Очень личное

На Бога надейся, а сам не прощай!

Вот и минул год. А события в файлах памяти столь же яркие, будто были только намедни. Глобальный катарсис 7 апреля 2010 года позволил прозреть всему обществу. Но пока рано еще менять корректирующие очки на розовые…

Рэкет. Ропот. Рокот

Помню, как наэлектризовывалась атмосфера по всей стране. Оппозиция людей подымала? Да бросьте! Никакие партии, НПО, объединенные фронты и движения не могли так монолитно сплотить народ для сопротивления, как…сама власть. Точнее, настроить против себя всех и вся. Граждан, и без того замордованных за свободомыслие, лишенных права голоса, стали душить поборами, драконовскими счетами за энергоуслуги, непомерной платой за мобильную связь, и прочими "благами".

Это был воистину госрэкет. Отсюда естественный ропот. А потом и рокот!

Первыми поднялись высокогорные тянь-шанцы. В суровом краю вечных снегов и без несладко, а тут еще такое. Какие политические лозунги, о чем вы! Элементарный вопрос выживания – вот, что толкнуло нарынчан, а после и таласцев, выходить на митинги, объявлять голодовки, вступать в клинч с чиновниками. Оппозиционные лидеры потом уже подключились, почуяв, что население "созрело". Гроздья гнева поспели безо всяких "удобрений" во всех уголках республики. Это факт.

Лучше умереть стоя, чем жить на коленях

Чего греха таить. Все прежние акции неповиновения, устраиваемые противниками бакиевского режима с 2005 года, суть есть выступления мононациональных групп, ведомых вожаками. Друзья же мои, из не титульных, в ту пору горько усмехались: "Это ваша борьба за власть. Мы лучше со стороны понаблюдаем". Но к апрелю прошлого года протестные настроения охватили даже их! Подключилась и прежде аполитично настроенная городская интеллигенция, потеснив вечно недовольный авангард сельчан. Все поспешили на площадь Ала-Тоо. И не в угоду чьих-то амбиций, о чем ошибочно грезили гонимые оппортунисты, а в защиту собственных прав и законных интересов, попранных правящим кланом.

"Сегодня – или никогда!" - продекларировал один из демонстрантов. В самую точку. Ведь в тот день еще никто не ведал, не предполагал, чем закончится восстание. Если бы бакиевские сатрапы, не дай Бог, сумели сломать хребет революционным массам, завтра начались бы такие репрессии против выживших, что ой-ой-ой. Поэтому люди осознанно шли вперед. Не обреченно, но одухотворенно. Назад пути не было. Или мы – или гестаповский режим на безразмерный период истории.

Тайфун ярости

Я подъехал в тот памятный день к восточному крылу Агропрома. Стоявшие рядом люди уже разбирали брусчатку, разбивали на куски облицовочные плитки, используя их, как "орудие пролетариата". Наискосок, у амфилады окаймляющего майдан здания, стояли бойцы в касках. Но их было слишком мало против стекавшейся армады.

Затем призыв к атаке – и вот уже улюлюкающая масса несет меня, словно волна гигантского цунами, на просторы Ала-Тоо.

Люди в хаки дрогнули, бегут под градом камней и палок, теряя амуницию. Этот кульминационный момент запечатлен на многих видеороликах, заполонивших Интернет-пространство. Фактически после этого митингующие взяли площадь под свой контроль, добившись стратегического перевеса сил. Обороняющиеся укрылись за оградой Белого дома.

Помню, как очутившись на авансцене событий, кричал вместе с другими, что бы толпа не трогала бедных гвардейцев, коих зачем-то стали закидывать булыжниками, а затем отобрали карабины…

Ор, пальба, гвалт просто невообразимые. В гуще событий приходилось кричать друг другу в ухо, чтобы просто обменяться парой реплик. Сотовая связь глохла, как в подводной лодке. Всюду – сумасшедшее броуновское движение, взрывы, едкий туман от дымовых шашек.

Бакиев сдержал обещание: чтобы удержать власть, расстрелял свой народ

Вот понесли первых раненных. Стоны, мат-перемат. Запыхавшиеся добровольные санитары чуть притормозили, дабы отдышаться. Подбежал к ним. У бедолаги дырочка выше колена. Приподнял его ногу, гляжу – а там выходное отверстие с грецкий орех. Ба, уже боевыми начали стрелять! Ведь поначалу силовики сотрясали воздух холостыми залпами, на испуг брали, шмаляли и резиновыми пулями. Но теперь положение враз изменилось. И это стало поворотным моментом бунта.

Мне приходилось готовить репортажи в Кашмире, Палестине, дважды в Афганистане, неединожды в ходе Баткенских событий 1999-2000 годов. Но то было совсем другое. А тут горячей точкой стал уже сам Бишкек, где журналисты делали свою работу, подвергаясь серьезной опасности. Власть обнажила штыки не в сторону террористов или внешних супостатов, а против соотечественников. Это было потрясением!

На мушке у снайпера

Дождь долго не прекращался. В гигантских лужах у монумента Свободы, ярко-алых от крови, отражалось равнодушное небо. Люди, кашляя, мочили в них свои носовые платки, какие-то тряпки, кепки, и дышали потом через них, спасаясь от удушливого, режущего глаза газа.

Сорви –головы из числа безбашенных прорывались к БД и падали, сраженные свинцом. Но и издали их доставали. У Исторического музея толпа сгрудилась возле тела, прикрытого серо-желтым покрывалом. Под саваном – такого же цвета лицо парня, которому снайпер с восточной стороны Дома правительства снес почти пол-головы, обнажив мозг. Я встал подле его ног, спиной к БД, и вдруг затылок стал холодеть. Резко обернулся – а черная фигурка выше мраморного карниза целится аккурат в мою сторону. На этой площадке я был идеальной мишенью. Спинным мозгом почувствовал, что надо стать как можно ниже ростом, уйти с линии огня. Бог миловал, ни царапины в тот день.

…Кто-то из мудрых изрек: "Любая война может считаться оконченной лишь тогда, когда будет похоронен ее последний солдат". Перефразируя, скажем: нынешняя власть только тогда облечется полным доверием общества и получит карт-бланш для дальнейших действий, когда накажет истинных виновников трагедии 7 апреля. Вплоть до последнего участника невиданной бойни, устроенной ровно год назад в самом центре нашего Отечества.

Эрлан Сатыбеков
7 апреля 2011 года