Менее чем два года назад, на саммите G-8 в итальянской Аквиле премьер-министры и президенты встретились, чтобы поговорить о мировой торговле и продовольственной безопасности…с Муаммаром Каддафи. Сегодня ливийский лидер платит наемникам, чтобы те убивали его народ, как "крыс и тараканов". Солдаты в открытых грузовиках разъезжают по Триполи и ищут работу для своих пулеметов. Снайперы стреляют с крыш, а вертолеты с установленными на них все теми же пулеметами, сеют ужас с неба.
Английское слово "awakening", употребленное обозревателем The Economist в применении к событиям, происходящим в арабском мире, может означать как пробуждение, так и освобождение от иллюзий. Так вот, наблюдая это пробуждение-освобождение, каждый из арабских автократов стремился спасти свою шкуру, действуя жестче, чем предыдущий.

В Тунисе Бен Али встретил толпы мирных граждан уступками. В Египте Мубарак уже сочетал уступки с применением силы. В Бахрейне король аль-Халифа начал было бойню, однако, у него не хватило духу ее продолжать. Муаммар Каддафи жаждет крови. Еще 22 февраля он призвал "очистить Ливию дом за домом". Если бы ему удалось дожать свой народ, диктаторы по всему миру знали бы, какой сценарий выбирать в случае чего.

Каддафи не привыкать к подобным методам. Именно с их помощью он и продержался у власти 41 год. Он угнетал свой народ и спонсировал терроризм. Почему же тогда ему пожимали руки в Аквиле? В самом деле, почему мировые лидеры имеют дело с автократами и королями Ближнего Востока?

Сегодня, когда воздух Ливии прошивают пули, думается, что единственно правильная стратегия ведения дел с диктаторами – стратегия негодования и возмущения, а не умиротворения и заключения грязных сделок во имя нефти и интересов геополитики. Диктаторов принимать нельзя – вот один из постулатов этичной внешней политики. Справедливости ради надо отметить, что лет 25 назад Запад так и поступал. Это время, когда дипломаты Каддафи убили служащую британской полиции, агенты Каддафи взорвали ночной клуб в Германии, а его спецслужбы начали взрывать самолеты.

Однако вряд ли имеет смысл держать в изоляции значительную часть мира постоянно. Экономикам нужна нефть, и было бы нелепо утверждать обратное. Получается, вопрос, поднятый манифестантами на Ближнем Востоке не в том – иметь или не иметь дело с диктаторами, а в том – как себя с ними вести.

Когда хардлайнеры уязвимы – как сейчас – нужно подталкивать их к реформам и не давать им применять силу. И если Каддафи использует авиацию, чтобы убивать свой народ, мир вправе закрыть небо над Ливией. Но, к сожалению, как правило, автократы редко бывают столь уязвимы. И тогда все становится значительно сложнее.

Политика остракизма 90-х не дала плодов – Каддафи удержался у власти. Более того, она помогла ливийскому лидеру понять: он остался, чтобы совершить во всех отношениях выгодную помолвку с мировым сообществом. Начались темные делишки. Сначала террористов Каддафи освободили из британской тюрьмы, затем начались продажи оружия в Ливию, и, наконец, Муаммар Каддафи сел за один стол с представителями G-8. Все это и тогда выглядело неразумно, сейчас же - просто жалко.

При этом нельзя отрицать, что Каддафи порой шел на значительные уступки – Западу, своему региону и ливийцам. Самые значительные уступки - отказ от собственной ядерной программы и помощь в прикрытии черного рынка радиоактивных материалов в Пакистане. Ливия также перестала спонсировать терроризм на Западе, хотя и продолжала с успехом это делать в Африке. И – да это правда – ливийцы вздохнули свободнее, когда их страна присоединилась к мировому сообществу.

Конечно, бизнес вовсе не обязан жить по более высоким стандартам, чем правительства. Но и он вынужден искать баланс между выгодой и моральными издержками и помнить, что баланс этот постоянно смещается. Алчность юристов, банкиров и пиарщиков, провозгласивших Каддафи "белым и пушистым", выходит им боком. В свою очередь, нефтяные компании, которые вели бизнес в Ливии, с полным правом могут сказать, что заботились о западных потребителях и ливийских гражданах – и никогда не делали вид, что считают Каддафи славным парнем.

Максим Недоступ