В Вашингтоне все спорят о максимальном уровне задолженности; в Брюсселе они оказались перед долговой пропастью. Однако основная проблема – одна и та же. У США и Европейского Союза есть бюджетные средства, которые неподконтрольны, а также политические системы, которые слишком дисфункциональны, чтобы решить проблему. Америка и Европа находятся в одной и той же тонущей лодке.
Дебаты о долге в США и ЕС настолько напряженные, что на удивление мало кто находит хоть какую-то связь. Все же связи, которые обобщают кризис Запада, должны быть очевидными.
По обе стороны Атлантики теперь ясно, что экономический рост в предкризисные годы был обусловлен неустойчивым и опасным бумом в кредитной сфере. В США в центре кризиса оказались владельцы домов; в Европе в центре оказались целые страны, как, например, Греция и Италия, которые воспользовались преимуществом низких процентных ставок и брали многочисленные кредиты.
Финансовый кризис 2008 года и его последствия нанесли удар по государственным финансам, поскольку уровень государственного долга резко возрос. В Европе и США этот шок усугубился демографическим давлением, так как лица, родившиеся в период резкого увеличения рождаемости, начали выходить на пенсию.
И наконец, по обе стороны Атлантики экономический кризис поляризует политику, затрудняя процесс нахождения рациональных решений долговой проблемы. Укрепляются популистские движения, будь то "Чайная вечеринка" в США, голландская Партия за свободу или "Истинные финны" в Европе.
Идея о том, что Европа и США представляют собой два разных лица одного и того же кризиса, начала постепенно усваиваться, поскольку многие годы представители элиты по обе стороны Атлантики подчеркивали различия между американской и европейской моделью. Я потерял счет конференциям, в которых я участвовал в Европе, где разгорались споры между двумя лагерями: между теми, кто поддерживал "гибкие трудовые рынки" в американском стиле и теми, кто неистово защищал европейскую социальную модель, которая была определена против Америки. Политический спор Европы напоминал собой то же самое.
Была группа людей, которые хотели, чтобы Брюссель последовал примеру Вашингтона и стал столицей настоящего федерального союза; были и те, кто настаивал на том, что "США Европы" – недопустимая идея. Однако обе стороны поддерживали одно убеждение – что с экономической, политической и стратегической точки зрения США и Европа являются разными планетами – как "Марс и Венера", как выразился американский академик Роберт Кэгэн.
В политических спорах США все еще используют отличие Европы в качестве ориентира. Обвинение в том, что Барак Обама импортирует "социализм в европейском стиле", используется для того, чтобы охарактеризовать президента как "антиамериканца". Некоторые из представителей левого крыла на самом деле считают Европу тем континентом, который делает все по-другому и лучше по некоторым вопросам – таким, как обеспечение национального здравоохранения.
Но все же сходства между дилеммами двух регионов сейчас намного выразительнее, чем различия – растущий долг, слабая экономика, дорогостоящее и неподдающееся реформированию социальное государство, боязнь за будущее и политический тупик стали общей проблемой.
Борьба Америки за регулирование расходов Программы социальной безопасности и "Медикэйр" (прим. "Zpress": программа медицинской помощи престарелым) покажется очень знакомой для европейских лидеров, которые также борются за сокращение расходов на пенсии и здравоохранение. Многие европейцы привыкли думать, что американские политики имеют огромное преимущество, поскольку они функционируют в истинно федеральной системе. Некоторые все еще утверждают, что единственный способ стабилизировать евро в долгосрочной перспективе – продвигать вперед "налогово-бюджетный федерализм", смоделированный на примере США. Однако в настоящее время политика Вашингтона стала намного разлаженней, чем политика Брюсселя. Кажущаяся невозможность наличия серьезных дебатов по долгу и расходам (не говоря уже о решении проблемы) наталкивает на мнение о том, что политическая система США является моделью, которая для Европы выглядит смехотворной.
Несомненно, существенные различия между континентами все еще присутствуют. Доллар имеет за собой прочную историю надежности. Евро появился только более 10 лет назад. Между странами возникли политические разногласия, которые, по сути, спровоцировали паралич европейской системы. Однако нет никакой параллели в американских дебатах в отношении разногласий между греками и немцами. В Европе бесспорна идея о том, что повышение налогов может стать частью решения долговых проблем. В Америке во главе политического аргумента стоит то, что республиканцы выступают против любого упоминания о повышении налогов.
Одержимые собственными проблемами и различиями, американцы и европейцы не спешат увидеть связь между этими похожими кризисами. Однако аналитики из других стран мира, возможно, быстрее заметят общую тенденцию. Сейчас среди руководства и интеллектуалов Китая закрепилась стандартная практика – они советуют всему Западу прекратить "учить Китай", учитывая глубину и серьезность их собственных политических и экономических проблем.
Китайские критики жестоко и довольно откровенно высказываются по поводу кризиса Европы и США. Однако их гордость и уверенность рискует обойти молчанием ту степень, в которой рост Китая, Индии и остальных стран зависел от процветающего и уверенного Запада. Если "болезнь" Запада начнет прогрессировать, появится соблазн испробовать новые и более радикальные способы лечения. Одним из таких способов может оказаться движение в сторону протекционизма и контролю над движением капитала. Если глобализация повернется в противоположное направление, то Китай может испытать собственный экономический и политический кризис.

Гидеон Рэчмэн
"Financial Times", 4 июля 2011 года
Перевод –