Парни из отряда "Икс"

По-разному сложились судьбы кандидатов в космонавты "гагаринского" набора

Когда пробил час полета человека в космос, ученые разошлись во мнениях: кому первому можно доверить эту историческую миссию. Одни утверждали, что первопроходцев нужно искать среди мужественных и сильных альпинистов.
Как-никак они знакомы с головокружительными высотами и кислородным голоданием. Другие советовали набирать подводников, привыкших к замкнутому пространству своих субмарин. Рекомендовались в полет полярники, водолазы и даже монтажники-высотники. Точку в споре поставил Главный конструктор (тогда только так в открытой печати называли Сергея Королева). Только военный летчик-истребитель – универсал, решил он. Для него выполнение сложных и рискованных заданий – привычная служебная обязанность. Точно таким же путем пошли и американцы.

Летчик-истребитель – универсал

Во всех авиационных гарнизонах Советского Союза начался "прочес" нескольких тысяч рыцарей пятого океана. Критерии отбора кандидатов в космонавты были таковы: возраст до 35 лет, рост не более 175 сантиметров (этого требовали скромные размеры космического корабля "Восток") и абсолютное здоровье. Под эту категорию попадали в основном молодые пилоты, в том числе и Гагарин, имевший к тому времени третий класс. Были просмот-рены медицинские книжки 3641 пилота. Через первое "сито" медицинских показателей, служебных характеристик удалось пройти лишь десятой доле претендентов. В результате окончательного отсева был сформирован первый отряд космонавтов в составе 20 человек, отряд "Икс", как тогда его называли.

Из первой двадцатки пятеро слетали в космос один раз, столько же – два раза. Двое – трижды. Восемь кандидатов по разным причинам не стали летчиками-космонавтами, несмотря на то, что проходили в полном объеме курс подготовки. И хотя этим восьмерым не суждено было побывать на космических орбитах, они заслуживают нашего уважения и памяти.
В марте 1961 года во время тренировок в сурдокамере погиб Валентин Бондаренко (более подробно об этом чуть ниже). Позже во время вращений на центрифуге при 12-кратной перегрузке (медицина явно переусердствовала) на спине у Анатолия Карташова врачи обнаружили маленькие кровоизлияния. Валентин Варламов во время отдыха на озере прыгнул в воду на мелководье и повредил шейный позвонок. Благодаря заботам медперсонала госпиталя, в который его поместили, он опять приступил к повторному обследованию в полном объеме. И прошел его с единодушным заключением медицинской комиссии: травма без последствий. Но не проявится ли она в космосе, решили перестраховаться врачи, и Харламов был отчислен из отряда космонавтов. Позже тоже по состоянию здоровья вынужден был распрощаться с мечтой о космических полетах Дмитрий Заикин. Четверо кандидатов – Иван Аникеев, Григорий Нелюбов, Валентин Филатьев и Марс Рафиков – были отчислены из отряда "за нарушение режима", последний поссорился с женой.
Очень интересной личностью, и это подчеркивают все, был Григорий Нелюбов, молодой амбициозный летчик-испытатель. Несмотря на крутой нрав, его летные успехи были столь впечатляющи, что одно время он даже котировался как космонавт №1. Но, как известно, буйная головушка не доводит до добра. Будучи в увольнении, он с двумя другими такими же стажерами вступил в препирательство с армейским патрулем. Летчики на "пехтуру" всегда смотрели свысока. Возможно, даже была маленькая потасовка. Узнав, кто нарушители, офицеры патруля пошли было на мировую. С условием, что Нелюбов со товарищи извинится перед стражами армейского порядка. Двое друзей Григория с готовностью согласились, а у Нелюбова взыграла гордыня.
Бумага об этом происшествии пошла наверх. Командующий отрядом космонавтов генерал Каманин был вне себя, в качестве наказания и в назидание другим из отряда отчислили всех троих. Особенно жалели двух спутников Григория – Ивана Аникеева и Валентина Филатьева, которые пошли "паровозом". Уж очень их все любили в отряде "Икс". Позже, так и не выйдя из тяжелого душевного штопора, Нелюбов в состоянии опьянения погиб где-то в Сибири под колесами товарняка.

"Министр культуры" отряда "икс"

Добрый десяток лет я был знаком с кандидатом в космонавты под номером 16 Марсом Закировичем Рафиковым, не раз бывал у него дома. Он жил в Алматы в районе Зеленого базара. Не один вечер мы провели с ним вместе, и я записывал откровения о его "звездных часах". Биография Рафикова во многом похожа на биографии космонавтов первой двадцатки – трудное военное детство, гибель на фронте отца, школа ВВС, летное училище. Несмотря на "подножку" судьбы, Марс Закирович мужественно переживал неудачу, как настоящий космонавт.

Он запомнился мне прекрасным рассказчиком, с перчинкой, в карман, как говорится, за словом не лез. Как-то, рассказывал он, Каманин – царь и бог отряда космонавтов, находясь в хорошем расположении духа, в кругу космонавтов-стажеров сказал: "Со временем вы полетите на другие планеты. Вот Марс Закиров, конечно же, выберет Марс".
– Я предпочитаю Венеру, – тут же выстрелил остроумный татарин. Все захохотали, а Каманин, то ли шутя, то ли серьезно, погрозил острослову генеральским перстом. Как оказалось позже, очень даже серьезно.
После того как полный список космонавтов "гагаринского" набора был опубликован в газете "Известия", а это случилось только в 1986 году, в канун Дня космонавтики, к Марсу Рафикову, порой без точного указания адреса, валом повалили письма. Буквально со всего света. И что удивительно, большинство зарубежных адресатов просили его поделиться не своими воспоминаниями о первом отряде космонавтов, а просили совета, как выжить, когда очень трудно, как устоять под ударами судьбы, которая порой бывает так крута и несправедлива. И Марс Закирович с большим тактом старался хоть как-то подбодрить таких людей. Помнится, он очень переживал, что из-за незнания английского языка не может ответить на письмо австралийского мальчика, больного полиомиелитом и мечтающего о космосе. А как он хотел в одной из алматинских школ организовать музей космонавтики, и чтобы там непременно был выставлен на обозрение настоящий, побывавший в космическом холоде и в адском огне, обгоревший во время спуска с орбиты спускаемый аппарат корабля "Восход". Увы, бюрократы от космонавтики пожалели казенное имущество, которое какими-то неведомыми путями оказалось в США и теперь выставлено на аукционе на продажу. Марс Закирович очень внимательно следил за событиями в мире космонавтики. Вырезки из газет он сортировал по рубрикам и раскладывал их по папочкам. Самые ценные реликвии из своего архива, в первую очередь письма Адриана Николаева и Юрия Гагарина, редкие снимки он передал в Государственный архив Казахстана. О том, как к нему относились его звездные братья, побывавшие в космосе и осыпанные наградами, Марс Закирович отвечал: "Большинство с пониманием, чего не скажешь об их зазвездившихся супругах".
В 1998 году Рафиков выпустил небольшую книжку своих воспоминаний "Мы парни из отряда "Икс", которая была издана тиражом аж в 150 экземпляров. В ней он правдиво, без прикрас рассказал о своем пребывании в отряде космонавтов и о тех событиях, которые предшествовали полету первого человека в космос. Некоторые выдержки из этой книжки, надеюсь, с интересом прочтут читатели "Литера".

О подготовке стажеров

В Научно-исследовательском авиационном госпитале (НИАГ) мы находились 35 суток. Каждый день, включая субботы, проходили 5-6 обследований. Вот что писал по этому поводу академик Парин, который имел к этому прямое отношение: "Пожалуй, не было в организме такой "детали", которая не подвергалась бы врачебным исследованиям. Лабораторный анализ мочи, к примеру, проводился на 20, анализ крови на 49 параметров". А рентген? Казалось, что человека хотят просветить от макушки до пят. Почти каждый день направляли в это заведение. Кто-то пошутил над молодоженом Леоновым: "Потеряешь ты, Леша, свою мужскую силу. В лучшем случае у тебя не будет наследника, в худшем потеряешь свою молодую жену…" Прослышав об этом, руководство госпиталя выделило специалиста, который популярно объяснил, что облучаемся мы в абсолютно безопасных дозах.
Американцы планировали осуществить первый полет своего космонавта весной 1961 года. Уже к середине 1959 года были опубликованы имена семи бравых американских парней, подготовленных в полном объеме к полету. Правда это или нет, но когда об этом узнал Никита Хрущев, он якобы заявил: "Головы поотрываю, если в космосе первым не окажется советский человек!" И началась гонка. В стартовую команду вошли шесть человек – наиболее изящных, меньшего роста, чем остальные. Им в первую очередь шили скафандры и изготовляли ложементы (персональные кресла в космическом корабле), они первыми направлялись на заводы и предприятия, связанные с космическими делами.
Каждую субботу вывешивалось расписание занятий на следующую неделю, несколько дней отводилось на теоретическую подготовку: ракетная техника, космические аппараты, астрономия, астрофизика, геофизика, кинодело, радиоориентирование и еще много других дисциплин. Были предусмотрены дни для полетов на пилотаж, по приборам вне видимости естественного горизонта, ночью и …на невесомость.

У нас было заведено такое правило: с каждой получки сбрасываться на подарок именинникам. Заранее приобретали подарки, притом связывали их с интересами виновника торжества, его увлечениями. Мне, к примеру, подарили довольно увесистую чугунную отливку "Чапаев в атаке". Намек на мое восточное происхождение – азиаты с незапамятных времен на коне с саблей. Не помню, кого уж мы поздравляли, вдруг Пал Иванович Беляев подхватил именинника и с возгласом "на голову!" призвал остальных помочь ему. После этого прецедента договорились держать именинника столько секунд, сколько ему исполнилось лет. От этой шутки, ставшей традицией, пострадал больше всего сам инициатор, он был самым старшим в отряде. Последнее никому не было знакомо и поэтому горячо обсуждалось. Если после раскруток на центрифуге допускали к последующим испытаниям, значит, твои дела не так уж плохи. Была лаборатория, которую мы называли "гестапо". Истязали в ней в два этапа, и один был похлеще другого.
Март. Первый месяц весны. И именно в один из чудных солнечных дней случилось несчастье. В сурдокамере, где находился Валя Бондаренко, произошло возгорание кислорода. В результате этого в камере возросло давление, повылетали иллюминаторы – произошла мгновенная разгерметизация. Через шесть часов, находясь в больнице имени Бурденко, наш друг скончался от болевого шока. У него было поражено ожогом 94 процента кожного покрова. Это был тяжелый удар по психике всего отряда.

Как отдыхали

Уже после своего легендарного полета, как-то вечером ко мне в квартиру пришел Гагарин и говорит: "Марс, насколько я знаю, у тебя завтра сравнительно свободный день. Встречаемся у моего подъезда – махнем в Москву".
Нужно ли говорить, как я обрадовался этому приглашению. Мы так редко стали его видеть – выступления на предприятиях, в учебных заведениях, зарубежные поездки. В Москве Юра подъехал к билетным кассам. Предложил и мне пойти с ним. Обращаясь к главному администратору, смущенно, с виноватой улыбкой проговорил, показывая на меня: "Это наш культорг, мы называем его министром культуры, Марс Рафиков. Когда он обратится к вам с просьбой достать лишний билетик, вы уж, пожалуйста, не откажите ему". Какой отказ! Администратор засиял от счастья. Сбежались, наверное, все сотрудники касс. Автографы. Вопросы. Цветы. Благодаря Юриной протекции мы побывали на концертах ансамбля Моисеева, восхищались очаровательным ансамблем "Бе-резка", наслаждались балетом "Лебединое озеро" с несравненной Майей Плисецкой, в общем всего не перечислишь.
Чуткость и внимательность были характерными чертами первого космонавта. На отдых в Сочи всем отрядом (случай небывалый) мы попали тоже по его "вине". А дело было так. Вскоре после полета ему предложили отдохнуть. Стали уточнять, поедет он сам или с семьей? А Юра с присущей ему непосредственностью спросил: "А можно поехать всем отрядом?" Ему нельзя было отказать…
За Юрой после полета на первых порах закрепили служебную машину "ЗИМ" из кремлевских гаражей. Вот на ней мы поехали в Лужники на баскетбольный матч между сборными командами СССР и США. Поехали Иван Аникеев, Адриан Николаев, Валентин Филатьев, Георгий Шонин, я, Юра и Вениамин (на какой-то период за Юрой, а впоследствии и за Германом Титовым закреплялись сотрудники КГБ, которые неотлучно находились при них). Юру тут же пригласили к советским спортсменам. Очевидно, для вдохновения, ну и для дачи автографов. Мы плотной стеной шли сзади и придерживали любопытных. Юру с охранником усадили в правительственную ложу, нам предоставили места в первом ряду одной из трибун. Начался захватывающий поединок. Не помню уж, в какой момент матча (возможно, начали проигрывать наши спортсмены), вдруг громко прозвучал голос информатора, который в стиле Левитана сообщил о том, что среди нас находится первый космонавт планеты Юрий Алексеевич Гагарин и горячо болеет за советскую команду. А ведь перед этим просили администрацию стадиона, чтобы посещение Гагариным стадиона осталось незамеченным. (Мы все были одеты в "гражданку"). На несколько секунд воцарилась абсолютная тишина. Затем, как будто что-то взорвалось, шквал аплодисментов, крики: "Юра-а!" Все смотрят в сторону правительственной ложи. В этой ситуации Юре ничего не оставалось, как подойти из глубины ложи к барьеру. Широко улыбаясь своей знаменитой улыбкой, он двумя поднятыми руками приветствует зрителей, спортсменов. Матч остановлен. Лишь спустя некоторое время, от души излив свои чувства к Гагарину, зрители несколько успокоились, и игра опять возобновилась.

После окончания матча предстояла новая задача: каким образом покинуть пределы Дворца спорта? Огромная толпа людей собралась на площадке перед выходом из правительственной ложи, чтобы увидеть Гагарина вблизи, что-то сказать ему, пожать руку, а если удастся, то и взять автограф. В наши планы это не входило. Вынуждены были подогнать машину вплотную к дверям. Сдерживая толпу, мы создали коридор, по которому Юра быстро прошел к машине. Мы тоже не мешкали.
Что творилось вокруг нашей машины! Толпа не дает ей тронуться с места. Счастливчики, стоящие поближе, заглядывают внутрь салона, что-то взволнованно говорят… Какая-то девица с помощью друзей взобралась на капот и хотя бы через стекло пытается поцеловать Юру. С большим трудом, используя свой богатый опыт, водитель медленно, оттесняя людской затор, вывел большую машину из окружения.
У нас много писали о подвиге наших пионеров космонавтики, не беря во внимания (и тем самым принижая собственные заслуги), что по ту строну океана тоже не спали сутками, получали инфаркты, теряли астронавтов, падали с ног от переутомления. И прежде чем обогнать нас в лунной гонке в конце 60-х годов, в их начале американцы испили полную чашу растерянности и отчаяния.
В предисловию к книжке Марса Рафикова Мейрбек Молдабеков, бывший в то время директором Национального аэрокосмического агентства РК, написал: "Уйдя из отряда космонавтов, М. Рафиков снова пошел в авиацию и до выхода на пенсию летал за штурвалом военных самолетов. Он не уронил чести и достоинства офицера, военного летчика, члена отряда космонавтов. Он награжден двумя орденами Красного Знамени и до конца жизни оставался скромным жизнерадостным человеком".
Под этими словами готов подписаться и я.

Сергей БОРИСОВ, Алматы

14.04.2011