Какие выводы должен сделать мир, глядя на события на Арабском Востоке? Какую роль сыграл во всех этих событиях Запад? Об этом и многом другом мы беседуем с директором Института мировой экономики и политики при Фонде Первого Президента Султаном АКИМБЕКОВЫМ.

Страны востока не могут себя прокормить
– Каждый день приносит новые известия с Арабского Востока. Можно ли было предположить такое развитие событий?

– Еще полгода назад никто не дал бы ни тиына, если бы ему сказали, что в таких странах, как Ливия и Египет, где на протяжении последних 30 с лишним лет сохранялось спокойствие, что-то может всколыхнуть толпу. Это были очень серьезные государства с мощным репрессивным аппаратом. На происшедшее на Арабском Востоке повлияли сразу несколько взаимосвязанных процессов: быстрый переток населения из села в город, одновременно рос интерес к образованию… Люди стремились к его получению ради более высокого социального статуса. В результате миграции из села в город происходило разрушение традиционных для Востока общин. В городских условиях трудно поддерживать старую систему отношений, основанную на патриархальных связях в традиционных больших семьях, которые в свою очередь составляли основу сельских общин. И многие из них были организованы по родо-племенному признаку.

Понятно, что в условиях исламского общества такие идеи обычно связаны с широким распространением радикальных исламистских взглядов. Поэтому исламисты на Арабском Востоке более популярны среди горожан, чем в сельской местности. Такая ситуация в Египте, Иордании, Тунисе, других странах. Или взять хотя бы иранскую революцию 1978–1979 годов. Это была первая революция несоциалистического толка, которая опиралась на массовые протесты городского населения. Попытки проведения социалистических перемен в более раннее время обычно происходили в форме военных переворотов. Так было в Ираке, Египте, Сирии, в той же Ливии, последний пример – революция в Афганистане 1978 года. Но именно попытки левой социалистической модернизации в этих странах создали широкую базу для социальных изменений.

Но в новых городских условиях рождаемость среди мигрантов сохранялась на типичном для сельской местности уровне. Отсюда огромный рост населения. В том же Египте в пятидесятых годах было 27 миллионов человек, в наши дни – 80 млн., из них 20 млн. – в Каире. Никакие темпы модернизации не могут успеть за таким ростом населения. Почти все арабские страны не могут себя прокормить, импортируют продовольствие. Недовольство городского населения питается разочарованием от невозможности кардинально улучшить свое положение. Соответственно особенно болезненно воспринимаются коррупция и злоупотребление властью.

Именно это создает благоприятную среду для роста популярности исламистов. В том же Тунисе движение "Ан-Нахда" на последних легальных выборах 1989 года получило в целом по стране 13 процентов голосов, в то время как в городах – 30–40 процентов. В Египте "Братья-мусульмане" особенно популярны именно среди городских низов.

Борьба племен и религиозных сообществ
– Как вы думаете, были ли события в Тунисе, Египте, Ливии срежиссированы извне? Или на самом деле назрела критическая масса?

– Это очень тонкий момент. Самое интересное в том, что Тунис, где все и началось, был самой либеральной страной арабского мира! Свергнутый президент бен Али провел в 1990-х масштабные рыночные реформы. Там – современная система организации студенчества по французскому образцу, сильные проф­союзы, были тесные связи с Европой. Если посмотреть на тунисскую структуру власти, то начиная со времен Французской колониальной империи она принадлежала сахельскому клану. Сегодня она тоже остается у сахельцев, потому что они контролируют армию. Они фактически пожертвовали бен Али, чтобы сохранить власть.

Совсем другая картина в Йемене и Ливии. Там идет борьба не за демократию, а за власть и влияние между различными племенами. Ливийский президент Муаммар Каддафи всегда балансировал между элитой различных племен, которых только крупных в стране насчитывается 14. При этом его собственное племя – каддафийа – одно из немногочисленных. Это устраивало всех, потому что, когда крупных племен много, никто не хочет, чтобы сильный соперник доминировал на политическом поле. Когда на Арабском Востоке начались волнения, очень похоже, что ряд крупных племен решил изменить ситуацию в свою пользу. Все понимают: кому первому удастся свергнуть власть Каддафи, тот первым окажется при распределении контроля над нефтяными ресурсами. Поэтому так много городов и племен сразу перешли на сторону восставших. Первыми же среди них были выходцы из района Киренаики, где расположен город Бенгази, – фактически столица крупного племени варфалла. В Йемене практически идентичная ситуация, там Салех является лидером союза зейдитских племен. Основное недовольство его правлением сосредоточено на юге страны, который в свое время был самостоятельным государством.

В Бахрейне борьба развернулась между суннитской и шиитской общинами. Шииты составляют большинство, но не имеют доступа к распределению ресурсов. Схожая ситуация в Саудовской Аравии, где главная нефтедобывающая Восточная провинция населена в основном шиитами.

Так что главная проблема Арабского Востока – борьба между различными общинами, племенами и религиозными сообществами за власть и влияние на фоне резкого роста общего недовольства ситуацией. Арабский Восток, который был статичен все эти годы, теперь пришел в движение. Но это не значит, что это путь к прогрессу или стандартам западной демократии. Это может оказаться началом хаоса.

Нефтяной подтекст
– Нефть может являться важной причиной обострения ситуации? Приведут ли нынешние революции к пересмотру нефтяных контрактов?

– Сегодня вся нефть на Арабском Востоке находится в руках национальных компаний, за исключением разве что Ливии. Национализация нефтедобычи прошла и в Саудовской Аравии, и в Кувейте. А если взять Ирак, то новые контракты подразумевают не полную продажу месторождений – каждая компания получает плату за каждый добытый баррель нефти, и этого им достаточно. Даже при таких условиях выгода для транснациональных компаний вполне очевидная. Ведь себестоимость добычи одного барреля нефти там всего 2–3 доллара. Поэтому потрясения на Арабском Востоке в целом Западу не нужны. Даже в случае с Ливией, если вдруг произойдет дезинтеграция власти, может получиться так, что племена разделят власть между собой. С кем тогда договариваться по месторождениям?

Решение запада – авиаудары по Ливии
– США вместе с объединенными силами Европы начали бомбить Ливию. Что ждет режим Каддафи?

– Еще в феврале казалось, что уже все, конец режиму. Однако потом Каддафи перешел в контр­наступление и почти победил повстанцев, у которых много оружия, но практически нет авиации и тяжелого вооружения, а также соответствующей военной организации.

Но в результате принятия Советом Безопасности ООН соответствующей резолюции по Ливии ситуация кардинально изменилась. Интрига в том, что Лига арабских государств (ЛАГ), Китай и Россия выступили против авиа­ударов, заявляя, что резолюция предусматривает создание бесполетной зоны над Ливией, но не ведение войны с ней. Скорее всего, они хотят таким образом либо сохранить лицо, либо выражают недовольство тем, что западные страны истолковали резолюцию исходя из своего понимания ситуации и своих интересов.

С военной точки зрения положение Каддафи резко ухудшилось. В условиях пустыни господство западной коалиции в воздухе способно превратить подконтрольные ему города в изолированные друг от друга анклавы. Большой вопрос, насколько долго будут сохранять верность Каддафи подконтрольные ему войска и лояльные племена без связи и материального обеспечения. Мне кажется, не слишком долго.

– Кто следующий?

– Уже были отдельные выступления в Саудовской Аравии. Но в целом власть чувствует там себя вполне устойчиво. Конечно, больше всего недовольных среди шиитов Восточной провинции, но саудиты не дадут им развернуться. Думаю, у саудовских властей хватит сил избежать обострения ситуации, и США их будут в этом поддерживать.

Кто закроет двери?
– Чем грозят события в Ливии и других соседних странах всему остальному миру?

– Главная проблема для Запада связана с ростом неконтролируемой миграции. Даже из либерального Туниса после свержения бен Али усилился поток мигрантов, противостоять чему Европа просто не готова из-за необходимости следовать либеральным нормам и мнениям правозащитников. Каким бы плохим ни был Каддафи, в последние годы он сдерживал миграцию из Черной Африки в Европу.

Другая проблема в том, что арабы в целом настроены антизападно и антиизраильски.

Революции в Ливии, Ираке, Египте, Сирии в 1950-1960-х годах тоже имели антиизраильский характер. Все это закончилось войной. Сегодня тоже есть такой риск. Гипотетически если демократическим путем вдруг произойдет смена политического режима в Египте, то существует вероятность того, что ресурсы египетской армии, которую последние 30 лет активно вооружали американцы, будут применены против Израиля. Это приведет к глобальным потрясениям на всем Ближнем Востоке. И еще вопрос, что сейчас важнее для Запада: либеральные ценности или геополитические интересы.

Хотя правящие режимы на Востоке были плохими, они держали под контролем большие массы населения. Может так получиться, что больше их никто держать не будет. Все эти массы людей будут искать лучшей жизни, которую они могут найти только в Европе. И мы можем прийти к обратному эффекту: Европа вынуждена будет закрыться, и мы столкнемся не только с дестабилизацией ситуации на Востоке.

Мы стали частью исламского мира
– Возможны ли на территории Центральной Азии потрясения, подобные арабским?

– У нас все эти процессы, характерные для арабского мира, только развиваются. Мы еще в самом начале пути, который прошел арабский мир за сорок лет. Взаимодействие с мусульманским миром для нас – новый этап в развитии. К тому же у нас другая политическая и социальная система, и нас гораздо меньше. Да, в городской среде распространяются радикальные религиозные настроения. Но это только первые шаги. Государство должно извлечь свои уроки из кризиса и понимать глубину всех этих процессов. Особенно тот факт, что мы стали частью большого исламского мира.

Жанар КАНАФИНА 25 марта 2011