Темпы надо ускорять


Но на поверку получается, что как таковых положительных результатов не так уж и много.

По-прежнему три страны не могут двигаться согласованно в сторону интеграции. А между тем, как констатирует Тимур Акбердин, исполнительный директор Казахстанского союза таможенных декларантов, все принципиальные вопросы должны быть решены уже в этом году, поскольку в следующем это объединение должно перерасти в Единое экономическое пространство.
– Процесс реинтеграции между некоторыми республиками бывшего СССР начался сразу после развала Союза. Экономика СССР была построена таким образом, что учитывала как экономические, так и политические моменты, влияющие на производство. Учитывалось распределение сырья, производительных сил, производственных мощностей и т.д. Сейчас мы говорим, что мировая экономика практически уже глобальна. Одна из ее основных особенностей – высокая степень разделения труда. Такое же разделение труда было и в СССР. К примеру, в определенной местности, там, где трудовых ресурсов меньше, чем в других регионах, где они менее квалифицированы, соответственно степень переработки ресурсов там более низкая.
Когда Союз развалился и разделился, этот механизм разрушился. Значительно пострадали, например, республики Закавказья – Грузия и Армения. Они и сейчас в не очень хорошем положении, потому что их роль была определенного рода, без них можно было обойтись, грубо говоря. В России же надеялись, что их экономика будет самодостаточной, что они избавляются от иждевенцев. Может, это и так.
Казахстан уже в то время оказался хоть не в худшем, но и не в лучшем положении. Мы должны отдать должное нашему президенту. Назарбаев сам производственник и прекрасно понимал, что наш Казахстан в советской экономике был не в конечной стадии переработки. Соответственно, в конце 1980-х – начале 1990-х, когда стало ясно, что бюджет СССР будет разделяться, встал вопрос: а чем наполнять наш бюджет?
В то время я работал в таможне и хорошо знаю, что она приносила в бюджет копейки, так как тарифы были просто ерундовые. В то время у нас был самый свободный торговый режим, можно было делать почти все. Налоговая служба только формировалась, и собирать налоги им было еще не с кого – бизнес только зарождался.
Нынешнее состояние экономики Казахстана во многом корнями уходит в нефтяные контракты. Потом говорилось, что мы слишком много месторождений отдали иностранцам. А у нас тогда другого выхода не было, если говорить объективно. В государстве элементарно не было денег. Мало ведь иметь нефть, надо еще ее продать. Тогда покупатели могли диктовать условия.
Постепенно дела наладились. Но в Казахстане с самого начала говорили, что суверенитет – это хорошо, но вместе хозяйствовать лучше и интегрироваться все равно нужно. В России вначале руководствовались своими определенными настроениями, и объединяться они не очень хотели, белорусы и украинцы были охвачены националистическими эмоциями. Ведь по большому счету достаточно России и Казахстана, плюс Украина и Беларусь – и серьезный экономический союз готов.
ЛИТЕР-Неделя: А как же остальные страны, например из Центральной Азии?
Т.А.: Если вы обратите внимание, сейчас в Таможенный союз хотят войти Таджикистан и Киргизия. Они, может быть, и хотят, но очень ли хотят их здесь видеть? От них, откровенно говоря, толку немного, зато больше расходов. Потому что уровень экономического развития этих стран сильно отличается от уровня стран ТС. Киргизию и тем более Таджикистан трудно сравнить с Казахстаном как по специализации в их экономиках, так и по темпам развития. Для стран ТС они больше источник недорогой рабочей силы.
Да и рассматривать их как рынок потребления не очень серьезно: киргизов около 5 миллионов человек и таджиков – около 7 миллионов, уровень жизни низок. Возможно, они могут послужить коридором в Южную Азию – через Киргизию и Таджикистан на Афганистан, дальше на Пакистан и Индию. Но это дело отдаленного будущего. А вот Украина для ТС сейчас – очень принципиально.
Почему темпы экономической интеграции в рамках Таможенного союза не такие быстрые, как хотелось бы? Получилась интересная ситуация, которая бывает в международных отношениях. Все сошлись в конце концов на одном решении – интеграции быть! Но это решение для каждого из участников означает разные результаты.
Для нас – это в первую очередь облегченный доступ к инфраструктуре России и Беларуси, то есть какой-то выход в мир. Вы же понимаете, что мы заперты в центре Азии. И для нас очень важен выход на нефтепроводы и газопроводы, железнодорожные сети, то, что мы получаем условия, равные с российскими.
В чем выигрыш России? Она хочет снова стать мировой державой и пытается создать свою более-менее независимую экономическую систему, которая будет конкурентоспособной на международном уровне. Чтобы быть рентабельной, надо иметь гарантированное количество потребителей не меньше определенного количества, иначе экономика будет работать в убыток. Должно быть приблизительно около трехсот миллионов человек населения. Тогда можно поднимать свою по-настоящему независимую экономику. Можно будет создать свою денежную систему, ведь сейчас экономики Казахстана, Беларуси и России привязаны к доллару. Это наверняка будет.
Интерес белорусов – получить льготный доступ к сырью – нефти, металлам. Их роль в СССР – это завершающее и сборочное производство в машиностроении, химической промышленности и др. Их продукция шла и идет на обеспечение внутренних потребностей и, в основном, на экспорт. У них есть и производственные мощности, и высококвалифицированная рабочая сила. Белорусы сохранили эту промышленность и развили. Их модернизированные нефтеперерабатывающие заводы – самые лучшие в бывшем СССР. Россия и Казахстан от них в этом отношении отстают. Беларусь покупает российскую нефть, перерабатывает и разделяет на ряд нефтепродуктов. Многое они потом экспортируют на Запад, тем самым покрывая свои расходы. Россию, а вернее тех, кто заправляет "нефтянкой", это страшно бесит. Все это перерастает в постоянные конфликты – то поставки прекратят, то цены поднимут, а главное – экспортные пошлины.
Россияне ведь и нам устраивали
такое же. В Павлодаре нефтеперерабатывающий завод изначально был заточен на сибирский сорт нефти. Это производство тонкое, перенастроить его сложно, да и доставка нашей нефти туда, с запада на восток, дело непростое. Россияне пробовали и с нас брать экспортную пошлину, но правительство все же договорилось, и эти вопросы были решены.
И хотя уже через 7 месяцев нам быть в едином экономическом пространстве, экономические конфликты внутри Таможенного союза время от времени вспыхивают. У нас ведь практически получится подобие экономической конфедерации. Мы будем тесно увязаны друг с другом, и не только по экономическим вопросам. Объективно это хорошо. Но так как каждый из нас – участников ЕЭП – преследует при этом свои интересы, то зачастую случаются эти конфликты, которые влияют на развитие нашего союза.
Для окончательного улучшения производственной цепочки, увеличения потенциала объединенной экономики все же нужна еще одна большая, мощная и густонаселенная страна – Украина. Там развитая промышленность, там квалифицированные трудовые ресурсы. Им, так же как и Беларуси, нужен рынок, чтобы сбывать свою продукцию, и нужно недорогое сырье. Если сложится союз между Казахстаном, Украиной, Россией и Беларусью и плюс, возможно, Узбекистан, создастся экономическая система наподобие Евросоюза. Кстати, судя по публикациям в СМИ, и в Турции, и в Иране внимательно следят за развитием ТС. Для них это альтернатива.
Таможенный союз – это только этап интеграции. Это не наше изобретение. Формы таких объединений оттачивали в Европе еще в XVI–XVII веках. И интеграция, особенно после Второй мировой войны, шла постоянно. Сначала были зоны свободной торговли (ЗСТ), потом – Таможенный союз. Если при ЗСТ стороны обязуются не чинить препятствий для движения товаров из своих стран, то ТС подразумевает, что участники союза будут проводить одинаковую политику к товарам из третьих стран. Зачастую это выражается в протекционизме – ограничении импорта для поощрения внутреннего производства. Все это мы сейчас и проходим. Поэтому на первом этапе для населения не всегда получается очень хорошо.
Естественно, необходимы меры, которые должны компенсировать эти издержки для людей, они должны быть продуманы заранее, а их у нас принимают с опозданием. Почему сейчас предприниматели недовольны, население негативно реагирует, не случайно ведь. В конце 2009 года на одном из республиканских телеканалов говорилось о перспективах ТС. Рисовали радужные перспективы, и когда я сказал, что цены поднимутся однозначно, со мной не согласились.
Но так оно и случилось. Цены поднялись сразу и еще продолжат расти. Это не только объективные факторы, здесь также есть и субъективные причины. Если люди ждут, что цены должны подняться, когда есть повод поднять цены, они обязательно поднимутся.
ЛИТЕР-Неделя: Казалось, что Таможенный союз, напротив, подразумевает снижение цен на товары?
Т.А.: С какой стати он должен подразумевать удешевление товара? Мы живем в обществе, основанном на частной собственности. Во главу угла ставится личная выгода и получение прибыли. Поэтому, если есть возможность получить дополнительную прибыль, ее будут получать всеми способами. В теории государство для того и существует, чтобы регулировать это и умерить эти аппетиты – законодательным, силовым давлением, экономическими мерами и т.д. Но на практике это не очень получается.
Основная проблема – коррупция. Возьмем для примера уличные ярмарки, которые проходят в Алматы. Задумка хорошая, а цены ведь там выше, чем на обычном базаре. Они ниже рыночных, пока человек из акимата ходит по рядам. Потом он устает или, может, ему соберут, сунут в карман, и торговля продолжается по другим ценам. Торговцев можно за это осуждать, но надо и понять – они приезжают зарабатывать деньги. Если они могут продать картошку по 100 тенге, почему они должны продавать ее по 80 тенге? Почему недоработки республиканского или муниципального органа должны на себе вытаскивать эти крестьяне? Поэтому и получается, как в пословице: на бумаге гладко, а в жизни – по-другому.
При Таможенном союзе есть специальная комиссия, которая должна решать вопросы. Они должны согласовываться между странами – участницами ТС, на то существуют определенные процедуры. Но этот механизм решения вопросов недостаточно оперативный, и к тому же каждая из трех стран по-прежнему живет по своим внутренним приоритетам. Скажем, если Беларусь выступает в силу своего особого устройства с мнением, которое отражает интересы большей части общества. А позиции Казахстана и России в чем заключаются? Они отражают не столько интересы всего общества, сколько отдельных групп.

Мадина ЕСМАНОВА, Алматы
12.05.2011