Последние несколько недель российская пресса и телевидение с привлечением огромного количества экспертов активно обсуждают события, происходящие в арабском мире: в Тунисе, Ливии, Египте, Иордании и в целом ряде других государств, пытаясь понять, что же все-таки происходит.

Глядя из Нью-Йорка на российские дискуссии, хотел бы поделиться некоторыми моими соображениями, как по поводу внутрироссийских дискуссий, так и о том, какие дискуссии в Штатах ведутся относительно политики США в этом же регионе, да и вообще о возможной новой роли США в мире.

Во внутрироссийских дискуссиях довольно часто звучит мысль о том, что за всеми этими событиями стоят Соединенные Штаты, американские спецслужбы, которые преследуют свои интересы. Говорящие об этом люди, видимо, по инерции считают, что Обама продолжает курс Буша-младшего и неоконов по продвижению демократии по всему миру. Высказываются еще более экзотические мнения, что американцы якобы создают управляемый хаос на пространстве от Марокко до Пакистана для продвижения собственных людей на нужные места в нужных странах, чтобы уже потом переформатировать это пространство по собственному желанию, исходя из собственных интересов.

Материал публикуется в авторской редакции. Читать версию статьи из номераСразу хочу сказать, ничего не может быть дальше от реальности, чем подобного рода утверждение. Все эти процессы, которые начались в Тунисе, потом перекинулись на Египет, Ливию, Иорданию и другие арабские страны, застали как Вашингтон, так и западноевропейские столицы, врасплох. Мало того, ведется очень серьезная дискуссия внутри США о том, насколько эффективно администрация Обамы справляется с этим кризисом. В этом вопросе мнения аналитиков расходятся, многие считают, что администрация плохо справляется с этим испытанием, американские интересы под угрозой, и в долгосрочной перспективе США ожидают серьезные внешнеполитические испытания, вызванные революционными потрясениями.

Для всех беспристрастных аналитиков очевидно, что в действительности эти революции в арабских странах имеют свою внутреннюю природу. Накопился серьезный взрывной материал, что побудило массы народа выходить на улицу и требовать отставки многолетних лидеров этих государств. Об этом уже много сказано. Движущей силой выступлений в основном является образованная молодежь, которая не находит рабочие места у себя в стране, лишена возможности серьезной вертикальной мобильности, не может смириться с высоким уровнем коррупции и пытается сегодня, здесь и сейчас улучшить свои жизненные условия, социальный статус, материальное благополучие. Скорее всего, и в основном с этим согласны многие аналитики, эти революции можно назвать вслед за Токвилем революциями растущих ожиданий. Революции начались и продолжаются в странах не самых бедных, может быть, за исключением Йемена. Эти государства прилично развиваются, преодолевая последствия экономического кризиса, экономическая ситуация в этих странах улучшается, но как говорил Токвиль в отличие от Ленина, революции происходят не тогда, когда плохо и становится еще хуже, а когда хорошо и становится лучше, но хочется, чтобы было еще лучше и как можно скорее, здесь и сейчас.

Могут ли эти революции решить проблемы, которые сегодня являются главными для этих стран? Ликвидировать непотизм и коррупцию, установить демократические институты, ликвидировать в экономике монополию разных групп, связанных с государственными чиновниками, создать рабочие места для выпускников университетов и колледжей и, что самое главное, обеспечить более высокие темпы роста для экономического развития, потому что рост в 5-6 процентов недостаточен, чтобы удовлетворить потребность в рабочих местах, для этого нужны китайские темпы роста (10 и более процентов).

Как говорится в небезызвестном высказывании, и, увы, мы в этом убедились на нашем советском и российском опыте: "Последствия революции всегда гораздо хуже, чем в совокупности все причины, которые порождают их". Нейл Фергюсон посвятил этой теме специальную статью в одном из последних номеров журнала Newsweek, справедливо отметив, что американцы любят и поддерживают революции исходя из собственного опыта, но как показывает опыт остальных революций, как правило, они заканчиваются установлением новых форм диктатуры, происходят огромные кровопролития и в результате одна форма диктаторской власти заменяется другой. В принципе такие утверждения Фергюсона достаточно известны по опыту как Великой французской, так и большевистской революции в России. "Демократическая революция" в СССР и распад страны в 1991 году привели к неисчислимым потерям на пространстве бывшего СССР. В своей книге "Провал крестового похода" Стив Коэн писал, что на этом пространстве в результате "демократической революции" экономические потери оказались больше, чем во время Великой Отечественной войны. Это вовсе не означает, что недовольные не должны выступать против власти, которая не дает возможности стране динамично развиваться, не подключает к экономическому, социальному и политическому процессу новых образованных представителей молодого поколения. Но при этом, конечно, ни у кого не должно быть заблуждения, что подобного рода революции могут решить хоть одну из проблем под лозунгами, под которыми эти молодые люди штурмуют бастионы старой власти. Сейчас уже очевидно, что в Египте мы получим диктатуру армии на какое-то время и какой будет переход к гражданской администрации, не понятно. Зато очевидно, что экономика понесет серьезные потери из-за обвала туристического бизнеса, одной из главных статей дохода для страны, из-за прекращения иностранных инвестиций и из-за целого ряда других факторов. Совершенно неочевидно, что армейские генералы, которые контролируют одну треть экономики страны, передадут это имущество в руки молодежи, которая выступает за демократию и создание более конкурентной среды. Также очевидно, что десятки миллионов людей, которые хотят улучшения своего положения здесь и сейчас, будут требовать от новых властей перераспределения имеющихся богатств. А эти богатства небеспредельны, и на ближайшие годы новым египетским властям вряд ли удастся обеспечить китайские темпы роста для того, чтобы обеспечить растущие потребности населения как в рабочих местах, так и в более высоких доходах.

Еще более сложная ситуация в Ливии. Страна вообще может распасться в результате гражданской войны. Подобные угрозы существуют и для целого ряда других государств арабского мира, охваченного революционным брожением.

Некоторые российские эксперты утверждают, что за этими процессами якобы стояли американцы, просто не имея понятия о том, какова сегодня внутриамериканская повестка по внешнеполитическим вопросам. Во-первых, кроме позиции небольшого числа неоконсервативных лунатиков, которые сегодня являются крайними маргиналами, есть широкий консенсус, что США должны уйти из Ирака и Афганистана и ни в коем случае больше не вовлекаться в процесс национального и государственного строительства (Nation building, State building), так как опыт в Ираке и Афганистане показал, что это не по силам ни одному государству, даже такому богатому, как Соединенные Штаты.

Дело в том, что сегодня есть согласие в американской политической элите и в экспертной среде, что чем быстрее США уйдут из Афганистана и Ирака и сосредоточат внимание и ресурсы страны на своих внутренних проблемах, тем быстрее они выйдут из того системного кризиса, в котором находится страна. Кстати, в этом отношении примечательным является прошлогоднее высказывание адмирала Майка Муллена, председателя объединенного комитета начальников штабов США: "Единственной главной угрозой для нашей национальной безопасности является наш долг". Неслучайно демократы проиграли промежуточные выборы и неслучайно, что сегодня в конгрессе центральная проблема - это фискальная ответственность политиков и законодателей перед страной, и конгресс пытается как можно больше сократить расходы для того, чтобы не допустить банкротства собственного государства. Это означает, что в нынешних условиях администрации Обамы не до внешних авантюр. Я уже не говорю о том, что идея некоторых российских экспертов о том, что США хотели создать управляемый хаос от Марокко до Пакистана, не выдерживает вообще никакой критики. И без революционных потрясений в арабских странах у США неуправляемого хаоса выше крыши. Это и Пакистан с угрозой попадания ядерного оружия в этой стране в руки исламских радикалов, это Афганистан и Ирак. Не справившись с этими проблемами, поджечь еще и весь арабский мир, где в большинстве стран этого региона у власти находятся дружественные режимы… Для этого надо быть откровенно сумасшедшим. Американские власти можно обвинить в чем угодно, но что они назло врагам поджигают собственный дом и дома своих друзей, для этого надо обладать поистине воспаленным воображением. Ведь в этом случае надо поверить в то, что американская администрация сознательно пошла на демонтаж власти своих многолетних и преданных партнеров, какими были Мубарак, Бен Али, Абдалла Салех, Саудовский Королевский дом, лидеры Арабских Эмиратов, которые всегда ориентировались на Вашингтон, и были враждебно настроены по отношению к Ирану, и весьма терпимо относились к Израилю, стратегическому партнеру США в этом регионе.

Есть еще одна причина, по которой утверждения ряда российских экспертов о создании США управляемого хаоса в этом регионе кажутся абсурдными. Уже сейчас, а в будущем, может быть, в еще большей степени в результате этих событий в арабском мире в выигрыше оказывается Иран, стратегический противник США в этом регионе. Ослабление Ирака, Египта и Саудовской Аравии всегда было мечтой США.

Ну а теперь хотелось бы затронуть вопрос, который может в большей степени прояснить стратегические цели во внешней политике США, из чего станет более понятным, какими могут быть роль и участие (или отсутствие участия) США в этом регионе. В настоящее время в США идет дискуссия о необходимости выработки "Большой стратегии" для США, соответствующей новым реалиям изменяющегося мира. Разворачивающаяся дискуссия между американскими стратегами и политиками сводится к тому, что Америка, будучи самой могучей и в экономическом и в военном отношении державой, не имеет ресурсов, чтобы продолжать политику одностороннего, глобального доминирования в мире. Она перенапряглась, ей необходимо в первую очередь наводить порядок у себя дома, справиться с проблемами, важными для здоровья американской экономики и общества: это проблемы безработицы, образования, долга, нелегальных эмигрантов плюс огромное количество других проблем. Очевидно, что доля США в мировом ВВП уменьшается. Растут новые экономические гиганты: Китай, Индия, Бразилия, Россия, Турция и целый ряд других государств. Необходима новая политика, которая соответствовала бы новым реальностям и новым возможностям США.

Сегодня все серьезные американские аналитики, написавшие сотни статей и монографий на эту тему за последние два-три года, сходятся во мнении, что США должны полностью отказаться и без крайней необходимости не вовлекаться в военные конфликты за пределами США, а тем более не позволять себе вовлекаться в процесс национального и государственного строительства, что экономически разрушительно для Америки, а политически практически недостижимо. Помимо этого есть фактически единодушие у широкого круга аналитиков, что США, будучи все еще самой сильной державой в военном и экономическом отношении в мире, занимаясь своими внутренними делами, должны при этом во всех жизненно важных для США регионах вернуться к политике Великобритании XVIII-XIX веков, к политике создания баланса сил, в жизненно важных для Америки регионах. Это означает, что необходимо не допускать, чтобы в этих регионах возникли доминирующие силы, угрожающие интересам США. Поэтому главной задачей США в обозримой перспективе должна быть политика по созданию коалиций и союзов в этих регионах, чтобы ослаблять сильных, усиливать слабых, создавать балансы и быть гарантом этих балансов. Нечто подобное политике "Блестящей изоляции", которую виртуозно проводили английские политики в XVIII-XIX веке. Наглядную иллюстрацию этой мысли можно найти в блестящем эссе колумниста Newsweek Нейла Фергюсона, который призывает американских президентов руководствоваться уроками немецкого канцлера XIX века Бисмарка. Когда во второй половине XIX века Бисмарку говорили, что идет колонизация Африки, и спрашивали у него, что Германия думает по этому поводу, то Бисмарк отвечал: "Моя карта Африки находится в Европе - здесь располагается Россия и здесь же Франция, мы, Пруссия, находимся между ними". Этим он хотел подчеркнуть, что у стран бывают разные интересы, а у лидеров этих стран разные соблазны, однако величие и ответственность лидера в том, чтобы он правильно определил главные приоритеты своего государства и мобилизовал ресурсы для их реализации. Вот почему для Бисмарка создание всяческих препятствий российско-французскому союзу на антипрусской основе было намного важнее тысячи приобретений в Африке. Это то, что служило долгосрочным интересам Германии. В те моменты, когда немцы отказывались от подобной политики, как во время Первой и Второй мировых войн, это приводило к катастрофе Германии.

Многие американские аналитики считают, что у американского президента тоже должна быть такая же, как у Бисмарка "карта Африки" каждого региона, где затрагиваются интересы США. Правда, многие считают, что США будет непросто переформулировать свою внешнюю политику от целей тотального доминирования к политике формирования коалиции, политике нахождения партнеров для усиления собственных позиций в том или ином регионе и ослабления потенциальных противников. Однако это императив времени, реалистически оценить собственные ресурсы и возможности. Это означает, что наступает эпоха, когда существующие постоянные союзы и коалиции теряют свой смысл и значение, начинается новый период, когда в каждом конкретном регионе необходим поиск союзников для сдерживания одних и поддержки других. Наиболее наглядно это проявляется в американской политике в Афганистане. Очевидно, что в ближайшей перспективе все страны НАТО уйдут из этой страны, да и сейчас их присутствие там является скорее вспомогательным, и для того, чтобы в этом регионе добиться американских целей - сохранение стабильности региона, недопущение к власти исламских радикалов, недопущение дестабилизации Пакистана, когда есть угроза попадания пакистанского ядерного оружия в руки исламских фундаменталистов, США будут вынуждены сотрудничать с Россией, с Китаем, с Индией и даже с Ираном. Ни одно из этих государств не является членом НАТО и не находится в формальном союзе с Соединенными Штатами, но по конкретному поводу могут возникать союзы и коалиции. Кстати, во время иракской войны такая конфигурация, пока еще весьма слабая, возникла, когда Россия, Германия и Франция выступили против решения США вторгнуться в Ирак. В то время США чувствовали себя слишком всемогущими и проигнорировали позиции этих трех стран, две из которых были членами НАТО.

В нынешних условиях все сложнее и сложнее будет игнорировать позиции других стран. Революционные потрясения в Северной Африке и мусульманском мире показали, насколько ограничены возможности США повлиять на них, пытаясь останавливать или направлять эти процессы. Это говорит о том, что мы вступаем в эпоху, когда открываются возможности для выстраивания новой системы международных отношений с более гибкими союзами и коалициями на разных уровнях, с разными партнерами, на разные временные сроки, в зависимости от решения конкретной проблемы в том или ином регионе.

Какие перспективы это открывает для России? Думаю, что это открывает большие возможности, или, по крайней мере, более широкие возможности для России быть, не везде, но в целом ряде регионов, конструктивным партнером США и других стран, которые будут заинтересованы в решении таких проблем, как противодействие исламскому радикализму, нераспространение ядерного оружия, проблем Афганистана, в будущем, возможно, сдерживание Китая

В этом новом сложном, многомерном мире, где надо принимать необходимые решения, формировать правильные коалиции, находить нужных партнеров и союзников для нейтрализации наиболее серьезных оппонентов и ослабления или уничтожения потенциальных врагов или противников, требуется новый уровень лидерства и, конечно, роль личностного фактора несоизмеримо возрастает. Вторая половина XX века, в условиях разделенности мира между двумя идеологически противостоящими лагерями, привело к нивелированию политических лидеров. Идеологически окрашенные две системы тотально противостояли друг другу, и это не требовало никакой изворотливости и мастерства от руководителей этих блоков, что было присуще XVIII-XIX векам, даже началу XX века, которые вызвали к жизни выдающихся лидеров, обладающих колоссальным политическим инстинктом, масштабом мышления политиков, способных на самые разные и неожиданные решения и конфигурации.

Мне кажется, что XXI век в этом отношении может быть похож на XIX век: множество центров силы, динамичное равновесие, быстро формирующиеся и распадающиеся союзы и коалиции, которые требуют другого уровня лидерства, знания, воли, решимости, быстроты, сообразительности. Можно надеяться, что мы вступаем в период, когда на мировой сцене могут появиться новые бисмарки и горчаковы, метернихи и талейраны, черчилли, де голли, сталины, рузвельты, возможно, даже наполеоны, блестящая плеяда министров иностранных дел, премьеров и президентов, что сделает международную политику XXI века намного более интересной, яркой и многообразной.

Андраник Мигранян, директор института демократии и сотрудничества в Нью-Йорке
№5427 (51)
11.03.2011,