Ливия охвачена гражданской войной. Оппозиция захватила все крупные города на востоке страны. Верные Муаммару Каддафи войска контролируют лишь Триполи, его сторонникам раздают оружие прямо на улицах столицы. Ясно, что ливийский лидер будет драться до конца - он не может сдаться "грязным крысам". "Каддафи не обычный человек, которого можно отравить или свергнуть. Каддафи не президент, чтобы уходить в отставку. Я умру мучеником, но останусь непокоренным", - выкрикнул, обращаясь к нации, резко постаревший вождь. Но даже если "король королей Африки" и победит в этой неравной битве, ясно, что его время ушло. Мировое сообщество вводит против Каддафи санкции за попытки жестокого подавления восстания, а народная любовь к нему быстро сменяется ненавистью.

"Все великие пророки современности пришли из пустыни: Мохаммед, Иисус и я", - без всякого кокетства говорил Муаммар Каддафи, обозначая и собственное представление о своем месте в истории, и место рождения. Он родился в бедной семье бедуинов, занимавшихся земледелием и кочевавших по стране в поисках земель, дающих лучший урожай. Традиционный шатер заменил ему роддом, поля и море - детскую площадку.

Движение от бедности к справедливости

"Мы, бедуины, наслаждались свободой среди природы, все было первозданно чистым… Между нами и небом не было никаких преград", - с ностальгией вспоминал он спустя десятилетия. Однако и тогда, еще будучи маленьким мальчиком, он стремился вовсе не к пасторальному сельскому покою. Он хотел городской суеты, общественной жизни, движения. Движения от бедности к справедливости.

В те годы Ливия находилась под властью короля Идриса I, добившегося в 1951-м независимости страны от держав Старого Света, но де-факто проводившего "постколониальную" проевропейскую политику. Финансовыми потоками распоряжались в основном иностранцы: британцы, фран­цузы и, конечно, итальянцы,
которым страна принадлежала с 1911 по 1943 год. Коренное население, за исключением немногочисленной местной элиты, бедствовало. И юному Каддафи, как и многим его сверстникам, оказались очень близки идеи египетского президента Насера, арабского националиста, намеревавшегося построить специфический исламский социализм.

В своей первой - антиизраильской - демонстрации Муаммар участвовал еще в 14 лет, а в 19 он создал собственную подпольную организацию, которая ставила целью свержение монархии. Вскоре последовали арест и высылка из города Себха, где он тогда учился.

Удивительно, но это не помешало ему уже через несколько лет окончить военный колледж, по­учиться за государственный счет в Великобритании и сделать военную карьеру. Объяснение может быть только одно: в монархической Ливии спецслужб как таковых не существовало, контролем за юными революционерами никто не занимался, а армейских переворотов монарх не боялся, ведь армия была чисто декоративной - 7 тысяч солдат и офицеров на всю страну. Идрис I чувствовал себя уверенно под крылом Британии, Франции и Италии.

Но при такой малочисленной армии достаточно было небольшой группы сплоченных офицеров, чтобы разжечь мятеж. Что и произошло 1 сентября 1969 года. Беспечность властей, грамотное планирование операции (за пару предрассветных часов восставшим удалось без боя захватить все намеченные административные и военные объекты) и, по предположению некоторых историков, помощь египетских спецслужб обеспечили успешный и бескровный путч. В тот же день находившийся на лечении в Турции король Идрис I отрекся от власти, равно как и его наследник, посаженный мятежниками под домашний арест.

"Граждане Ливии! В ответ на сокровенные чаяния и мечты, переполнявшие ваши сердца, в ответ на ваши непрестанные требования перемен и духовного возрождения, вашу длительную борьбу во имя этих идеалов, прислушиваясь к вашему призыву о восстании, преданные вам армейские силы взяли на себя эту задачу и свергли реакционный и коррумпированный режим", - затрещали радиоприемники.

Страна получила новое название - Ливийская Арабская Рес­публика, превратившись в классическую военную диктатуру, управляемую Советом революционного командования (СРК) и лично 27-летним полковником Муаммаром Каддафи. Новый глава государства любил власть и не боялся ответственности: на протяжении последующих лет он совмещал посты главы СРК, премьер-мини­стра, министра обороны и верховного главнокомандующего.

Вместо мессии

В сущности, ничего особенно оригинального в первые семь лет революционной диктатуры Каддафи не происходило. В то время военные хунты приходили к власти по всей Африке. Их флагманом была египетская революция во главе с Насером. По ее образцу делались и первые выкройки революции ливийской. Однако уже в середине 1970-х стало понятно, чем Каддафи отличается от всех прочих африканских правителей: самой по себе власти как политического контроля над нацией ему было мало. Каддафи мыслил себя не управленцем, но идеологом, мессией, провозвестником новой эры. Потому и сравнивал себя с Мохаммедом и Иисусом.

Логично, что при таком апломбе возглавлять конвенциональное государство - деспотию ли, республику или любую другую форму общественного уклада, уже существующую на планете, - значит быть вторичным, а это решительно невозможно. Как невозможно и влиться в ряды идейных сателлитов сверхдержав: коммунизм или капитализм - все "за­игранные" варианты едино неприемлемы для истинно грандиозного эго. Недаром Каддафи как-то обмолвился, что для него в истории "существуют два кумира: Авраам Линкольн и Сунь Ятсен" - два идеолога, два творца.

Именно огромными амбициями можно объяснить появление "Зеленой книги" - главного труда Каддафи, на котором более тридцати лет зиждилось все государственное устройство Ливии.

"Все существующие ныне в мире политические системы являются порождением борьбы за власть между орудиями правления - будь то мирная или вооруженная борьба классов, кланов, племен, партий или просто отдельных лиц. Победителем в ней всегда выходит орудие правления - отдельная личность, группа людей, партия, класс, побежденным же всегда оказывается народ, то есть подлинная демократия" - декларировал Каддафи во вступлении.

Он последовательно объясняет читателю, чем плохи парламенты, партии, конституции, президенты, референдумы и прочие знакомые атрибуты современных государств. Все они суть "обман", "фальсификация" и "диктаторские орудия правления", а все, что "оставлено народу… - право на стояние в длинных очередях к урнам на избирательных участках".

Вместо имитационной демократии Каддафи в 1977 провозгласил в Ливии Социалистическую Народную Ливийскую Арабскую Джамахирию. Сочиненный полковником неологизм "джамахирия" переводится как "государство масс" или, как объяснял значение термина сам Каддафи, "страна, в которой народ обходится без правителя". Прежние законы и традиционные институты власти были упразднены, а власть передана народным конгрессам.

Согласно замыслу Каддафи, в джамахирии в государственном управлении участвует все взрослое население страны, объединенное в первичные народные конгрессы. Они избирают своих представителей в городской народный конгресс, а те - в конгрессы провинций и, соответственно, во Всеобщий народный конгресс - высший орган законодательной власти. Аналогичным образом форми­руется и исполнительная власть, представленная народными комитетами.

Вслед за провозглашением джамахирии Каддафи и несколько его соратников ушли со всех государственных постов, назначив себя Революционным руководством страны - неизбираемым и несменяемым. Каддафи получил также пожизненный титул лидера ливийской революции. А в политической структуре страны появились революционные суды и революционные комитеты, призванные, в отличие от прочих судов и комитетов, проводить в массы политическую линию некогда хунты, а ныне Революционного руководства страны. Именно эти органы вкупе с могущественными спецслужбами и стали силовой основой режима, позволяя Каддафи и его сподвижникам чутко реагировать на любые угрозы всевластию вождя.

"Задача революционного комитета - практиковать революционное насилие против врагов революции", - честно пояснил Каддафи в одном из интервью.

Надо ли говорить, что "врагов революции" за 40 лет обнаружилось немало: по данным правозащитных организаций, за недовольство режимом поплатились жизнью порядка тысячи человек (еще несколько десятков были убиты за границей). Правда, эта цифра на порядок меньше, чем, например, в Египте при том же Мубараке.

Причин, надо полагать, две. Во-первых, в отличие от соседей, с ходу отказавшись симулировать конвенциональную демократию - с ее партиями, независимой прессой, выборными должностями и неправительственными организациями, - Каддафи смог быстро зачистить политическое поле до практически стерильного состояния. Поддержание такого статус-кво потребовало меньше жертв, чем постоянная имитация свободы. Во-вторых, богатая нефтью и во много раз менее
населенная Ливия, в отличие от Египта, могла позволить себе куда более серьезные социальные траты, благодаря которым количество недовольных властью полковника Каддафи оказывалось сравнительно невелико.

Каддафи изначально провел национализацию всего и вся, кроме жилого сектора, настаивая на том, что сама идея джамахирии не допускает погони за прибылью. Впрочем, такая система просуществовала всего десятилетие, и, чтобы поддержать забуксовавшую экономику, в конце 1980-х ливийцам было разрешено заниматься малым бизнесом, а в нулевых речь зашла уже и о приватизации более серьезных активов.

Вместо освободителя

Построив не то утопию, не то антиутопию - кому как больше нравится - на территории собственной страны, Каддафи смог всерьез заняться внешней политикой. Естественно, с присущим истинному вождю и лидеру размахом. Будучи отнюдь не единственным обличителем "европейских колонизаторов" и "американских империалистов", Каддафи на протяжении десятилетий был, несомненно, самым дерзким из африканских правителей.

По подсчетам американского Госдепа, внесшего Ливию в число стран - спонсоров терроризма, в 1980-х Каддафи "вмешивался во внутренние дела 45 государств". И это похоже на правду. Он не только спонсировал и снабжал полученным от СССР оружием противостоящих западным странам мятежников и сепаратистов по всему миру, но и не стеснялся признавать это: "На наш взгляд, кто бы ни был против американцев, тот - за нас. Враг твоего врага - твой друг".

Повстанческие организации по всей Африке, баскские и ирландские сепаратисты, сандинисты в Никарагуа, итальянские "красные бригады", палестинские боевики и многие другие вооруженные группировки пользовались всеми видами ливийской поддержки - от политической и финансовой до военной. Одно время на территории Ливии функционировало несколько лагерей, где проходили подготовку порядка семи тысяч "дружественных" боевиков из разных уголков планеты.

Жестокость никогда не останавливала Каддафи - борьба всегда была для него важнее жизней. В 1984 году из окон ливийского посольства в Лондоне была выпущена очередь по демонстрации ливийской оппозиции. Были ранены 11 человек, погибла женщина-полисмен Ивонн Флетчер. Британия разорвала все отношения с Ливией. Кульминацией кровавого идеологического противостояния стал организованный ливийцами взрыв на немецкой дискотеке - погибли два солдата с расположенной неподалеку американской базы.

Последствия американской
бомбардировки Триполи
в 1986 году…

AFP/EAST NEWSПерчатка была брошена, и США не могли ее не поднять. Это сделал Рональд Рейган, назвавший Каддафи "бешеным псом" и отправивший к берегам Ливии внушительную эскадру, включавшую, в частности, три авианосца. Во время последовавшей вслед за этим бомбардировки Триполи погибли два американских пилота и около сотни ливийцев, в том числе полуторагодовалая приемная дочь Каддафи.

Акцией возмездия вождя революции стал подрыв пассажир­ского лайнера авиакомпании PanAmerican в небе над шотландским городом Локерби - более двухсот погибших. Вслед за американскими санкциями последовали санкции ООН: более чем на десятилетие Ливия де-факто оказалась в международной изоляции. Так провалился силовой проект насаждения всемирной джамахирии.

…Местью Каддафи стал
взрыв американского
самолета над Локерби

AFP/EAST NEWSСанкции поссорили Каддафи с другими арабскими государствами. Он ожидал от них решительного протеста, они же предпочли промолчать. Каддафи оскорбился: "Время арабского национализма и единства ушло навсегда. Эти идеи, некогда поднимавшие целые народы, сегодня не стоят и гроша. Ливии слишком много пришлось стерпеть от арабов, ради которых она истекала деньгами и кровью".

Впрочем, чего, собственно, он ждал, если еще раньше пререкался с арабскими лидерами по поводу их вялой, зачастую проамериканской позиции по арабо-израильскому вопросу? Саудовского короля Абдаллу он назвал "британским изделием и союзником Америки", а его предшественнику королю Фадху вместо дискуссии прилюдно выпустил в лицо облако сигарного дыма. В знак презрения на один из панарабских саммитов Каддафи и вовсе пришел в белой перчатке на правой руке - чтобы не испачкаться при рукопожатии.

Вместо переговорщика

На глобальные уступки за всю свою политическую карьеру Каддафи пошел, кажется, только раз. Правда, на очень существенные. На рубеже веков Ливия была измотана санкциями, а Америка становилась все сильнее. США продолжали давить, причислив Ливию к "оси зла" и намекнув, что именно она станет следующей мишенью после Ирака. И полковник впервые отступил, напоследок кинув камень в заклятого врага: "Известно, что президентом США был безумец Рейган, который получил Альцгеймера и сошел с ума. Теперь он ползает на четвереньках".

Потешив таким образом свое уязвленное самолюбие, он согласился под международным контролем уничтожить ливийскую программу производства оружия массового уничтожения и выплатить $2,7 млрд компенсаций жертвам подрывов двух самолетов и взрыва на берлинской дискотеке. В ответ с Ливии были сняты международные санкции, США исключили страну из списка спонсоров террора и в свою очередь пообещали компенсации жертвам бомбардировок Триполи. Были восстановлены дипотношения, начались прерванные на годы международные визиты и переговоры.

Каддафи вновь сумел вывернуться из тисков судьбы и вытащил экономику страны из ямы. Он отступил, но остался прежним. Вынужденная "дружба" с Западом не изменила лукавого и экстравагантного полковника. Разъезжая по миру, он по-прежнему привозил с собой несколько сотен человек свиты. Его, как всегда, обхаживали четыре украинские медсестры, охранял легион ама­зо­нок-телохранителей, а принимающей стороне приходилось искать не только место для его бедуинского шатра, но и для пары верблюдиц, чье молоко подавали ему на завтрак.

Каддафи продолжал иронизировать над собеседниками, говоря, что "Меркель - очень сильная личность. Скорее мужчина, чем женщина"; признаваясь в любви госсекретарю Райс и называя ее "Ли-иза, моя дорогая черная африканская женщина, к которой по первому зову приползают все лидеры арабских государств"; величая Обаму невежественным или лживым "кенийским братом американской национальности" за его заявления, касающиеся арабо-израильского конфликта.

Не отступился он и от идей "государства масс". "Такие страны, как США, Индия, Китай и Россия, сильно нуждаются в этой нашей системе джамахирии", - утверждал Каддафи. Похоже, что его ставка на мировую революцию не изменилась, просто он решил зайти с тыла: "В Европе 50 миллионов мусульман. Еще 50 миллионов живут в Турции, которая по воле Аллаха интегрируется в ЕС. Есть знаки, что Аллах дарует мусульманам победу в Европе - без мечей, без оружия и без завоеваний: через несколько десятилетий она превратится в мусульманский континент".

Вместо мученика

И вот, когда казалось, что все худшее - войны, санкции, стагнация экономики, падение цен на нефть и конфликты с соседями - уже позади, как гром среди ясного неба, грянул бунт. Повстанцы захватывают страну, их не могут остановить ни пулеметы, ни гаубицы, ни ракеты…

Каддафи всегда знал, что этим может кончиться. "Я люблю массы и боюсь их, именно так, как люблю и боюсь своего отца. В моменты радости на какую преданность они способны!.. Но какую жестокость они демонстрируют в моменты гнева", - писал он больше двадцати лет назад.

Но почему полковник-миллиар­дер не бежит из страны, почему не отрекается от власти, как это сделали его соседи? Зачем ему этот последний бой, который, кажется, уже нельзя выиграть?

Он уже не раз смотрел в глаза смерти и знает, что она не всесильна. И даже если на этот раз ему не отбиться, то бежать все равно бессмысленно и недостойно. Еще в 1990 году в рассказе "Смерть", впоследствии вошедшем в сборник с символическим названием "Бегство в ад", Муаммар Каддафи рассуждал о ликах смерти и о том, что должно делать мужчине, увидевшему ее перед собой.

"Вывод из всего этого: в большинстве случаев Смерть терпит поражение, когда она появляется с развевающимся черным знаменем среди поднятой над полем боя пыли или в центре урагана. В подобных случаях Смерть, убежденная в своей победе, само­обольщается; она побуждает тем самым своего противника сопротивляться, что и ведет к ее поражению. В этом своем обличье она предстает смелым воином, с которым следует биться до конца, и сопротивление ему в большинстве случаев заканчивается победой. В течение всей жизни следует сопротивляться Смерти, как это делал мой отец, бесстрашно противостоявший ей, пока не достиг столетнего возраста, несмотря на всю ненависть к нему Смерти, пытавшейся покончить с ним, когда ему было только 30 лет. Правильной позицией является сопротивление, а бегство, даже за границу, от Смерти не спасет".

Нет, "король королей" будет биться до последнего вздоха.

Муаммар Каддафи

Родился в 1942 году. В юности участвовал в антимонархических выступлениях и даже однажды был за это арестован. Впоследствии поступил в военный колледж и сделал армейскую карьеру. В 1969 году возглавил военный переворот, свергший монархию ливийского короля Идриса I. Долгое время возглавлял одновременно Совет революционного командования, правительство и Министерство обороны. Затем покинул все посты, получив официальный титул лидера ливийской революции.

Режим Каддафи долгое время находился в международной изоляции за поддержку международного терроризма и попытки создать ядерное оружие. Санкции были отменены лишь в 2003 году, когда Каддафи отказался от ядерной программы. У Каддафи шестеро сыновей и дочь.

Дмитрий Великовский 1 марта 2011, №08 (186)