском пространстве это пока идеально удалось только Гейдару Алиеву, но династический принцип едва ли применим где-то еще. Опыт беспорядков в Египте, Ливии, Йемене показывает, что наделение детей полномочиями (даже стремление это сделать) вызывает особенную ярость общественности. Если "отцы-основатели" еще обладают определенной легитимностью, то их наследники воспринимаются как "халявщики", получившие бразды, не имея на то оснований.

Ободряющим образцом может служить Туркмения – многие ожидали, что после внезапной смерти Сапармурата Ниязова режим рухнет, но ничего подобного не произошло. Однако здесь своя очевидная специфика, скорее сродни Северной Корее – "запечатанное" общество, контроль над которым основан на жестком подавлении. Казахстан на туркменском фоне – просто оазис открытости, а где есть хоть какая-то степень открытости, кулуарная смена – вещь рискованная.

Вожделенной мечтой всех постсоветских правителей – от Назарбаева до Саакашвили – является Сингапур – страна, в которой отсутствие либеральной демократии не мешает бурному экономическому развитию и процветанию. Очень обнадеживает и опыт основателя этого города-государства Ли Куан Ю – он ушел с поста премьер-министра более 20 лет назад, передав власть заранее подготовленному преемнику и сохранив широкие надзорные функции. Сейчас Сингапуром управляет сын Ли Куан Ю, но он вступил в должность лишь в 2004 году, сменив преемника отца. В свои 87 лет Ли-старший до сих пор остается главным стабилизатором и гарантом развития. И хотя сохраняется вероятность, что после его смерти система начнет давать сбои, риск снижен, насколько возможно.

Мечтать о Сингапуре не вредно, но при этом единственная общая черта, которая объединяет бывшее советское пространство с этой страной – отсутствие либеральной демократии. Остальные сингапурские достоинства – меритократический принцип устройства государства, полное отсутствие коррупции, эффективная бюрократия, культ образования – никому из наследников СССР не свойственны. Ли Куан Ю не случайно считается одним из самых великих политиков ХХ века, что сумел добиться уникального результата. Поэтому, восторгаясь сингапурским старцем, придется учить опыт Хосни Мубарака и Муаммара Каддафи. Учить заранее, пока еще не поздно.