Стив Свердлоу: "Тихая дипломатия в борьбе за права человека в Узбекистане проиграла"

Надеждам международной правозащитной организации Human Rights Watch (HRW) на возвращение в Узбекистан пришел конец, двери в эту страну для правозащитников отныне могут оказаться закрыты надолго.

10 марта представители HRW получили из Верховного суда Республики Узбекистан уведомление о том, что Минюст направил иск о ликвидации офиса организации. При этом узбекские власти не предоставили каких-либо оснований для ликвидации офиса, который работал в стране с 1996 года.

Офис Human Rights Watch (HRW) в Ташкенте был открыт в 1996 году, но с 2007 года организация лишь сохраняла регистрацию при министерстве юстиции Узбекистана, не имея возможности активно работать в стране.

Тогда, в 2007 году, не получив аккредитацию, Узбекистан была вынуждена покинуть Андреа Берг, руководившая офисом в Ташкенте. А в 2008 году аккредитацию не получил Игорь Воронцов, по мнению узбекских властей, "не понимающий менталитета узбекского народа", и в силу этого не способный оценить "значимость реформ, проводимых президентом республики Исламом Каримовым".

В декабре 2010 года письменный отказ в аккредитации получил еще один представитель Human Rights Watch - Стив Свердлоу (Steve Swerdlow). Сегодня Стив Свердлоу делится с читателями "Ферганы" своими наблюдениями о ситуации с правами человека в Узбекистане.

- Стив, давайте обо всем по порядку. Когда Human Rights Watch (HRW) стало известно, что командировка в Ташкент Вам не грозит?

- Нам стало известно, что правительство Узбекистана собирается отказывать мне в аккредитации еще 24 декабря 2011 года. Меня вызвали в министерство юстиции, вручили письмо, где было написано, что нам отказано в аккредитации якобы "из-за устойчивой практики игнорирования национального законодательства Узбекистана и отсутствия у Стива Свердлоу опыта сотрудничества Узбекистана и работы в регионе в целом". К слову, за шесть последних лет я - шестой представитель правозащитной организации, который получил отказ в аккредитации в Узбекистане. Однозначно, это лишний раз доказывает, что правительство Узбекистана просто не терпит критики в свой адрес и вообще не желает, чтобы хоть каким-то образом освещалась ситуация с правами человека в этой стране. Надежды международного сообщества и западных дипломатов на то, что узбекское правительство предпримет хоть какие-то шаги в сторону улучшения прав человека или сделает хоть что-то для развития гражданского общества, в очередной раз не оправдались. Напротив, усиливается изоляция, растет давление на гражданское общество и усиливается стремление [властей] заткнуть независимые голоса в обществе.

Отказ в аккредитации Стива Свердлоу в качестве официального представителя HRW в Узбекистане

- На что Вы надеялись, если практика отказа в аккредитации Вашей организации стала для Узбекистана уже традиционной?

- Начиная с 2004 года, у Human Rights Watch в Узбекистане действительно начались серьезные проблемы и, конечно, когда вопрос о моей аккредитации был поднят, мы тогда уже ожидали, можно сказать, худшего, но все же надеялись на лучшее. Мы всегда считали, что наше присутствие в стране помогает нам понимать реалии узбекского общества, понимать те нарушения, которые происходят ежедневно… Это, конечно, давало нам возможность сесть за стол переговоров лицом к лицу с жертвами пыток, с жертвами репрессий, с местными правозащитниками и научиться понимать их положение и передавать их информацию всему миру. Несмотря на вероятность того, что мы получим отказ, мы все верили, наверное, в чудо, потому что знали, что наше присутствие является поддержкой для местных правозащитников и гражданского общества. Но вместе с тем, мы прекрасно знали и то, что Human Rights Watch является одной из самых нелюбимых, если можно так выразиться, организаций для Узбекского руководства.

- Означает ли, что отсутствие в стране Human Rights Watch окончательно лишит мировую общественность информации о происходящих в стране событиях, связанных с правами человека?

- Ну, самую важную работу продолжают делать там местные правозащитники, и их никто не заменит. Когда их сажают в тюрьмы, я думаю, что никто им не может придти на замену, никакие международные организации. Нашим плюсом и привилегией является доступ к мировым СМИ, что не всегда могут сделать правозащитники изнутри страны. И наше изгнание отражает степень ожесточенности узбекских властей и говорит о тенденции к ухудшению с правами человека в Узбекистане. Конечно, большинство международных организаций были изгнаны из страны очень давно, но все же представители узбекских властей продолжали все эти годы говорить, что они приветствуют Human Rights Watch, что они гордятся тем, что наш офис зарегистрирован не в других центральноазиатских странах, а именно в Узбекистане с 1996 года, они неоднократно заявляли, что не будут препятствовать нашему возвращению, и что дело лишь в тех личностях, которых HRW к ним присылает. Но сегодня, конечно, понятно, что это полное лицемерие и что у узбекского правительства никогда не было намерения принимать представителей HRW в стране и допускать освещения ситуации с правами человека. То есть Ташкент явно чувствует, что никаких последствий такие действия иметь не будут.

- Будет ли HRW что-то предпринимать в дальнейшем для изменения ситуации с правами человека в Узбекистане?

- В связи с тем, что степень изоляции Узбекистана возросла, очень важно, чтобы и наша организация и другие международные институты продолжали следить за процессами внутри этой страны. В какой-то мере можно сказать, что Узбекистан приближается к списку других полностью закрытых стран, ситуацию в которых мы освещаем, таких как Иран, Туркменистан, Северная Корея. Здесь разница заключается только в том, что многие западные дипломаты продолжают думать, что Узбекистан находится в лучшем положении чем эти страны, но наш случай должен еще раз напомнить всем, что нынешняя политика относительно прав человека не достигает нужных результатов, то есть, тихая дипломатия ни к чему не приводит, ситуация только ухудшается. По данным HRW, сегодня в Узбекистане как минимум тринадцать правозащитников сидят в тюрьме из-за своей деятельности. Там не могут выполнять свою работу не то что международные организации, даже местным организациям отказывают в регистрации. Восемь спецдокладчиков ООН ждут разрешения на посещение Узбекистана. Миссия Международной организации труда (МОТ) также не допущена к мониторингу использования детского труда на хлопковых полях.

- В прошлом году узбекская правозащитница Елена Урлаева была удостоена премии Пера Ангера и названа "самой мужественной правозащитницей". Как, по-Вашему, говорит ли это о том, что мировая общественность всерьез обратила внимание на Узбекистан, в частности, на преступления в отношении прав человека и у узбекских правозащитников появилась надежда на помощь извне?

- Когда я был в Ташкенте, я испытал ощущение изоляции, которую с каждым днем все острее ощущают местные правозащитники. К сожалению, они видят, что Европейский союз и США сближаются [с Узбекистаном] и делают вид, что в Узбекистане нет проблем. Есть случаи, когда организации, активно с ними сотрудничавшие в прошлом, сегодня отворачиваются от них, так как вынуждены играть по новым правилам, устанавливаемым официальным Ташкентом. Многие посольства и международные организации стали меньше сотрудничать с узбекскими правозащитниками, потому что такое сотрудничество раздражает узбекское правительство. Мы понимаем, что у дипломатов очень сложная работа, что не только права человека существуют, но и государственные интересы и все же…

- Вы говорите что за последние годы ситуация в Узбекистане изменилась в худшую сторону, что страна становится все более закрытой, а как вы думаете, с чем это связано?

- Действительно, в этой стране все труднее и труднее работать, получать оттуда информацию. Один адвокат из Узбекистана, она защищала сотни и тысячи людей, мне рассказала, что после ухода международных организаций из страны, через два года после андижанских событий, в стране просто не осталось свидетелей произвола власти и это придало руководству уверенности, что нет никаких свидетелей, да и вообще просто тех, кто может хоть что-то сказать против. Например, когда власти говорят, что институт habeas corpus помогает снизить уровень пыток в стране, все должны это просто принять как факт, потому что в Узбекистане нет независимых мониторщиков, которые могли бы ходить на эти слушания, наблюдать за тем, как судьи выполняют процедуру, это вечная проблема. Очень выгодная и удобная властям.

- Быть может, у Вас есть какие-то пожелания правозащитникам из Узбекистана?

- Просто хочу сказать, что то, что мы не получили аккредитацию и лишились своего офиса в Ташкенте, не означает, что мы не станем заниматься правами человека в Узбекистане, наоборот, мы станем еще более интенсивно изучать ситуацию и работать вместе с гражданским обществом. Также мы готовы работать и с правительством, если оно начнет уважать и выполнять обязательства, взятые на себя. Мы всегда будем привержены своим принципам, и будем помогать улучшать ситуацию с основными свободами и правами человека в Узбекистане.

Беседовала Жылдыз Караева (псевдоним журналиста из Бишкека). Международное информационное агентство "Фергана"

17.03.2011