В преддверии июньского саммита Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) Казахстанско-российский информационный портал обсудил с руководителем службы стратегического планирования Ассоциации приграничного сотрудничества (Москва) Александром Собяниным перспективы развития организации и итоги казахстанского председательства.

- В этом году ШОС будет отмечать свой первый юбилей – 10 лет. Как Вы полагаете, Александр Дмитриевич, стала ли эта организация влиятельным субъектом мировой политики?

- ШОС стала субъектом мировой политики и это признано единственным на сегодня мировым лидером - США, а также Европой, Японией и Индией (последняя проявляет интерес к ШОС и имеет планы по вступлению). По поводу влияния - все только начинается. Сама идея некоего политического международного объединения стран Евразийского континента витает в воздухе уже не первое столетие (вспомним хотя бы классическое определение В.И. Ленина). Важнее, кто будет в инициативной и/или локомотивной группе, на какой идеологии и картине мира базируется объединение. Так, позиция Евгения Примакова "Китай - Индия – Россия" - это одно будущее, "Большая Центральная Азия" американских стратегов - это другое, ШОС - это третий сценарий интеграционного блока, китайский ШОС - это де-факто признание странами-участниками ведущей роли Китайской Народной Республики в этом объединении, роли лидера стратегического, концептуального, политического.

Хотя китайские эксперты и аналитики, как и ведущие китаеведы Казахстана - Константин Сыроежкин, Адиль Каукенов и другие - предпочитают акцентировать внимание на роли Китая как экономического лидера ШОС. Я с этим не вполне согласен. Эта роль видна, хотя бы в силу масштаба экономической экспансии КНР, но она не первична, поскольку экономические проекты Китай все же предпочитает предлагать и затем осуществлять на двусторонней основе, не прибегая к инструменту данного интеграционного объединения.

А вот идеологический аспект я считаю более важным - лидером ШОС является страна социалистическая, которая подхватила у упавшего в ходе "величайшей геополитической катастрофы" Союза ССР знамя лидера социализма. Таким образом, ШОС потенциально сможет предложить альтернативную по отношению к ныне торжествующей на планете либерально-капиталистической социалистическую идеологическую базу для многих стран мира. В период, когда кризис из финансового и экономического становится общецивилизационным, это крайне важно - иметь альтернативу нынешней американской версии мировой экономической системы.

- Подходит к концу председательствование Казахстана в ШОС. Удалось ли организации за это время добиться каких-то новых результатов?

- Этот вопрос из тех, что у меня вызывают грусть, как и председательство в Организации по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ), как и роль Казахстана в Организации Исламская Конференция (ОИК). Мне кажется, что казахстанская дипломатия достигла своего пика во времена пребывания Касымжомарта Токаева на посту главы МИДа Казахстана. На мой взгляд, большего выжать из дипломатической машины при всем желании нельзя. Хорошо зная, насколько казахские управленцы могут быть эффективными в отдельных отраслях промышленности и во внутренней политике, я все же не понимаю, почему не учитывается тот факт, что в аппарат внешней политики входит не только МИД, но и экономические министерства, минобороны, КНБ, таможенные и миграционные службы.

Для того, чтобы саммит ОБСЕ стал вехой в развитии этой европейской структуры, Казахстан должен был заранее найти такую идею, которая была бы жизненно, критически важной для Евросоюза, России и других многих стран. И это задача не для МИДа РК. Для того, чтобы председательство в ШОС не было дежурной ротацией, Казахстан был должен найти такую жизненно, критически важную идею, за которую ухватились бы в первую очередь Китай и Россия. Например, на мой взгляд, такой идеей могла бы стать идея глубокой кооперации и сотрудничества стран ШОС в атомной отрасли с созданием в Казахстане Банка ядерного топлива. Безусловно, такие и подобные по масштабу задачи - это не компетенция МИДа.

- Какие проекты ШОС, на Ваш взгляд, сейчас наиболее перспективны?

- Сотрудничество в сфере энергетики и в сфере безопасности. Именно по этим двум направлениям меньше всего дежурной дипломатической риторики, больше всего практической реализации планов. При этом энергетическое сотрудничество по углеводородам и атомпрому идет как составная часть китайской национальной стратегии по глобальной экспансии и глобальному присутствию. В этом смысле показательно как последовательно и упрямо китайцы наращивают присутствие в нефтегазовой отрасли таких стран как Венесуэла, Судан, Нигерия, страны Персидского залива, Узбекистан и Казахстан. В последнем случае можно также сказать о трубопроводной экспансии, которая также, как присутствие китайского капитала в Панамском и Суэцком каналах, должна гарантировать безопасность транспортировки углеводородов.

Имея столь диверсифицированную систему поставщиков углеводородов, Китай уже может проводить более жесткую политику (с демонстрацией военной силы) по спорным с Вьетнамом островам Спратли и по спорным с Японией островам Дяоюйтай/Сэнкаку, вокруг обеих групп островов. Аналогично можно сказать о глобальной экспансии в атомной отрасли - добычные проекты в самых разных странах мира, предложение миру китайских версий российских и западных атомных энергетических технологий. К большому сожалению, на мой взгляд, сильно недооценивается странами-участницами потенциал гуманитарного сотрудничества. Гуманитарные программы и проекты ШОС идут по остаточному принципу и не пользуются реальной поддержкой первых лиц государств. Думаю, время осознания того, что гуманитарное сотрудничество наоборот более эффективно, чем экономический прагматизм, способствует развитию ШОС, еще придет.

- На предстоящем саммите ШОС члены организации собираются принять антинаркотическую стратегию на 2011-2016 годы, а также программу ее реализации. Каковы на Ваш взгляд перспективы этого проекта?

- Перспективы слабые. Думаю, это тот случай, когда эффективность задуманных программ очень низкая, но принимать и реализовывать их обязательно нужно. Просто нельзя не реализовывать из-за серьезности нарковызова. Своего максимума российские ожидания эффективного сотрудничества с США и НАТО по борьбе с наркопроизводством и наркотраффиком достигли в 2008-2010 гг. 28 декабря 2008 года рабочая группа Института демографии, миграции и регионального развития (ИДМРР) под руководством известного политика Юрия Крупнова опубликовала проектно-аналитический доклад "Путь к миру и согласию в Афганистане определяется позицией, которую займет Россия". В нем системно дана оценка ситуации и предложена программа сотрудничества с Афганистаном России, странам ОДКБ, США и Запада для решения проблемы.

14 мая 2009 года группа ИДМРР Ю.Крупнова при содействии афганского сообщества в России провела в Москве первый Российско-Афганский Форум (РАФ), посвященный 90-летию установления дипотношений между Россией и Афганистаном. Первый РАФ оказался самым представительным мероприятием со времен распада СССР. Дело не только в том, что делегацию ИРА возглавлял вице-президент страны Карим Халили, в делегации участвовали внук Амануллы Хана принц Абдул Али Серадж (Аманулла Хан первым подписал договор о дружбе с Советской Россией), Рафик Абдулла, Фазль Карим, Барьялай Сабир Барья, Бурханулла Шинвари, Гафор Ливаль Алимохаммад и другие влиятельные афганские политики. Важно и то, что РАФ собрал беспрецедентно статусную группу высших российских силовиков - секретарь Совбеза Николай Патрушев, зампредседателя правительства РФ Игорь Сечин, председатель Государственного антинаркотического комитета РФ Виктор Иванов, Петр Фрадков и другие. Этот уровень показал реальное понимание Дмитрием Медведевым и Владимиром Путиным степени угрозы наркотиков для России. Со стороны афганцев четко и однозначно были продемонстрированы ожидания "возвращения шурави", которых сейчас в Афганистане вспоминают добрым словом - были и жестокие бои в 1979-1989 гг., но были сотни реализованных индустриальных проектов.

И наконец, пика российская афганская политика достигла год назад. 24 марта 2010 года директор ФСКН России Виктор Иванов выступил в Брюсселе на расширенном заседании Совета Россия-НАТО с докладом "Направления сотрудничества России и НАТО по ликвидации планетарного феномена афганского наркопроизводства". Практически в тот же день с отповедью предложениям Виктора Иванова вместе бороться с наркопроизводством в Афганистане выступили и представители НАТО, и американские представители, что фактически не слишком вежливый отлуп России, совет "не соваться в сферу не своей компетенции". Все остальные примирительные жесты, например, назначение дипломата Юрия Федотова исполнительным директором Управления ООН по наркотикам и преступности (УНП ООН) и руководителем отделения ООН в Вене, никак не могли компенсировать тот факт, что Запад фактически предложил России, потребляющей наибольшую долю афганских наркотиков, бороться с бедой в одиночку.

Дело в том, что наркотики - это не только медицинская и социальная проблема, это еще и высочайшей эффективности оружие избирательного действия, избирательного по возрастным, половым, социальным, региональным факторам. Скажем, в России наркотики потребляют мужчины 15-40 лет из средних слоев общества в городах-милионниках, крупных портах, городах с крупными производственными площадками. Удар наносится по военной готовности России, ее индустриальному потенциалу и демографическому благополучию.

- Как известно, в Центральноазиатком регионе множество проблем с безопасностью. ШОС ставит своим приоритетом безопасность. Может ли она реально обеспечить безопасность в регионе?

- ШОС как инструмент международной политики может удерживать стабильность и безопасность в странах-участницах и странах со статусом наблюдателя, если будет такой мандат от национальных правительств. Но такого мандата не будет в регионе Средней Азии, в бывших советских республиках. Это зона ответственности гораздо более жестко структурированного блока Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). Зато здесь вполне приемлем формат сотрудничества ОДКБ и Регионального антитеррористического центра ШОС (РАТЦ ШОС).

Я бы хотел обратить внимание читателей Казахстанско-российского информационного портала на аспект военного сотрудничества. Последние годы учения ШОС проходят по все более и более реалистичным сценариям. Уже был сценарий высадки китайской и российской морской пехоты на побережье, что Китайская Республика (Тайвань) восприняла однозначно. А прошлые учения, которые прошли в Казахстане и в России, имели сценарий ведения боев в горной местности и в населенных пунктах. Таким образом, на военных учениях ШОС отрабатываются обе самые актуальные для среднеазиатских стран угрозы - бунты молодежи в городах и просачивание террористов через горную местность.

Возвращаясь к вопросу - может или не может ШОС обеспечить безопасность, думаю, что угрозы нарастают с гораздо большей скоростью, чем может реагировать такое крупное объединение как ШОС. Вспомните прошлогоднюю резню на юге Кыргызстана - гораздо более мобильный блок ОДКБ, где уровень взаимопонимания между участниками на порядок выше уровня взаимопонимания между странами ШОС, так и не смог ни предотвратить резню узбеков, ни купировать угрозу. Умиротворение целиком и полностью легло на плечи киргизских силовиков, со всеми теми вытекающими из этого издержками для узбекской общины, ведь киргизские силовики сами частично были участниками конфликта. Так что по-настоящему инструментарий ШОС в ближайшие годы не является достаточным для сдерживания угроз в регионе Средней и Центральной Азии. Но само движение в этом направлении можно только приветствовать.

- Не переживает ли ШОС период стагнации? Насколько оправдано расширение ШОС и к чему это может привести?

- Стагнации нет, и, как мне кажется, нет никаких поводов вообще так думать. Касательно расширения ШОС, мне кажется, что желание Ирана, Пакистана и Индии играть большую роль в ШОС на сегодня не будет поддержано. И дело не в нежелании Китая, России или других стран-участниц, а в нежелании США допустить реальное усиление евразийского блока ШОС в странах, где они проводят в настоящее время военную оккупацию (Афганистан) или готовятся к возможной военной интервенции (Иран, Пакистан). Понятное дело, что у Китая, а уж тем более у слабой России нет решимости поддержать иранские, пакистанские и индийские ожидания, если таковые принесут большие проблемы с мировым гегемоном. Если для многих стран вопрос расширения ШОС - это вопрос жизни и смерти, то сам Китай вполне может подождать - у него впереди долгий век мирового могущества, а позади тысячелетия имперского опыта. Поэтому я бы переформулировал вопрос: "при каких условиях возможно расширение ШОС?". В этом случае ответ более четкий - если угрозы для Китая и России от расширяющейся геополитической воронки войны и беспорядков будут такого масштаба, что станет приемлемым риск ухудшения двусторонних отношений этих двух стран с США. Т.е. ради включения нового члена пойти на политический конфликт с США. В такой постановке вопроса и ответа речь может идти лишь о двух странах - Иране и Пакистане. Возможно - лишь о Пакистане. Именно Пакистан является на сегодня той самой важной геополитической точкой, где массированная высадка войск США и НАТО изменит всю конфигурацию сил на всем Евразийском континенте.

- Как Вы охарактеризуете сотрудничество России и Китая в рамках ШОС - как сотрудничество или взаимное сдерживание?

- Сотрудничество, конечно же. Российская Федерация не видит военной угрозы со стороны Китайской Народной Республики. Регулярно проходят совместные военные учения, Народно-освободительная армия Китая закупает самое современное российское оружие. В 1990-е годы именно китайские масштабные закупки позволили выжить ведущим оборонным предприятиям России. Премьер-министр Владимир Путин своим распоряжением дал добро на ре-экспорт российских двигателей для истребителей в третьи страны, т.е. российские движки на китайских истребителях могут легально поставляться в тот же Пакистан. На уровне двустороннего экономического сотрудничества - Китай одна из немногих стран, с которыми темпы роста взаимного товарооборота превышают даже оптимистические планы. Конфликтный потенциал Китая направлен на восток и юго-восток, речь идет о нефти и расширении зоны морского контроля. Это хорошо понимают в странах региона, как Тайвань и Япония. В этом плане они надеются на военную мощь американских ВВС и Флота.

Экспансия Китая также идет в направлении сложения союзнических отношений с Пакистаном (порт Гвадар в провинции Белуджистан непосредственно у выхода из Персидского залива) и Мьянмой (прямой выход в Индийский океан, минуя проливы у Малайзии). В регионе Средней и Центральной Азии и Китай, и Россия одинаково заинтересованы в борьбе с наркопроизводством и наркотраффиком, а также в сдерживании экспансии чужих для региона версий радикального исламского экстремизма. Причем для Китая исламский вызов представляет даже большую угрозу, чем для России, ведь населенные мусульманами-дунганами регионы КНР выходят непосредственно к столичному Пекину. Я хотел бы обратить внимание на то, как, несмотря на определенное соперничество в Средней Азии, зачастую полностью совпадают оценки высшего руководства России и Китая по происходящим в среднеазиатских странах событиям. Имея серьезнейшие задачи в Африке, Латинской Америке, в Юго-Восточной Азии, Китай не может себе позволить дестабилизировать мирную и надежную на сегодня северо-западную границу КНР. А из региона ему нужны лишь природные ресурсы, для получения которых также нужны сильные ответственные среднеазиатские режимы.

Аида Абирова
6 мая 2011