Президент на распутье
У властей Сирии есть два пути выхода из кризиса – силовой и реформаторский

Последние драматические события, безусловно, до основания потрясли сирийский режим. Однако, думается, что ему все-таки хватит запаса прочности, и он сможет подавить протестную волну - пусть даже самыми жесткими мерами, несмотря на возможные международные санкции. Только вот не будет ли эта победа пирровой? Снимет ли она те проблемы и противоречия, которые и привели к столь масштабному и острому кризису? Что будет с самим режимом?

Прогнозируя будущее страны, все вспоминают ее недавнее прошлое, которое и породило кровопролитный кризис. После обретения независимости от Франции в 1946-м политическая стабильность в Сирии установилась лишь в 1970-м. Именно тогда, на гребне "исправительного движения", к власти пришел министр обороны Хафез аль-Асад и его Партия арабского социалистического возрождения - БААС. Выходец из секты алавитов, близких к шиитам, он тридцать лет правил страной, где сунниты составляют три четверти, а христиане десятую часть населения, проведя ее через серию нелегких испытаний. При нем была принята конституция, где БААС была отведена роль ведущей и руководящей силы в обществе, подтвержден светский характер государства - вместе с признанием того факта, что большинство его населения исповедует ислам. Он создал Национальный прогрессивный фронт, куда наряду с БААС вошло порядка десяти лояльных режиму партий, в том числе две коммунистические. Затем была война 1973-го, но израильская оккупация сирийских Голанских высот сохранилась. Потом, в 1976-м, состоялся ввод сирийских войск в Ливан, где они находились почти 30 лет, по сути, контролируя внутреннюю политику страны.

При Хафезе аль-Асаде страна сделала большой скачок в своем развитии, было реализовано около ста крупных проектов, в том числе, строительство Евфратской ГЭС при помощи Советского Союза. В стране было введено обязательное начальное образование, значительно повысился жизненный уровень, сделано много другого, нужного и полезного в социальной сфере.

Роль Сирии в региональных делах стала общепризнанной, ее считают форпостом борьбы против израильской агрессии, за национальные права палестинского народа.

Вопреки ожиданиям, смерть Хафеза аль-Асада в 2000-м не породила политического вакуума. Он заранее готовил себе преемника в лице старшего сына Басиля, но гибель того в автокатастрофе нарушила эти планы. Президентом был избран 34-летний младший сын Хафеза Башар аль-Асад (на фото), положивший в регионе начало традиции "наследственной республики". Сам Башар явно не готовил себя к такой судьбе. Он учился на офтальмолога в Лондоне, а затем на офицера у себя на родине. Оказавшись у кормила власти, взял курс на либерализацию экономики и политическую демократизацию. В программных документах правящей партии БААС вместо "арабского социализма" стала все чаще упоминаться "рыночная экономика".

При Башаре появились первые частные банки, введены послабления при валютном обмене, начата – правда, больше на словах - борьба с коррупцией, установлены льготы для иностранных инвесторов, облегчено налоговое бремя, расширена автономия госпредприятий, созданы частные школы и университеты. Казалось, новшества проникли и в политику: свободнее стала печать, хотя практически все печатные и электронные СМИ до сих пор контролируются властями, были амнистированы многие политзаключенные. Да и в отличие от повсеместных назойливых проявлений культа личности его отца стиль правления Башара куда как более скромен.Правда, "сирийская весна" продлилась недолго, периоды "инфитаха" - экономической и политической либерализации – перемежались временными отступлениями. Оправдывали их, главным образом, необходимостью крепить внутренние ряды и не раскачивать лодку в условиях сохраняющейся израильской оккупации сирийских Голанских высот и враждебности со стороны Запада, особенно США.

Давно было замечено: реформы в Сирии притормаживают именно тогда, когда на страну усиливается нажим извне.

При этом многие полагают: именно последовательность и неторопливость реформаторских шагов позволяли президенту до недавнего времени сохранять внутриполитическое равновесие. К тому же у него был перед глазами печальный опыт перестройки, приведший к дезинтеграции СССР. Именно режим "управляемой демократии" обеспечивал Сирии реальные преобразования и сдерживал деструктивные тенденции, в частности, разжигание межконфессиональной розни и выход на политическую сцену "Братьев-мусульман". Тех самых, которые в кровавых столкновениях с регулярными войсками в Хаме в 1982-м потерпели сокрушительное поражение. Тогда военные буквально стерли с лица земли центр города, уничтожив более 20 тысяч его обитателей. Критики Башара, напротив, утверждают, что ему не хватило решимости и политической воли, он постоянно колебался и недопустимо медлил с преобразованиями, был слишком мягкотелым и не хотел или не мог освободиться от пут "старой гвардии". Более того, президент пошел у нее на поводу.

О чем и о ком речь? В наследство от отца Башару досталась ведущая в своем большинстве происхождение из алавитов "старая баасистская гвардия" со своими привилегиями. Правящая верхушка, состоящая из всесильного руководства спецслужб, армейского командования, высокопоставленных партийных функционеров, высших чиновников и директоров предприятий госсектора скрытно и явно бойкотировала робкие начинания президента. Правда, постепенно Башар аль-Асад заменял состав "випов" людьми из своей команды – в основном, профессионалами и технократами, а не партийными выдвиженцами. Но значительная часть мощного коррумпированного бюрократического аппарата, обогатившаяся на покровительстве частным компаниям и на контрабандной торговле сначала с Ливаном, а потом с Ираком, находившемся в экономической блокаде, сохранила свои позиции и сопротивляется, саботируя линию президента.

По подсчетам западных экспертов, несколько сот декретов и указов, подписанных президентом, так и остались на бумаге.

Состоявшийся в 2005-м съезд партии БААС подтвердил курс президента на либерализацию экономики и демократизацию внутриполитической жизни. Но поспешный уход сирийских войск из Ливана после убийства бывшего ливанского премьера Рафика аль-Харири, в чем открыто обвинили Дамаск, усилившееся давление на Сирию со стороны Запада, особенно США, послужили предлогом для того, чтобы нажать на тормоза и в очередной раз отложить реформы в долгий ящик. Обещания отменить действовавший с 1963-го режим чрезвычайного положения, который серьезно урезывал права сирийцев и позволял спецслужбам практически бесконтрольно хозяйничать в стране, так и не были претворены в жизнь до 21 апреля этого года, когда под давлением массовых демонстраций, президент Башар аль-Асад с большим запозданием принял это решение.

Между тем, в экономике государства уже давно нарастали кризисные явления. Так, уровень безработицы превысил 10-проценый рубеж и, по оценкам Евросоюза, за чертой бедности проживает более трети сирийцев. За последние годы снизились доходы бюджета в результате падения добычи нефти: с пика в 600 тысяч баррелей в день в середине девяностых до 350 тысяч. Крайне неэффективно работают предприятия госсектора, где занято 73 процента рабочей силы, но производится только треть ВНП. Значительные средства из бюджета уходят на содержание многочисленной бюрократии, армии и субсидирование низких цен на основные виды продовольствия, горючее и цемент. Иссякла финансовая помощь со стороны арабских нефтедобывающих государств. Стремительно тают валютные резервы.

Мировой экономический кризис, наплыв почти полутора миллионов беженцев из соседнего Ирака и засуха последних двух лет легли дополнительным бременем на экономику, резко поднялись цены на продовольствие и товары повседневного спроса.

Все это плюс обострившаяся поляризация общества - по данным Евросоюза, 5 процентов населения распоряжаются половиной национального дохода - в сочетании с режимом чрезвычайного положения подрывало внутреннюю стабильность, служило почвой для недовольства и, как следствие - ползучей исламизации наименее обеспеченных слоев. Проблемы копились, а отсрочка с их решением привела к стихийному созданию широкой протестной коалиции - от либеральной интеллигенции, правозащитников и несистемных левых до двухмиллионного курдского населения, многие представители которого до последних декретов президента были лишены сирийского гражданства, и затаившихся активистов движения "Братьев-мусульман".

После того, как страну охватила волна протестов, "старые боевые товарищи" принялись настаивать на применении силы для подавления демонстраций - как это уже было в Хаме. И тем самым усугубили постигший страну острейший политический кризис.Если режим все-таки устоит, потопив недовольство в крови - а это представляется наиболее вероятным исходом - то его ждут весьма нелегкие времена. Усилится его международная изоляция, не исключено введение против Дамаска, пусть даже в обход ООН, экономических и политических санкций со стороны Запада. Арабские доноры затянут свои кошельки и урежут экономическую помощь. И все это напрямую скажется на уровне жизни "среднего сирийца".

С подавлением оппозиции развеются последние надежды на проведение давно назревших реформ, страна погрузится в болото авторитаризма и произвола спецслужб.

Напуганное массовыми протестами руководство закостенеет в своей неуступчивости, лишится возможности всякого политического и социального маневра. Единственный выход – броситься в объятия дружественного иранского режима.

Правда, есть и другой выход, которого не может не видеть президент и его ближайшие единомышленники. А именно - перехватить инициативу у оппозиции, попытаться расколоть разношерстную протестную коалицию, для чего выпустить всех политзаключенных, включить в правительство несистемных левых и умеренных исламистов. Далее - использовать нынешний кризис для чистки властных рядов от "старой гвардии", примерно наказать виновных в массовом кровопролитии, ускоренными темпами начать проведение реформ - вплоть до изменения конституции, обеспечения свободы прессы, реальной многопартийности и подотчетности бюрократического аппарата.

На этом пути - немалая доля политического риска, ведь ненароком выпущенный на волю джинн исламистского экстремизма может наделать немало бед. Тогда мало не покажется никому, даже западным "доброхотам" и "защитникам сирийской демократии и прав человека".

Президент на распутье. Какой же он сделает выбор?

Андрей Степанов
12.05.2011