В мусульманском мире номадки всегда были самыми свободными женщинами, смелыми, вольнолюбивыми и дерзкими. Например, казашки никогда не носили хиджабов, а тем более паранджи.

Были среди женщин Великой степи разные знаменитости. И государственные деятели – царица Томирис или Попай, жена хана Абулхаира. И феминистки – Алма Уразбаева, импровизатор Сара или кюйши Дина Нурпеисова. И храбрые воительницы – Алия Молдагулова, Маншук Маметова и Бопай, сестра хана Кенесары. О некоторых из них и пойдет речь…

Последняя ханша

Однажды, объезжая подвластные ему владения, Вали-хан заехал в аул своего друга Малим-кажы. Остановился в доме сына Малима-кажы – Саргалдака-кажи. Радушие и гостеприимство понравились хану, но больше всего ему приглянулась младшая дочка хозяина – красавица Айганым.

Она родилась в 1783 году. Благодаря отцу Айганым с детства освоила арабский, персидский и шагатайский языки, знала восточную историю и философию – в общем, была одной из самых образованных в то время казашек. К моменту встречи с пожилым Вали-ханом ей было 17 лет. Вокруг красивой девушки вертелось много молодых, стройных джигитов, но умной, серьезной Айганым в первую очередь были нужны духовная близость и возможность интеллектуального общения. Она писала стихи, занималась переводами книг. А тут приезжает умудренный жизнью, умный мужчина, великолепный собеседник и рассказчик, обладающий незаурядной харизмой. Нормальное, в принципе, явление – почти все девчонки влюбляются в своих учителей. Кроме того, Айганым, конечно, польстило ухаживание могущественного хана.

Великий той был на всю степь. До сих пор в преданиях сохранились рассказы о том пиршестве. Гуляли и праздновали несколько недель. Целые отары баранов, целиком сваренные в котлах. Табуны прирезанных лошадей, море кумыса и шубата. Борьба борцов, байга и другие развлечения. Вали-хан преследовал свадьбой и политические цели: щедрый хлебосол почитался в степи не менее отважного батыра или мудрого бия.

Айганым, невзирая на почтенный возраст жениха и его социальное положение, потребовала от Вали-хана, чтобы он поселил ее не вблизи Кокшетау, а перевел ханскую ставку ближе к Есилю. Бытует предание о том, что после свадебного тоя Вали-хан в 1805 году переселился к подножью горы Сырымбет, где создал родовое имение потомков Айганым и Вали-хана. Но историки утверждают, что Айганым смогла переселиться туда только после смерти мужа.

Они жили в любви и согласии всего десять лет. Но и за этот короткий срок Айганым подарила Вали-хану семерых сыновей. После его смерти казахи провозгласили ханом его старшего сына от первой жены – Габайдуллу. Но сохранение ханской власти не входило в расчеты русского правительства, и в результате интриг Габайдулла был сослан в ссылку в Березов. Кстати, немаловажную роль в устранении Габайдуллы сыграла и властолюбивая Айганым. После того фактическая власть в степи принадлежала ханше Айганым. Ни одно важное решение не принималось без ее участия.

В это время генерал-губернатором Западной Сибири был Михаил Сперанский, написавший "Устав о Сибирских киргизах (казахах)". 172-й параграф этого Устава гласил: "Каждому киргизу (казаху), который пожелает производить хлебопашество или иметь другие хозяйственные заведения, отводить для сего по 15 десятин на душу". Айганым, воспользовавшись этим правом, потребовала от омского областного начальника: "Велеть снабдить для посевов хлеба разными семенами и земледельческими орудиями, определив к нам для обучения киргиз-кайсаков хлебопашеству трех служилых татар, не зависящих от податного состояния, построить одну мукомольную мельницу".

В делах правления Айганым была прозорливым политиком и рачительной хозяйкой. На нынешнем языке – бизнес-леди. Она понимала, что для получения любой чиновничьей должности в администрации необходимо знать русский язык, и потому требовала повсеместно его изучать. По проекту русских инженеров-архитекторов последняя ханша обустроила свою зимовку. В ущелье между двумя склонами Сырымбетовских гор был построен добротный просторный дом из соснового леса на десять с лишним комнат.

На площадке поблизости от большого дома были возведены мечеть и медресе. Мулла Кут-Мухамет Иманкулов, которого в 1824 году Айганым пригласила в свое имение по рекомендации известного государственного деятеля Семена Броневского, дал первоначальную грамоту не только ханским детям, но и 24 сыновьям других знатных людей. К 1831 году в этой школе обучались 15 детей. В медресе не только изучали религию и русский язык, но и естественные дисциплины. Айганым придавала особое значение искусству и науке, к которым пристрастила и своих сыновей, в частности, Шынгыса. Кроме того, властная бабка отправила двенадцатилетнего внука Шокана учиться в кадетский корпус. В результате появилась гордость нашей страны – Шокан Уалиханов.

Айганым умерла во время намаза 19 ноября 1853 года на 70-м году жизни.

Пили ли казахи кофе?

Кроме Шокана у Айганым было много других внуков. Один из них – Махмут, уйдя в отставку, занимался сельским хозяйством, в чем успешно преуспел и стал одним из богатейших людей казахской степи. Но сыновей, к большому огорчению, у него не было. Зато была единственная дочка – красавица Кульше. Когда пришло время выдавать дочку замуж, Махмут поехал за свадебным подарком не в Оренбург, не в Омск и даже не в Москву или Петербург, а в Париж.

Махмут Уалиханов, в прошлом блестящий офицер, умел носить элегантно и воинский мундир, и фрак, и цивильный костюм. Богатый скотопромышленник и земле-владелец, он мог позволить себе одеваться по последней парижской моде. Подарков из Франции для любимой дочки он привез множество. Но самым великолепным был огромный кофейный сервиз черненого золота из нескольких сот предметов. Настоящее произведение искусства.После революции Кульше вместе со своей младшей дочерью Нажкен вынуждена была бежать в Тюменскую область, где проживала ее старшая дочь. Единственная ценная вещь, которую взяли с собой беженцы, – это тот знаменитый кофейный сервиз. Но, к великому сожалению, по дороге у них украли все ценные вещи, среди которых был и кофейный набор. Где сейчас этот сервиз черненого золота – неизвестно.

Маша Жагор-кызы

В самом центре казахских степей, на Кургольджинском просторе, в конце XIX века поселился русский переселенец Егор Рекин. Разбил огороды, засеял поле, но основной его промысел был рыбный. Ведь озера Тущыкол и Ащыкол давали тогда очень богатые уловы.

Сыновей у Рекина не было, зато росли две красавицы дочки. Егор был мужик умный и понимал, что, оказавшись в глубине казахских степей, не стоит задирать нос перед степняками. Он наладил хорошие отношения с местными казахами, хорошо говорил на их языке. Местные называли его на казахский лад – Жагор.

А дочерям его, особенно старшей 16-летней Марии, было скучно. Как раз пришел возраст влюбленности, и она томилась неясными предчувствиями. Однажды летним вечером Мария услышала простую мелодию, печальную, зовущую и волнующую. Парень-степняк наигрывал на дудке-сабызге. Мария со свойственной юности дерзостью познакомилась с ним – юношу звали Дюсен.

Долго ли коротко, но решили они пожениться. Только для православной Марии обязательным было венчание в церкви. Любовь казахского парня к русской девушке была такой сильной, что Дюсен решил креститься. Сыграли свадьбу, построили дом на берегу того озера, где познакомились. Днем дружно работали, а вечерами вместе пели. Дюсен научил играть Машу на домбре. Казалось, ничто не помешает счастью молодых влюбленных. Однако решение Дюсена поменять веру было негативно воспринято его родными. Они публично отказались от него и объявили сиротой.

Родственники и товарищи Дюсена объявили ему своеобразный бойкот – не здоровались, не разговаривали, даже старались не глядеть в его сторону. Все это мучило и тяготило молодого мужчину. Он стал задумчив, печален, работа валилась из рук. Мария все понимала. И решила бороться за своего Дюсена, за свое женское счастье. Через год после замужества она без приглашения заявилась на большой той, где состоялся непременный айтыс. И вдруг в круг прославленных седобородых акынов входит юная русская девушка и начинает петь под домбру. Была ли это гениальная импровизация или плод долгих раздумий, мы уже не узнаем. Мелодия лилась необычная, нежная, но бодрая. Мария не оправдывала поступок Дюсена, но защищала свое и его право на счастье.

Тихонько плакали молодые женщины и старенькие апашки, даже у седобородых аксакалов увлажнились глаза. Но самые главные слова были сказаны во втором куплете: хоть избранник Марии из-за любви к ней принял русские обычаи, но все равно он сохранил верность родному народу.

Так появился в казахской степи новый акын-композитор – Мариям Жагор-кызы. А ее песня "Дудар-ай" вошла в классику казахского фольклорного творчества и до сих пор любима всеми. А Дюсен с Марией стали во всех аулах почетными и желанными гостями. Вскоре и сестра Марии вышла замуж – и опять же за казаха.

В Первую мировую войну Дюсена забрали на фронт. После тяжелых ранений он вернулся к родным озерам и вскоре умер на руках любимой жены. От большой любви Дюсена и Маши осталась только песня "Дудар-ай". Она звучит там, где торжествует истинная любовь.

Знаменитую поэтессу и певицу Магиру Уали-кызы Шамсутдинову в народе знали просто как Майру. Ослепительная красавица – гибкая фигура, соблазнительная походка, в общем, все то, что мы сегодня называем сексуальностью. Кроме того, хорошо образованна и остроумна.

В своих песнях она не затрагивала философских вопросов, не копалась в душе, не скорбела о тяжелой народной доле. Простые песенки о любви, о солнышке, о молодости – до сих пор они любимы в народе. По сути, это были обыкновенные эстрадные песенки – сегодня их назвали бы шлягерами. Это было начало ХХ века, и Майра была первой казахской эстрадной певицей. Выступала Майра на ярмарках и торжествах, где ей платили хорошие деньги. Она всегда находилась в окружении мужчин – поклонников ее красоты и таланта. Женщины ее сторонились, завидуя ей.

Как певица, Майра была неподражаема – высокий чистый голос, артистизм и проникновенность. Она прекрасно играла на различных музыкальных инструментах, особенно на аккордеоне и гармонике. Пела не только свои, но и народные казахские, русские, татарские песни. Все, что зарабатывала, тут же тратила на обновки и украшения. Жила, как птичка, легкомысленная, ветреная, нарядная и звонкая. Часто во время концертов на плече у нее сидела прирученная сорока – Майра спасла эту птицу от мальчишек, подбивших ей крыло.

Конечно, назвать Майру образцом добродетели нельзя, но свою благосклонность дарила только тем мужчинам, кто ей нравился. А если человек вызывал у нее равнодушие, то будь он хоть первым богачом, Майра была неприступна. Был у нее такой поклонник и обожатель – богатейший скотопромышленник, как будто вышедший из нынешних анекдотов о "новых казахах". Он специально ездил в Москву, где поставил золотые коронки на совершенно здоровые зубы. Имя его не сохранилось, зато кличку до сих пор помнят – Алтын Ауыз (Златоротый). Вот этот Златоротый постоянно преследовал Майру, стремясь добиться ее благосклонности. Он посещал все ярмарки, на которых она выступала, предлагал большие деньги и богатые подарки. Но все тщетно – ни деньги, ни власть не помогали.

Естественно, богача это злило, и он решил отомстить неприступной красавице. Случай вскоре подвернулся. На Кояндинскую ярмарку заглянул проездом прославленный борец Кажи Мукан, который вернулся из американского турне. У Златоротого возникла идея, как публично унизить Майру. Он и его друзья начали говорить, что лучшими представителями казахов являются Кажи Мукан и красавица Майра. Вот бы, мол, их свести, тогда их ребенок составит мировую славу казахского народа. Кажи Мукана уговаривать долго не пришлось – мужик все-таки. Осталось дело за малым – уговорить Майру. И шумная орава потащилась в кумысхану, где она выступала.

Этот хабар распространился на ярмарке моментально. Майра была в курсе, зачем заявилась толпа мужчин во главе со Златоротым и Кажи Муканом. Она спела несколько песен, и когда Алтын Ауыз начал нахваливать ее достоинства, Майра в свою очередь стала его восславлять. Польщенный Златоротый самодовольно улыбался. И тут Майра произнесла:

– Ах, если бы вы, уважаемый дядюшка, женились на моей сороке, то появилась бы лучшая на свете порода людей – летающие казахи!

Хохот потряс кумысхану, а затем и всю ярмарку. Даже верные клевреты Златоротого не смогли сдержать смеха. Опозоренный бай сбежал с ярмарки под смех людей. А Майра невинно спросила у Кажи Мукана:

– Уважаемый Мукан, может, и вас заодно сосватать?

Бесстрашный богатырь перепугался и поспешил отказаться. Быстро уехал подальше от острого язычка певицы. Аж в Японию.

Майра умерла в возрасте 30 лет – молодой и прекрасной.

№ 39 (17154) от 04.03.2011
Султан УРАШЕВ, Эрик АУБАКИРОВ, Алматы