Все началось с Туниса - часть I

Начальная фаза операции "Одиссея. Рассвет" по "принуждению к миру" ливийского лидера Муамара Каддафи позволяет не только проанализировать в первом приближении соотношение сил и тактику государств, движений и международных организаций, действующих на Ближнем и Среднем Востоке (БСВ), но и оценить текущую российскую политику на этом пространстве с точки зрения соотношения амбиций и возможностей отечественных ведомств и организаций. Те руководители ведомств и организаций, которые проникнуты понятной, хотя и малопродуктивной ностальгией по советским временам, полагают разумным пытаться к ним вернуться, соперничая с Западом на всех возможных направлениях и оперативно откликаясь на любые предложения правящих режимов БСВ о военно-техническом сотрудничестве, экономической помощи и строительстве или аренде в регионе опорных баз. При этом зачастую игнорируется не только текущая ситуация, но и опыт прошлого. Парадоксальным образом лоббисты такого подхода совпадают в этом со своими идеологическими противниками, полагающими СССР "империей зла". Проблема в том, что автоматическое присвоение исламскому миру статуса союзника России в будущем противостоянии с Западом, характерное для конца "нулевых", столь же далеко от политического реализма, как слепое следование в фарватере западной политики, свойственное первой половине 90-х.

Приведенная ниже оценка состояния дел в регионе на конец марта сего года суммирует данные экспертов Института Ближнего Востока (ИБВ), работы которых размещены в открытом доступе на сайте ИБВ. Поскольку попытки ранжировать страны по напряженности внутриполитической ситуации, численности населения и другим параметрам такого рода неизбежно носят субъективный характер, за основу была выбрана география: перечисление идет с запада на восток.

Каждое государство, как фитиль
Исламская Республика Мавритания в настоящее время играет роль главного плацдарма Ирана в Западной Африке, особенно существенную после конфликта Сенегала, Гамбии и Нигерии с ИРИ из-за поставок иранского оружия оппозиционным группировкам этих стран. В случае переноса военной операции против Каддафи на территорию Ливии внутренние районы страны могут сыграть роль тыловой базы "Аль-Каиды Магриба" (АКМ). Высока вероятность конфликтов между маврами и живущими в низовьях правобережья реки Сенегал представителями африканских племен, а также "белыми" и "черными" маврами (отношения между которыми де-факто сохраняют черты патриархального рабства).

Королевство Марокко – наиболее устойчивый режим Магриба, который в случае возникновения на территории страны волнений, угрожающих ее стабильности, может рассчитывать на масштабную поддержку ЕС и США, в том числе военную. В то же время высока вероятность молодежной "твиттерной революции" по тунисскому образцу. Исламисты АКМ являются реальной угрозой для правящего режима, а также используют Марокко как тыловую базу для действий во Франции и Испании, хотя не входят в альянс с западносахарскими марксистами-"сахрави" из фронта ПОЛИСАРИО, базирующимися на территории Алжира. Страна – основной транзитный коридор нелегальной эмиграции из Северной Африки на Иберийский полуостров (через Гибралтарский пролив и границу испанских анклавов Сеута и Мелилья). В случае обострения ситуации в регионе существует высокая вероятность организации с территории Марокко терактов в отношении судов, следующих через Гибралтарский пролив или заходящих в порты королевства, а также идущих в Европу трубопроводов

" Поставки военной и гражданской техники в рамках совместных проектов остались памятником нашей активности в арабском мире во второй половине двадцатого века " Правящий в Алжире военный режим удерживает ситуацию под контролем, гася протестные движения в начальной стадии. В случае ослабления правящей хунты, конфликта в ее руководстве или отставки президента Бутефлики высока вероятность возобновления гражданской войны между военно-политической элитой и исламистской оппозицией, унесшей с 1992 года несколько сотен тысяч жизней. Возможны протестные выступления берберов Кабилии, инициируемые из Франции. Алжир сохраняет значение одного из основных "поставщиков" нелегальных мигрантов в Испанию и Францию, а также тыловой базы радикальных исламистов и контролируемых ими террористических группировок, действующих в странах ЕС.

Тунис находится в переходном периоде. Трансформация властных институтов не завершена. Основу "новой элиты" составляют представители государственного истеблишмента, принадлежащие к кланам, не входившим в первые эшелоны власти в годы правления свергнутого президента Бен-Али, частично сторонников его предшественника – президента Бургибы. Собственность кланов Бен-Али и Трабелси (жены экс-президента) конфискована и будет приватизирована после достижения договоренностей по этому поводу между нынешними руководителями страны. Большая часть сотрудников полиции и спецслужб остались без работы. Протесты населения и подавляемые силой волнения в столице продолжаются. Экономическое положение ухудшается, иностранный туризм свернут. Поток бегущих в Италию нарастает, одновременно новые беженцы прибывают на территорию страны из Ливии.

Коллаж Андрея Седых
Гражданская война в Ливии приобретает затяжной характер. До начала военных действий европейско-американской коалиции против Каддафи, лидером которой является президент Франции Саркози, поддерживающие режим силы установили контроль над большей частью территории страны. В настоящий момент инфраструктура ПВО, ВВС и значительная часть ливийской тяжелой техники уничтожены. Оппозиция разрознена, в нее входят шейхи племен, бывшие члены правительства Каддафи и исламисты – от "Аль-Каиды Магриба" до сторонников суфиев-сенуситов (в Бенгази). Если в результате бомбардировок Каддафи не погибнет, высока вероятность проведения сухопутной операции, против которой пока выступают все участники коалиции вследствие неизбежности большого числа жертв. В случае перехода войны в эту фазу высока вероятность интернационализации конфликта и активизации исламистов по аналогии с Ираком и Афганистаном. Сохраняется опасность применения правящим режимом химического оружия (иприт, зарин). Следует отметить продолжающиеся попытки Каддафи наладить диалог с Западом. Перевод операций коалиции под контроль НАТО может смягчить ситуацию вследствие позиции Турции. Лига арабских государств, инициировавшая резолюцию Совета Безопасности ООН, на основании которой действует коалиция, заняла уклончивую позицию, осудив бомбардировки.

В Египте продолжаются "чистки" в высших эшелонах власти. Приближенные экс-президента Мубарака последовательно изгоняются с государственных постов, часто по обвинению в коррупции. Правящая группировка, ядром которой является консервативное крыло генералитета, сохраняя прочные отношения с США (военная и экономическая помощь Америки составляет основу стабильности в стране), охлаждает отношения с Израилем, налаживает диалог с Ираном, ХАМАСом и "Братьями-мусульманами". Силовое подавление выступлений женщин и христиан-коптов, предпринятая исламистами попытка линчевать Эль-Барадеи (бывшего главу МАГАТЭ), нападение на Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна "за антиливийскую деятельность", замораживание поставок в Израиль природного газа – характерные приметы нового "демократического" Египта. Экономика страны напряжена, туристический сектор в коллапсе. Усиливается поток беженцев из Ливии. Вероятность войны с Израилем в настоящее время невысока, несмотря на поддержку новым руководством страны движения ХАМАС в Газе – в случае конфликта египетская армия будет уничтожена израильтянами на Синае. Разрастающийся конфликт радикальных исламистов с христианами, а также неизбежные в течение 5–10 лет водный, экологический и демографический кризисы, последствия каждого из которых необратимы, могут поставить Египет в среднесрочной перспективе на грань катастрофы.

Судан, распавшийся на два государства согласно результатам прошедшего в январе референдума о самоопределении юга страны (итоги которого подняли вопрос о пересмотре постколониальных границ по всей Африке), постепенно возвращается в состояние гражданской войны между правительством и сепаратистами Дарфура, Кордофана и других регионов. Боевики сепаратистов контролируют лагеря беженцев, число которых (как и жертв гражданской войны и межплеменной розни) в Судане насчитывает миллионы. Конфликт из-за нефтеносных районов провинции Абъей оживил противостояние Хартума и Джубы. Свою роль в эскалации напряженности играют не только межплеменные, но и внутриплеменные конфликты (нуэр, динка, загава, миссерия, массалит, фур и др.). Проблема раздела доходов от экспорта нефти между центром и местными элитами теоретически может быть решена по аналогии с соглашением правительства и лидеров Юга выделением новых территориальных единиц с дополнительным финансированием их бюджетов (Дарфур предполагается разделить на пять штатов). В то же время проблема наступления Сахары, обостряющая противостояние кочевников-скотоводов с оседлыми земледельцами, не имеет решения. В связи с гражданской войной в Ливии миротворческая деятельность Триполи в Судане заморожена при сохранении политической активности Катара, США и Франции и экономической – Китая.

Этноконфессиональные междоусобицы в Эритрее и Джибути, соперничество с соседями (противостояние Эритреи с Йеменом и Эфиопией), наличие на их территории значительного числа беженцев и перемещенных лиц, влияние Ирана, использующего Судан и Африканский Рог для транзита оружия в Газу, обостряют обстановку в этих странах. Следует отметить важность Джибути, играющего роль базы ВМФ и ВВС Франции и опорного пункта базирования США, как единственного в регионе глубоководного порта для противостояния сомалийским пиратам. Эффективность этой борьбы без зачистки побережья Сомали минимальна. Акватория, контролируемая пиратами в Индийском океане, охватывает побережье Индии, Маврикия и Сейшельских островов, сумма получаемых корсарами выкупов растет из года в год, а мировая судебная система демонстрирует в этом вопросе полную беспомощность, помимо прочего категорически возражая против присутствия на борту захватываемых судов частной охраны. Сомалийское государство де-факто более не существует, замененное анклавами, крупнейшие из которых – Пунтленд и Сомалиленд, живущие в основном за счет пиратства и контрабанды оружия. В качестве ведущей военно-политической силы Юга выступает радикальное исламское движение "Аш-Шабаб", противостоят ему только воинские контингенты из африканских государств. На территории страны и что много хуже – за ее пределами, в том числе в Кении и Йемене, сосредоточены несколько миллионов беженцев и перемещенных лиц. Сотни тысяч выходцев из Сомали живут в США и странах ЕС, образуя замкнутые землячества, являющиеся ядром преступных группировок и "тыловым обеспечением" сомалийских пиратов, занимающихся для них разведкой и финансовой деятельностью.

Коллаж Андрея Седых
Балансирующий на грани гражданской войны Йемен играет роль детонатора для всего Аравийского полуострова, самой населенной и самой бедной страной которого он является. Отказ президента Салеха уйти в отставку после ультиматума, выдвинутого ему объединенной оппозицией – "Лика Муштарака", накалил обстановку в стране. Переход на сторону оппозиции ряда армейских частей во главе со сводным братом и возможным преемником президента – генералом Мохсеном аль-Ахмаром и объявленное в Сане чрезвычайное положение, при явной недостаточности военных ресурсов президента для проведения этого решения в жизнь, перевел конфликт в открытую фазу. Выиграть его правящий ЙАР с 1978 года (и объединенным Йеменом с 1990-го) Салех не надеется. Об этом свидетельствует подготовка для него резиденции на территории Саудовской Аравии, однако противостояние его противников и верных ему частей, которые, как и у Каддафи в Ливии, возглавляют его ближайшие родственники, в том числе сыновья, началось и вряд ли закончится малой кровью. Хотя на протяжении четверти века выходцы из Йемена пополняли состав "Аль-Каиды", на территории этой страны она сравнительно немногочисленна и не представляет собой серьезной ударной силы в противоположность информации, которую распространял Салех на Западе, добиваясь финансовой и военной поддержки.

Этого нельзя сказать о племенах – зейдитах Севера и шафиитах Юга, ополчения которых имеют на вооружении тяжелую технику, включая ракеты "земля-земля". У северян давние счеты с Саудовской Аравией из-за йеменской провинции Ассир, в свое время завоеванной Ибн-Саудом. У южан – из-за пролоббированного саудидами запрета на вхождение во властные структуры единого Йемена "социалистов" – военно-политической элиты бывшей НДРЙ. Неизвестно, приведет ли падение Салеха к автоматическому отделению Южного Йемена, но то, что год назад северные племена хоуси разгромили элитную саудовскую Национальную гвардию, – факт, известный всему арабскому миру. Как, впрочем, и повлекший человеческие жертвы подрыв террористом-смертником американского эсминца "Коул" на рейде Адена. Еще одна уникальная причина для выхода внутреннего конфликта в Йемене за пределы границ этой страны – проблема воды: запасы ее в этой стране близятся к нулю. На протяжении полутора десятилетий эксперты ожидали первой "водной войны" в арабском мире, ею должен был стать конфликт Йемена с Саудовской Аравией. Сегодня это время настало, совпав с региональными революциями и переворотами, сводящими к нулю вероятность реализации американского плана строительства в Йемене ядерной опреснительной установки. Йеменская гражданская война сыграет свою роль и для соседнего Омана, сепаратистские движения в пограничной с НДРЙ провинции Дофар, поддерживавшиеся с 60-х годов с йеменской территории, могут вспыхнуть вновь гораздо легче, чем в свое время были погашены.

Советские мегапроекты в прошлом
Российская политика на БСВ не может копировать политику советскую по определению. Необходимых для этого резервов – технических, финансовых и человеческих – не существует ни у нас, ни у всех вместе взятых стран Запада, Китая, государств ЮВА или Японии, которых все происходящее коснется так или иначе. За время, прошедшее с 60–80-х годов – пика региональной активности Москвы, произошел не только распад социалистической системы и нашей собственной страны. Сам регион изменился коренным образом. Численность его населения выросла в разы. Проблемы – на порядок. Элита деградировала. Конфликтный потенциал реализовался в войнах и внутренних междоусобицах, масштаб которых сопоставим с трудностями, возникшими в Европе по окончании Второй мировой войны. Однако БСВ за немногими исключениями не обладает и в обозримой перспективе вряд ли будет обладать промышленной, интеллектуальной и аграрной базами, которые позволили возродить послевоенную Европу. Сегодня скорее следует ждать не возрождения после короткого периода неустроений, но нескольких десятилетий переворотов, революций, этнических и конфессиональных чисток, гражданских войн, межгосударственных конфликтов на территории, которую старшее поколение отечественных специалистов помнит по временам строительства металлургических заводов и плотин.

Поставки военной и гражданской техники в рамках совместных проектов остались памятником нашей активности в арабском мире во второй половине ХХ века. Проблема в том, что именно эти мегапроекты обанкротили Советский Союз, подготовив распад нашей страны. По самым приблизительным подсчетам, государства "социалистической ориентации" и государства "третьего мира", большая часть которых располагалась на БСВ и в Африке, остались должны нам более 160 миллиардов долларов – значительно больше, чем весь внешний долг СССР и России. Особая история – долги по ВТС. Не существует ни одной ближневосточной страны, бывшей партнером СССР, которой не пришлось бы списывать в новейшее время многомиллиардные долги с тем, чтобы начать с ней сотрудничество "с чистого листа". Бескорыстие такого рода хорошо до определенных пределов и пределами этими, безусловно, являются стратегические интересы России.

Присутствие на Ближнем и Среднем Востоке "любой ценой" еще можно было оправдать в период глобального противостояния сверхдержав, когда соперничество идеологических систем могло перерасти в военное противостояние. Задача эта больше не стоит перед Российской Федерацией. Вложения Китая, США, Европы окупаются всегда и везде. Для того чтобы не проигрывать в соревновании с ними, России придется, во-первых, научиться считать, что, разумеется, оставит без дополнительных доходов появившихся в 90-е годы лоббистов, в том числе работающих в госструктурах, задача которых сводится к реализации малоосмысленных, но хорошо обоснованных внешнеэкономических контрактов. Вторая, может быть, более важная задача – умение трезво оценивать происходящее в той или иной стране, просчитывая политические риски не менее тщательно, чем риски экономические.

Окончание читайте в следующем номере.

Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока
Опубликовано в выпуске № 12 (378) за 30 марта 2011 года

______________________________________

Все началось с Туниса - часть II

Как и во все предшествующие эпохи, ближневосточные "центры силы" во втором десятилетии XXI века соперничают между собой, "великие державы" в расширенном составе продолжают очередной раунд "Большой игры", международные организации реализуют в регионе масштабные проекты, значительная часть которых направлена на обеспечение финансирования этих организаций, не имея отношения к реальным проблемам Ближнего и Среднего Востока (БСВ), а революции, мятежи, гражданские войны и межгосударственные конфликты разворачиваются своим чередом.

В отличие от аналогичных процессов, идущих в Африке южнее Сахары, проблемы БСВ касаются Европы и Соединенных Штатов, России и Китая, Индии и стран ЮВА напрямую. Они влияют на объем и ценовой баланс рынка углеводородов и состояние рынка вооружения, безопасность мировых грузоперевозок и уровень террористической угрозы, эмиграцию из стран третьего мира в государства "золотого миллиарда" и экологию. Именно этим объясняется внимание, которое мы вынуждены уделять событиям, происходящим на наших глазах в регионе, охватывающем пространство от атлантического побережья Северной Африки до пределов Индостана. В первой части настоящей статьи было рассмотрено состояние дел и дан прогноз развития событий в охваченных волнениями или ожидающих мятежей Магрибе, Египте, Судане, государствах Африканского Рога и Йемене. Оценка текущего положения в монархиях Аравийского полуострова, Двуречье и Леванте также не дает оснований для оптимизма.

Шаткие королевства
Ключом к будущему (или его отсутствию) одного из наиболее значимых государств не только арабского, но и всего исламского мира – Королевства Саудовская Аравия (КСА) является его противостояние с Ираном. Помимо прочего, "цена вопроса" – суннитский или шиитский исламский проект будет доминировать в мусульманской умме. Режим жестко подавляет шиитов в Восточной провинции КСА, где они составляют большинство населения, поддерживает, в том числе военной интервенцией, аналогичные процессы в Бахрейне и других странах, где суннитские режимы или военизированные движения, включая радикальные, противостоят Ирану и местным шиитским группировкам. Консервативная геронтократия Саудовской Аравии стремится ослабить не только союзников и сателлитов Ирана, но и светские режимы и вестернизированные монархии БСВ (в последнем случае интересы Тегерана и Эр-Рияда совпадают). В Ливане саудиты поддерживают сторонников С. Харири против "Хезболлы", в Ираке – "Аль-Каиду", в Сирии финансируют и снабжают оружием (из Ирака) суннитских радикалов, выступающих против алавитского режима Б. Асада, в Йемене пытаются бороться и с северными племенами, и с "социалистами"-южанами.

Саудовская Аравия (наряду с Ираном) извлекла пользу из падения в Арабской Республике Египет (АРЕ) режима Мубарака, политика которого отличалась самостоятельностью и в борьбе с терроризмом координировалась им с Израилем и США. КСА в большой мере отвечает за ориентацию Лиги арабских государств (ЛАГ), ЕС и США на противостоящих М. Каддафи ливийских оппозиционеров. Преследуя "заблудшую секту" на собственной территории, режим на протяжении десятилетий оказывает поддержку военизированным подразделениям суннитских экстремистов в Марокко, Алжире, Судане, Сомали, Иордании, Ираке, Сирии, Афганистане и Пакистане.

" Приближающийся вывод из Ирака американских войск активизирует гражданскую войну "всех против всех" " Ослабленная последними событиями АРЕ, со времен Г. А. Насера являвшаяся соперником Саудовской Аравии, более не претендует на участие в урегулировании межарабских конфликтов (в Судане, Ливане, Йемене и Палестине). Единственный конкурент КСА в этой сфере сегодня – Эмират Катар. Отражение их соперничества – состязание телеканала "Аль-Арабийя", проводника внешнеполитических инициатив королевства, с катарским каналом "Аль-Джазира", лидирующим в современном арабском мире. Поддерживая антиизраильские, провоцируя антиамериканские и в целом антизападные настроения в исламском мире, Саудовская Аравия одновременно является одним из главных поставщиков нефти и потребителем продукции ВПК США. При этом вооруженные силы КСА непропорционально слабы по сравнению с ВС Исламской Республики Иран (ИРИ), не могут освоить современную военную технику, закупаемую королевством, и в случае прямого столкновения с Ираном Эр-Рияд может рассчитывать только на помощь Запада. Антиизраильские настроения в команде Обамы укрепляют связь правящего режима с действующей администрацией США. Именно в связи с этим программа ядерного разоружения "Глобальный ноль" и инициатива создания безъядерной зоны на Ближнем Востоке направлены против Ирана и Израиля, обходя проблему ядерного оружия Пакистана, создававшегося при финансовой поддержке Саудовской Аравии.

Коллаж Андрея Седых
Королевство на протяжении всей своей истории было опасным соседом для окружающих его государств. В настоящее время КСА урегулировало пограничные конфликты и стало центром антииранского военно-политического блока Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ), объединяющего арабские монархии Залива. Внутреннее положение страны сравнительно устойчиво, несмотря на антиправительственные выступления в Джидде и Восточной провинции. В то же время КСА, собранное ибн-Саудом в ходе войн 20–30-х годов ХХ века с уничтожением (Рашидиды в Неджде) или вытеснением (Хашимиты в Хиджазе) местных правящих родов, оккупацией йеменского Ассира и ряда других территорий, может распасться под воздействием извне. Волнения в Бахрейне, Йемене или Восточной провинции КСА могут стать детонатором этого процесса, осложнив положение во всех монархиях Залива и поставив под угрозу экспорт углеводородов с Аравийского полуострова (как через Ормузский пролив, так и с терминалов, расположенных на Красном море).

Либерализация внутренней жизни, попытка которой предпринимается режимом, запоздала и недостаточна. Недавние усилия руководства США дать свои рекомендации в этой сфере и в вопросах прав человека были жестко пресечены лидерами КСА, напомнившими о нефтяном бойкоте 70-х годов. Режим не имеет запаса прочности, правление до сих пор осуществляется сыновьями ибн-Сауда, возраст которых близок к 90. Конфликты в правящей семье носят постоянный и необратимый характер. Нерешенность проблемы передачи власти следующему поколению саудитов ослабляет королевство. Наличие в ультраконсервативной исламской стране, ограничивающей на своей территории права иностранцев, значительного числа иностранной рабочей силы (5,6 млн человек из 25,7 млн), является дополнительным фактором дестабилизации. Исходя из опыта конфликтов КСА с Ираном во времена аятоллы Хомейни в 80-е годы, не исключено, что волнения, которые могут поставить под вопрос существование Саудовской Аравии, будут приурочены к периоду хаджа – большого (более 2,5 млн приезжих) или малого.

Волнения в Омане, по утверждению султана Кабуса Бин Саида, инспирированные с территории ОАЭ, в настоящее время не угрожают существованию Ибадитского султаната. В краткосрочной перспективе опасность для Маската представляют раскол в правящей элите (часть которой, в том числе ряд силовиков, ориентируется на Иран), возможность возрождения движений сепаратистов (в Дофаре) и сторонников восстановления имамата (в горных районах), волнения в КСА, гражданская война в Йемене или конфликт Ирана с государствами Залива, Западом или Израилем. Последнее с большой вероятностью приведет к блокированию Ормузского пролива, южный берег которого (полуостров Масандам) является территорией Омана. Потенциал султаната как транзитной территории для экспорта углеводородов Аравийского полуострова через терминалы на побережье Индийского океана с высокой степенью вероятности спровоцирует вовлечение Омана в конфликт ИРИ с ее противниками и нанесение ударов по оманской инфраструктуре. Тем не менее контакты с Ираном позволяют Маскату надеяться на сохранение нейтралитета. Живущие на территории страны иностранные граждане (600 тысяч из 3 млн населения, преимущественно индусы и пакистанцы) не представляют угрозы для режима – большинство составляют укорененные в обществе представители среднего класса и ветераны оманских силовых структур. Безопасность страны гарантирована сотрудничеством в военно-технической сфере с Великобританией, США и Пакистаном.

Коллаж Андрея Седых
Конфликт Объединенных Арабских Эмиратов с Ираном (оккупирующим острова Абу-Муса, Малый и Большой Томб) превращает их в следующую после Бахрейна и Саудовской Аравии цель Исламской Республики. Присоединение ОАЭ к санкциям ООН, принятым для ограничения иранской ядерной программы, нанесло большой урон экономике ИРИ, значительная часть финансовых операций и транзита грузов которой осуществлялась через Дубай. Существенным фактором дестабилизации ситуации в Эмиратах служит насчитывающая несколько сот тысяч человек община этнических персов, притом что иностранная рабочая сила составляет подавляющее большинство населения страны (3,5 млн человек из 5 млн). Вооруженные силы ОАЭ, как и всех прочих малых монархий Персидского залива, оснащены современной техникой, однако могут выполнять лишь ограниченные задачи, помогая ВС Запада (США, Франция, Великобритания) и предоставляя им инфраструктуру (порты, аэропорты) страны.

В отличие от соседей умеренно-ваххабитский Катар поддерживает устойчивые отношения, в том числе в оборонной сфере, и с Западом, и с Ираном (что вряд ли спасет его в случае обострения обстановки в Заливе от иранского удара по расположенным на территории эмирата военным объектам США). Отношения руководства страны с соседними режимами умеренно прохладные (с Бахрейном до недавнего времени их обострял территориальный спор, решенный Международным судом в Гааге).

Бахрейн, на протяжении длительного времени охваченный выступлениями шиитов (более 70 процентов населения) против правящей суннитской династии, сдерживает их только благодаря интервенции армейских и полицейских подразделений стран ССАГПЗ. В операциях на территории этого островного государства были задействованы контингенты из всех монархий Залива, однако в настоящее время основную роль играют военнослужащие из Саудовской Аравии и ОАЭ. Базирующийся в Бахрейне 5-й флот Соединенных Штатов в операциях по подавлению восстания не участвовал. Жесткая реакция ИРИ на события в Бахрейне привела к фактическому разрыву отношений Тегерана и Манамы и высылке с территории Королевства Бахрейн этнических персов (составляющих немалую часть из 240 тысяч бахрейнских экспатов при общей численности населении 740 тысяч человек). Традиционная для иранского истеблишмента характеристика Бахрейна как бывшей провинции, отторгнутой от Ирана англичанами, свидетельствует о возможности разворачивания в ближайшем будущем конфликта между Ираном и странами ССАГПЗ под предлогом защиты мирного населения королевства. Остаться в стороне от этого США не смогут. В противном случае они вынуждены будут покинуть Залив, признав Иран доминирующей силой в регионе.

Граничащий с Ираком, Ираном и Саудовской Аравией Кувейт, стратегическое значение которого как единственного глубоководного порта Персидского залива не меньше, чем его роль одного из ведущих поставщиков нефти на мировой рынок, в вопросах безопасности полагается только на США и Великобританию. Авиаудары и террористические акты против этого эмирата со стороны Ирана в ходе ирано-иракской войны (1980–1988), иракская оккупация (1990–1991), нестабильная ситуация на границах, вызванная гражданской войной в оккупированном международной коалицией Ираке, сделали Кувейт чрезвычайно уязвимым. Ситуацию осложняют выступления бесправных "бидунов" – бедуинов, значительное число которых живет на территории страны.

Двуречье и Левант: стабильность под вопросом
Приближающийся вывод из Ирака американских войск, как показали недавние антиправительственные выступления и теракты в этой стране, активизирует гражданскую войну всех против всех. Курдские пешмерга фактически завершили захват Киркука и успешно реализуют зачистку от арабов и туркоманов Мосула. Сунниты из подразделений "Сахва", сформированных американцами для борьбы с "Аль-Каидой", возвращаются к антиправительственной партизанско-диверсионной деятельности, поскольку не были, как обещало командование экспедиционного корпуса США, интегрированы в ряды иракской армии или полиции. Присутствие в правительстве Н. аль-Малики министров проиранской "Армии Махди" М. ас-Садра уравновешивает представителей суннитско-шиитского прозападного блока А. Алауи, давая ИРИ полную свободу действий в центральном и южном Ираке.

Основной внешней силой на севере страны – в Иракском Курдистане остается Турция, войска которой продолжают действовать в приграничных районах против боевиков РПК. Активизация "Аль-Каиды", других радикальных террористических группировок и сепаратистских движений (в том числе в Басре), слабость и коррумпированность правительственных войск и полиции делают возможным закрепление де-юре существующего де-факто раскола страны. Современный Ирак – это не столько государство, сколько территория, экономические и политические связи отдельных частей которой между собой часто слабее, чем с ближайшими соседями. Дезинтеграция страны в краткосрочной перспективе возможна с высокой степенью вероятности и окажет негативное воздействие на ближайших соседей, в первую очередь Иорданию и Сирию. Иракские беженцы и перемещенные лица (около 4 млн человек) существенно осложняют ситуацию в этих государствах. По мере вывода американских войск значительно увеличится вероятность терактов на объектах инфраструктуры, нефтедобычи, нефтеперерабатывающей промышленности, трубопроводах. Офицеры армии и других силовых ведомств Саддама Хусейна составляют костяк наемников, вербуемых в регионе для участия во внутренних конфликтах.

Антиправительственные выступления в Иордании в перспективе ставят под вопрос стабильность правящей династии. Влияние исламистского фактора и роль, которую играют "Братья-мусульмане" как крупнейшая фракция в парламенте, экономические проблемы, отягчаемые присутствием в Иордании до миллиона выходцев из Ирака, поддерживаемый королевой Ранией рост политической активности и ужесточение требований палестинцев, составляющих более 60 процентов от 6,4 миллиона жителей страны, – основные факторы, способствующие дестабилизации Хашимитского королевства. Значительную опасность для будущего государства представляют поддержка иорданских исламистов с территории КСА и конфликт родственников королевы – семьи Ясин с бедуинскими шейхами. Опорой режима по-прежнему является армия – одна из лучших на Ближнем Востоке. Отношения короля Абдаллы с Западом прочны, хотя от Израиля он в отличие от своего предшественника – короля Хусейна дистанцировался при сохранении дипломатических отношений и сотрудничества в сфере борьбы с терроризмом.

Существенную угрозу для иорданской монархии представляет нестабильность на территории Палестины. Режим Палестинской национальной администрации (ПНА) в Рамалле коррумпирован, неэффективен и не может ни построить инфраструктуру государства, ни прекратить антиизраильский террор, ни завершить конфликты с Израилем и движением ХАМАС в Газе. Последнее в случае одностороннего объявления руководством ПНА о создании палестинского государства в кратчайшие сроки захватит всю полноту власти на Западном берегу реки Иордан (в Иудее и Самарии) с дальнейшим развитием исламистской палестинской экспансии в направлении Иордании. ХАМАС в его борьбе с Израилем поддерживают ИРИ, Сирия и международные организации, опирающиеся на левый европейский истеблишмент, антиглобалистов и Турцию. Иран при нейтралитете новых египетских властей наладил поставку в Газу оружия и боеприпасов. Активизация обстрелов территории Израиля из Газы, возобновление Иерусалимом точечных ликвидаций лидеров террористических группировок, перехват направлявшихся в Газу судов с грузом оружия приближают проведение Израилем масштабной операции с зачисткой Газы по аналогии с операцией "Литой свинец". Не исключено, что в результате ЦАХАЛ вернет контроль над границей с Египтом, так называемым Филадельфийским коридором, а возможно, и всей Газой. Разрыв отношений Израиля с ПНА в случае объединения движений ФАТХ и ХАМАС без признания последним Израиля, анонсированный руководством этой страны, будет означать денонсацию соглашений, принятых в Осло.

Выступления палестинцев, не говоря уже о Третьей интифаде, в обоих случаях маловероятны, поскольку палестинское руководство дискредитировало себя, а ответы Израиля становятся все более жесткими. На Западном берегу де-факто идет хозяйственная интеграция еврейских поселений и палестинских населенных пунктов. В настоящее время внешние "игроки", включая "коспонсоров мирного процесса", играют в палестино-израильском конфликте дестабилизирующую роль, повышая претензии палестинских лидеров к Израилю сверх разумного и тем самым замораживая противостояние. В последнее время радикальные палестинские группировки активизировались в Иордании, Сирии и Ливане.

Сирийский режим трансформирует политическую систему страны, одновременно пресекая выступления оседлых бедуинов на границе с Иорданией, исламистов в Латакии и других регионах. Если алавитская элита, объединившаяся вокруг президента Башара аль-Асада, поддерживающие ее христиане и сунниты не сумеют подавить суннитских радикалов, пособляемых Саудовской Аравией, волнения могут охватить районы проживания сирийских курдов, а возможно, и друзов. Раскол страны, объединенной Францией в 20–30-х годах ХХ века, в этом случае становится более чем вероятным.

Ливан в очередной раз балансирует на грани гражданской войны. Крупнейшая военно-политическая сила страны – шиитская "Хезболла", ушедший в оппозицию блок Харири, местная милиция и палестинские группировки находятся в хрупком, неустойчивом равновесии. Проиграв Ирану и Сирии в Ливане, Саудовская Аравия смогла осложнить положение Дамаска настолько, чтобы он не пытался установить контроль над Бейрутом, который на протяжении десятилетий служил единственным гарантом национального примирения, не выдерживающего отсутствия сирийской оккупации. Попытки ИРИ спровоцировать войну между "Хезболлой" и Израилем пока не привели к успеху из-за позиции руководства "Хезболлы", осознающего, что в случае повторения конфликтного сценария 2006 года Иерусалим нанесет ей более серьезный урон, чем в ходе Второй ливанской войны.

Как видно из вышеизложенного, арабский Восток так же далек от стабильности, как и арабский Запад. Исламский мир не ограничен арабскими государствами, и то, что начиналось в Тунисе и Египте, продолжается в Ливии и Бахрейне, начинается в Йемене, Иордании, Сирии и Ливане, – лишь часть общей картины, завершить которую придется уже в следующей статье.

Продолжение следует.

Евгений Сатановский,
президент Института Ближнего Востока
Опубликовано в выпуске № 13 (379) за 06 апреля 2011 года