Этнические узбеки, подобные этому новобранцу, охраняющему стройку возле Рогунской ГЭС, составляют примерно 15 процентов населения Таджикистана. Власти подозревают их в недостаточной лояльности и приверженности экстремистским идеям, но в отличие от Кыргызстана, здесь не завидуют их богатству. (Фото EurasiaNet)

Спросите любого представителя миллионного с лишним узбекского населения Таджикистана, худо ли им живется, и услышите в ответ: могло бы быть и хуже. Обращая свой взор на соседний Кыргызстан, многие испытывают благодарность за то, что избавлены от погромов, дважды за последнее поколение обрушивавшихся на кыргызских узбеков. Однако и таджикские узбеки нередко считают, что власти проводят направленную против них политику. Порой даже кажется, что самым надежным гарантом мира среди простых людей была и остается нищета, царящая во всей стране.

"Узбеки постоянно оттесняются на обочину, будучи лишенными доступа к экономическим и политическим ресурсам", – говорит преподаватель Российско-таджикского славянского университета в Душанбе Александр Содиков. Одна из причин состоит в том, что таджикские власти считают это национальное меньшинство – довольно значительное, составляющее порядка 15 процентов всего населения страны – потенциальной пятой колонной. "Правящая элита опасается, что [соседний] Узбекистан попытается использовать проживающее в Таджикистане узбекское население для оказания влияния на политические события и ситуацию в области безопасности в республике", – говорит он.

Хотя Содиков и другие аналитики отметают подобные опасения как нереалистичные, опасения эти имеют место, представляя собой печальный поворот геополитической судьбы. Благодаря границам, доставшимся республикам в наследство от СССР, в Таджикистане, Узбекистане и Кыргызстане теперь проживает значительное число представителей нацменьшинств, являющихся "титульными нациями" в соседних государствах. В Таджикистане призрак предъявления территориальных претензий по этнографическому признаку представляется особенно пугающим, поскольку большая часть этнических узбеков проживает у участка таджикско-узбекской границы протяженностью 1300 км.

У Душанбе сложились непростые отношения со своим крупнейшим и могущественным соседом: Узбекистан, государству, расположенному в нижнем течении рек, требуется вода. Таджикистану, являющемуся государством верховья, необходима электроэнергия, и единственный способ получить искомое страна видит в строительстве ГЭС на одной из крупнейшей рек. Помимо всего прочего, Ташкент отказывается гарантировать Душанбе бесперебойную поставку газа. Напряженность между странами постоянно нарастает.

Рядовые граждане склонны винить в своих несчастьях не представителей других национальностей, а власти. Хотя большинство людей не особенно стремятся публично обсуждать проблему межнациональных отношений, таджики обычно говорят, что с соседями у них нет проблем, только вот с руководством Узбекистана. Частенько даже можно слышать, как таджикские узбеки винят Ташкент в экономической изоляции страны.

Правда, одновременно с этим таджикские узбеки выражают недовольство и целенаправленным вытеснением представителей узбекской национальности из общественной и политической Таджикистана. "Мы живем с нашими таджикскими братьями в мире и согласии, но сталкиваемся с дискриминацией со стороны властей", – сказал EurasiaNet.org 50-летний торговец фруктами Откир Номанов из города Истаравшана на севере страны, узбек по национальности.

На вопрос о дискриминации источник в МВД республики ответил нам на условии анонимности (поскольку не имеет права разговаривать с представителями СМИ), что в республике "все равны перед законом вне зависимости от национальной принадлежности. […] По подозрению в причастности к экстремистской деятельности узбеков задерживается больше, чем таджиков, но власти не осуществляют дискриминации, просто они традиционно больше подвержены идеям исламского радикализма".

Точка зрения представителя правоохранительных органов широко распространена во властных структурах. На недавнем семинаре ОБСЕ по вопросам борьбы с радикализмом директор Центра стратегических исследований при президенте республики Сухроб Шарипов озвучил аналогичную озабоченность. "Большинство членов организации "Хизб-ут Тахрир" являются выходцами из узбекской среды", – сказал он, говоря о исламистской группировке, запрещенной на территории Центральной Азии, невзирая на ее непричастность к действиям насильственного характера.

"В настоящее время мой племянник отбывает восьмилетний срок за принадлежность к "Хизб-ут Тахрир", – говорит продавец фруктов Номанов. – Здесь у узбекской молодежи нет никаких перспектив, им нечем здесь заняться, поэтому они и обращаются к исламу".

Отсутствие занятий и существование на обочине жизни "заставляет все больше и больше узбеков искать в религии объяснение творящимся по отношению к ним несправедливостям, делая их восприимчивыми к действительному или мнимому влиянию радикальных исламистских группировок", говорит преподаватель Российско-таджикского славянского университета Содиков.

Недавно Душанбе активизировал наступление на верующих мусульман и исламские группировки, включая зарегистрированную оппозиционную Партию исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ). По словам ряда узбеков, беседовавших с EurasiaNet.org на условии анонимности из опасений за свою безопасность, ПИВТ является выразительницей их чаяний. Партия, в свою очередь, признает, что стремится заручиться поддержкой со стороны особо уязвимых групп населения – женщин, молодежи и представителей нацменьшинств.

Даже среди узбеков, придерживающихся относительно светских взглядов, уровень представительства в политической жизни остается достаточно скромным: в Таджикистане этническим узбекам принадлежат лишь 2 из 63 депутатских портфеля.

Одним из барьеров на пути укрепления их политических позиций является политика в области языка. Хотя конституция страны и предусматривает возможность говорить на разных языках, на практике применение в общественной жизни любого другого языка, кроме таджикского, не приветствуется. В стране выходит очень мало телерадиопрограмм на узбекском языке, что было с неодобрением отмечено в последнем отчете Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации. Немаловажно и то, что от представителей государственных органов требуют говорить на таджикском языке.

Языковая политика является помехой на пути получения узбеками образования и продвижения вверх по карьерной лестнице. Абитуриенты вузов должны уметь бегло говорить по-таджикски. И хотя в школах на преподавание таджикского языка отводится два часа в день, многие узбеки в сельской местности не могут научиться писать и читать на таджикском языке за отведенное на это в школе время.

"Мои дети очень стараются в школе, но не могут научиться читать по-таджикски достаточно хорошо, чтобы поступить в вуз. Что мы можем сделать для улучшения нашего положения?" – вопрошает 50-летняя мать пятерых детей по имени Гульдана.

Некоторое время назад в узбекском селе Ширавхисрау, что в 30 км от Афганистана, вышел из строя трансформатор, оставив жителей села без электроэнергии. Подобная ситуация не редкость в Таджикистане, на изношенной от времени инфраструктуре которого негативно сказывается коррупция и утечка мозгов. Даже в ближайшем городе Шаартузе, где расположены местные органы власти и проживают представители как узбекского, так и таджикского населения, электричество зачастую включается лишь по два часа в день.

По общему признанию узбеков и таджиков, сплачивающим их фактором является нищета. "Мы бедны, как и многие таджики", – говорит, помолчав, Гульдана. Это сходство объединяет людей, не давая возникнуть чувству обиды друг на друга.
27 февраля, 2011