Придется смириться с ядерным Ираном

Можно ли силовым путем остановить иранскую ядерную программу? Есть ли шанс у мирового сообщества убедить Тегеран сделать это? Как представляется, ответ на оба эти вопроса отрицательный.

Необходимо, но исключено

Иранская ядерная программа в корне отличается от японской, южнокорейской или нидерландской программ. Можно согласиться с бывшим директором израильского МОССАДа Меиром Даганом, который полагает, что Иран получит возможность производства ядерной бомбы не ранее 2015 года. Можно спорить с этим. Можно скептически рассматривать прогнозы о том, что к 2020 году Иран будет иметь возможность вести ограниченную ядерную войну. Но то, что сегодня у Ирана достаточно расщепляющих материалов для производства примерно пяти ядерных боезарядов и Исламская Республика достаточно далеко продвинулась в производстве носителей и ведет работы над боеголовками, представляется более чем вероятным.

Разумеется, опасность для США и Европы со стороны Ирана видится чисто гипотетической.

Дело в другом. Сегодняшний Иран – это агрессивный режим имперского толка, претендующий на статус региональной сверхдержавы. Иран культивирует экспорт исламской революции для внешнего употребления и персидский национализм – для внутреннего. Непосредственную угрозу он представляет для своих соседей по Персидскому заливу и в силу идеологических причин – для Израиля. В любом случае ядерная бомба – это для правящего в Тегеране режима своего рода охранная грамота, гарантирующая его неприкосновенность.

Думается, остановить силой Тегеран "у порога" изготовления ядерного оружия не удастся. Нечего мировому сообществу и предложить взамен. Точно такая же ситуация была с Советским Союзом времен Сталина и Китаем эпохи Мао. Что могло заставить их отказаться от обладания атомной бомбой?

Ядерное оружие для Ирана – это символ прорыва в "первые ряды", билет в ядерный клуб и подтверждение статуса "великой державы". И дело не в одних амбициях правящей группы. Оппозиция (как религиозные лидеры "Зеленого движения", так и либералы), приди она к власти, точно так же развивала бы ядерную программу, как и "неоконсерваторы" президента Ахмадинежада – возможно, без воинственной риторики.

Вопрос лишь в том, применит ли Тегеран ядерное оружие, получив его, против Израиля. Как известно, руководство Ирана неоднократно угрожало уничтожить Израиль, и оснований для оптимизма здесь нет.

Сегодняшнее политическое руководство страны, положение которого достаточно прочно, представляет крайнее крыло консервативной части иранской элиты. Стержень ее идеологии – нелегитимность существования Израиля, олицетворяющего для этой группы "истинно верующих" главного врага исламского мира вообще и Ирана в частности.

Говорить о прагматизме здесь не приходится. Вера заставляет иранскую элиту руководствоваться постулатами религиозных войн, которые в Европе стали невозможными почти четыре столетия назад. Ахмадинежад в отношении Израиля применяет ту же логику, которая питала антисемитизм Гитлера. Поэтому Ахмадинежада можно с полным основанием считать фюрером иранского народа. Понимая это, израильское руководство не исключает возможность силового воздействия на Иран. Хотя без поддержки со стороны США военная мощь Израиля может оказаться недостаточной. Нельзя сбрасывать со счетов и другие сценарии противостояния. История с компьютерным вирусом, поразившим иранскую ядерную программу, демонстрирует новые возможности для нанесения значительного ущерба.

Однако развитие событий может привести к необходимости нанести удар по иранским ядерным объектам, число которых достигает 35. Израиль в одиночку способен гарантированно поразить не более 18 из них. Соединенные Штаты могут уничтожить все известные иранские ядерные объекты, а также разрушить военный и экономический потенциал Ирана.

Фото: Михаил Ходаренок
Вопрос об асимметричном ответе Тегерана оставим в стороне. Даже блокирование Ормузского пролива не станет фатальным для мировой экономики: к высоким ценам на энергоносители она приспособилась, а пролив будет деблокирован за 3–4 месяца.

Маловероятно, что возможный удар будет нанесен не по Ирану в целом. Если же целью станут одни лишь иранские ядерные объекты, то для решения поставленной задачи потребуется проведение наземной операции. А ситуация такова, что сегодня это исключено.

Американские войска и блок НАТО в целом проявили себя как неэффективная военная сила в Ираке и Афганистане. Провал "миротворцев" в Западной Сахаре, Судане, Ливане заставляет сомневаться в дееспособности воинских контингентов Запада на Ближнем и Среднем Востоке в целом. Для ведения военных наземных действий в Иране (а это единственный способ гарантированной "зачистки" его ядерных объектов) необходима двухмиллионная армия. Причем армия, готовая воевать, как это делают американцы и в отдельных случаях англичане, а не просто "демонстрировать флаг", что случается с войсками Италии, или вести "гуманитарные операции" подобно немецкому бундесверу. Такая армия в современном мире есть только у Китая. Но Иран, ядерный или неядерный, не представляет для КНР никакой угрозы. Он для Китая партнер, поставщик углеводородов и перспективный рынок инвестиций и товаров. Участие Китая в военной операции против Ирана полностью исключено да и к экономическим санкциям против Тегерана Пекин присоединился в минимально возможной степени.

Угроза без альтернативы
Международные санкции замедлили темпы продвижения Ирана к ядерному статусу. Не нужно, однако, преувеличивать возможности экономического рычага. С его помощью можно только несколько отдалить тот день, когда Иран получит в свое распоряжение ядерное оружие. То же самое можно сказать об израильском военном ударе или американской ракетно-бомбовой атаке без наземной операции.

Не следует предполагать, что атака такого рода или экономическое давление приведет к смене режима. Эти надежды делают беспочвенным успех на политической арене руководства Корпуса стражей исламской революции. Именно оно стоит за иранским президентом, успешно расправившись с оппозицией.

Сегодня поддержка Западом любого иранского политика или политического движения сделает его нелегитимным в глазах избирателей. Удар по Ирану, нанесенный извне, консолидирует массы вокруг правящей элиты, и поэтому скорее будет ею приветствоваться, чем вызывать опасения. Агрессивная антиизраильская риторика президента Ахмадинежада призвана спровоцировать этот удар, а не остановить его. При этом, если не брать во внимание Израиль, единственная угроза для Ирана со стороны Соединенных Штатов, как ни парадоксально, – Барак Обама в личном качестве.

С иранской ядерной бомбой президент США, похоже, смирился так же, как с потерей влияния в Ираке и Афганистане после вывода оттуда американских войск. Да и разрушение режима нераспространения, неизбежное после появления у Ирана ядерного оружия, не слишком волнует Обаму. Не случайно он так много говорит об Иране и Израиле, эксплуатируя популярную в его окружении саудовскую теорию о необходимости ядерного разоружения Иерусалима. По мнению Вашингтона, это необходимо для того, чтобы не давать повода Тегерану добиваться ядерного статуса. Почему же в таком случае остается гораздо более острая пакистанская ядерная проблема? Не потому ли, что пакистанскую атомную бомбу все чаще называют бомбой саудовской?

Однако удар американской армии по Ирану исключать нельзя, достаточно президенту Обаме посчитать его необходимым условием для проведения успешной кампании перевыборов на второй президентский срок. В конце концов Нобелевскую премию мира он уже получил. Американская политика дает немало примеров роли личности в истории, а возможность еще четыре года находиться во главе самой могущественной военной державы и крупнейшей экономики планеты – большое искушение. Особенно для амбициозного популиста, не слишком преуспевшего в практической реализации своих теорий, но желающего оставить след на исторических скрижалях.

В сложившейся ситуации единственное светлое пятно – гипотетическая перспектива подписания Ираном и Израилем "в разных комнатах" под патронатом великих держав – членов ядерного клуба обязательства о ненападении друг на друга с применением ядерных технологий. Эта декларация минимизирует возможность ядерной войны между Иерусалимом и Тегераном в будущем. Она также снижает вероятность нанесения Израилем удара по Ирану. Проблема в том, что Израиль, если понадобится, определенные гарантии Тегерану предоставит – это неоднократно подтверждалось высшим руководством страны. Однако Иран не пойдет на такой же ответный шаг, поскольку не готов заключать с Иерусалимом соглашения любого рода. Тегеран опасается отступить от идеологии, центральный стержень которой – непризнание права Израиля на существование.

Положение дел не внушает оптимизма. Дополнительным фактором, осложняющим выход из ситуации, является явный успех иранского руководства, тянущего время на переговорах с "Шестеркой", комбинируя дипломатические раунды с военными операциями против Израиля и Саудовской Аравии. Вооруженные нападения "по доверенности" осуществляли ливанская "Хесболла", палестинский ХАМАС и северойеменские зейдитские племена хауси. Тревожит и достаточная информация об иранской ядерной программе, находящейся в руках МАГАТЭ.

Агентство в свое время провалилось в Ливии и во всех остальных странах, не исключая Иран, куда вели следы "заговора Абдул Кадыр Хана" – "отца" пакистанской атомной бомбы и организатора черного рынка ядерных технологий, оборудования и материалов. Мы не знаем всех объектов иранской ядерной промышленности и того, что на них происходит. Не знаем, в каких странах помимо Ирана будут действовать отдельные инфраструктурные объекты иранской ядерной программы. Возможно, ими окажутся Венесуэла или заключившие с Ираном "урановую сделку" Турция и Бразилия.

Похоже, миру предстоит смириться с ядерным Ираном и жить с ним и всеми теми государствами, которые последуют его примеру. Это будет мир, где ядерным оружием станут обладать около трех десятков государств из сорока, имеющих сегодня для этого технологическую возможность. Порог применения ядерного оружия чрезвычайно снизится.

России невыгодны ни война на южных границах с неизбежным потоком беженцев и дестабилизацией Прикаспия, ни масштабный военный конфликт между Ираном и Израилем, ни появление иранской ядерной бомбы. Однако вряд ли следует ждать от Москвы большего, чем присоединение к санкциям ООН и миротворческих инициатив, реализация которых зависит исключительно от Тегерана. Россия не может и вряд ли должна за счет собственных небезграничных ресурсов восстанавливать региональный баланс сдержек и противовесов, к настоящему времени полностью разрушенный США.

Какой бы характер ни приобрело развитие событий, не надо преувеличивать влияние, которое они окажут на российские интересы. Поставить возможные преграды на пути распространяющихся из региона "неустроений" и дистанцироваться от прямого участия в конфликтах, пытаясь их предотвратить, поддерживая отношения со всеми сторонами, – единственное, что остается в настоящей ситуации РФ.

Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока
Опубликовано в выпуске № 7 (373) за 23 февраля 2011 года