Существует ли в Китае проблема радикального ислама?

22 уйгура оказались в тюрьме Гуантанамо Бэй, большинство из них оказались в окружении во время учебной кампании в Афганистане.
Даже управляя деятельностью "Аль-Каиды" не совсем издалека, Осама бин Ладен никогда не упоминал о китайских уйгурах. Никаких выражений симпатии, никакого осуждения в адрес китайского правительства, никаких угроз в адрес Китая.
Все же война Америки с терроризмом создала более жесткую атмосферу для 10 млн. мусульман-уйгуров Китая, большинство из которых проживают в западной провинции Синьцзян. Правительства Китая и США договорились сотрудничать в борьбе с терроризмом, несмотря на то, что две страны сталкиваются с различными проблемами.
Даже сегодня уйгурам ограничивают возможность практиковать свою религию, ездить в другие страны. Вместо того, чтобы умиротвориться и успокоиться, тысячи китайских уйгуров вышли на акции протеста в 2009 году, отчасти в ответ на усиливающийся государственный контроль в регионе. По мере того, как другие страны борются с угрозами мусульманского экстремизма, Китай сталкивается с более элементарным вопросом: существует ли на самом деле в стране проблема радикального ислама?
"Бремя доказывания лежит на плечах китайского правительства, которое должно убедить международное сообщество в том, что в стране существует угроза экстремизма", - говорит менеджер уйгурского проекта по правам человека Хенрик Сцадзиевски. "До сих пор представленные доказательства были неубедительными, поскольку не было проведено никакого исследования и проверки независимым органом на территории Китая или за его пределами", - сказал он.
Взаимоотношения Китая с 22 млн. мусульманским населением настолько сложны и замысловаты, что существует разногласие по поводу того, что же представляет собой исламистский экстремист. Руководство Китая утверждает, что сепаратисты среди уйгурского населения являются экстремистами той же категории, что и исламистские террористы. Однако эти сепаратисты не являются типичными радикально-религиозными фундаменталистами.
Скорее всего, уйгуры недовольны некоторыми вопросами и редко прибегают к фундаментализму. За эти годы их обвиняли в единичных взрывах и других беспорядках в регионе, однако религиозный фундаментализм редко стоит во главе угла. По словам экспертов, это разногласие указывает на то, что правительство Китая само не понимает суть ислама и религию в целом.
"Я думаю, что здесь речь идет о невежестве и незнании руководства и китайцев об исламе", - говорит уйгурский эксперт в "Pomona College" Дрю Глэдни. "Я считаю, что среди правительственных чиновников, ученых и даже общества есть чувство страха в отношении ислама, который они не понимают". По словам Глэдни, мусульмане хуэй - еще одна мусульманская группа Китая, которую зачастую характеризуют как патриотическое меньшинство - были намного восприимчивее к фундаментализму в последние годы.
Между тем уйгуры являются выходцами из Центральной Азии. Они, как правило, практикуют более непринужденный ислам, им часто запрещают выезжать за границу, и они меньше подвержены внешнему культурному влиянию.
Глэдни отмечает, что даже во время восстаний в июле 2009 года уйгуры не призывали к войне против Китая. "Восстания 2009 года были вполне показательными, поскольку в них не было никакого упоминания о джихаде или радикальном исламе", - говорит Глэдни. "Участников акций протеста больше волновал вопрос социальной справедливости и трудовые вопросы".
Все же Китай настаивает на том, что восстания и беспорядки в Синьцзяне – дело рук внешних агитаторов и экстремистов. Но даже по их определению, фундаментализм представляет собой нечто иное. "Экстремизм оказывает продолжительный и медленный эффект на умы людей", - говорит профессор Китайского института современных международных отношений Ли Вей. "Когда разразились беспорядки, они уже подверглись влиянию экстремистских подходов. Поэтому они стали подвержены к другим идеям".
Как говорит Ли, по определению Китая, экстремисты отвергают политику правительства, в том числе политику ограничения количества детей в семье, политику экономического развития и образования. Он признает, что реальная угроза заключается в сепаратизме.
После смерти бин Ладена потребность Америки в поддержке в борьбе с терроризмом со стороны Китая может уменьшиться, говорит Глэдни. Дальнейший путь Китая остается неясным, однако очевидно, что правительство не намерено "сбавлять обороты" в отношении Синьцзяня.
По словам Сцадзиевски, спустя пять дней после смерти бин Ладена Китай провел антитеррористические учения в Кашгаре, который является сердцем уйгурской культуры. "По сути, эффект будет ощутим, исходя из того, как Китай представит всему миру угрозу терроризма, с которой он сталкивается. После смерти Осамы бин Ладена Китай, скорее всего, снова возьмется за риторику о мусульманском экстремизме, чтобы продемонстрировать, что страна стоит перед лицом существенной угрозы", - сказал он.

Кэтлин МакЛафлин
"Global Post", 6 июня 2011 года